Айрис Джоансен - В сладостном бреду
— Возможно, смысл здесь все-таки есть.
Tea глубоко вздохнула. Она позвала его сюда вовсе не затем, чтобы говорить о Жасмин.
— Вы были очень добры ко мне прошлой ночью. Причина, по которой я попросила Жасмин…
— Это Вэр вас заметил и принял решение помочь вам. — Его взгляд обратился к корзине, которая все еще стояла у ее постели. — Черви? Вы пошутили?
Она нетерпеливо покачала головой.
— Я расскажу вам об этом позже. Я бы хотела просить вас еще немного помочь мне. Я должна уйти отсюда и добраться до Дамаска.
— Пока вы еще очень слабы.
— Через несколько дней я поправлюсь. Я очень сильная.
— Когда придет время, мы скажем об этом Вэру. Никто не приезжает сюда и не покидает Дандрагон без его разрешения.
Она удивленно раскрыла глаза.
— Даже вы?
— Это закон Дандрагона. У Вэра есть для этого причины. Он великий воин, а у воинов всегда множество врагов. Дандрагону необходимо обеспечивать безопасность.
— Но мой уход вряд ли может стать причиной падения этой крепости. Ведь он сам даже не хотел, чтобы я появлялась здесь.
— Где этот бальзам, о котором говорила Жасмин?
— Что? — Разговор шел явно не так, как она задумала. Кадар был несколько смущен и вел себя довольно уклончиво. Tea указала на глиняный горшочек на столе. — Я не многого прошу у вас, но я чужая в этой стране и мне… Что вы делаете?
Он открыл горшочек и, взяв немного бальзама на пальцы, подошел к ней.
— По моему, это очевидно. — Он осторожно положил светлую мазь на ее нос и щеки. — Вы не так обгорели, как я предполагал. Кожа не слишком шелушится. Через несколько дней все заживет.
— Я все время закрывала голову, защищаясь от солнца. — Мазь была прохладной и мягкой. — Я получила жестокий урок в первую неделю, после того как караван покинул Константинополь. Я тогда очень сильно обгорела.
— И вас никто не предупредил о том, как опасно солнце? — Он опять зачерпнул бальзама из горшочка. — Ваш отец, например?
Она застыла.
— Я временами бываю очень упряма, вот и тогда я не послушалась его.
Он чуть приподнял ее подбородок и нанес немного мази на шею.
— Допускаю, что вы упрямы. Только не могу поверить, что вы не послушались предупреждения. По-моему, вы довольно разумная женщина.
Она облизала губы.
— Я очень изменилась после смерти отца. Горе делает нас мудрее.
— Это правда. — Он немного отвел в сторону покрывало. У вас обгорели плечи. Должно быть, лямки от корзины сбили с них материю. — Он нежно провел мазью по ее плечам. — Как вам удалось бежать из каравана?
— Я шла в самом конце каравана, когда Хассан неожиданно налетел на нас. Я схватила корзину, воду, немного еды и спряталась под повозку. А когда улучила момент, то ускользнула.
— Вас не… — Он замялся.
Она непонимающе взглянула на него. Но, догадавшись, что он имел в виду, покачала головой.
— Они не видели меня. — Она горько улыбнулась. — Их слишком занимали другие женщины.
— Вам очень повезло. Жаль только, что вы потеряли отца. Вы сказали, он был торговцем?
— Нет.
— Тогда, наверное, пилигримом, направлявшимся в Святую землю? Или, может быть, солдатом, который спешил присоединиться к рыцарям и освободить эту страну от…
— Ради Бога, Кадар о чем ты?
Они оба обернулись на голос и увидели хмурого Вэра, высившегося в дверном проеме. Он не спускал взгляда с руки Кадара, покоившейся на обнаженном плече Tea.
Вэр вошел в комнату и хлопнул за собой дверью.
— Если тебе нужна эта женщина, забери ее к себе в покои. Я не желаю, чтобы мои слуги бегали ко мне с воплями о…
— Уверен, что Жасмин не вопила. Это бы нанесло урон ее чувству собственного достоинства. — Кадар не спеша натянул ткань покрывала на плечо Tea. — Я просто лечил ожоги твоей гостьи.
— Ты закончил?
Кадар кивнул.
— Тогда подожди меня в зале. Я должен сказать ей несколько слов.
Кадар поколебался.
— Мы продолжим наш разговор, Tea. Позже, — и он вышел.
Ей стало не по себе от его опасных, каверзных вопросов, и все-таки ее огорчил уход Кадара. В присутствии Вэра она чувствовала себя маленькой и никчемной. Сейчас, одетый в синюю тунику, он все равно выглядел воином, со своими широкими плечами, мускулистыми руками. Его темные, почти черные волосы, зачесанные назад и стянутые узкой лентой, открывали лицо, острые черты которого были подобны граням меча. И его взгляд, когда он смотрел на нее с высоты своего роста, так же повергал ниц, как острие клинка. В этот момент, сидя на стуле, она ощущала свою беспомощность. Когда дверь за Кадаром закрылась, она заставила себя подняться и встать перед ним во весь свой небольшой рост.
Он заговорил, ни о чем ее не спросив:
— Я не желаю, чтобы ты применяла свои уловки к Кадару. Ты не должна предлагать ему свое тело, и ты не смеешь использовать его в каких-либо других целях. Поняла?
Она смотрела на него, не в силах поверить сказанному.
— Но я не собиралась…
— Ты послала за ним, а сама в это время оставалась голой.
— Нет, это ошибка. Я не хотела… Я мылась и…
— Подобно Батшебе.
— Нет, совсем не так.
— Как же это было? — Он придвинулся ближе, ощупывая ее взглядом. — Ты одинокая женщина, и тебе нужна поддержка и защита. И ты решила завлечь Кадара в свою постель, чтобы добиться своего. Женщины всегда действуют путем обольщения.
Его безжалостные, бьющие наотмашь слова вывели ее из равновесия. Она прямо взглянула на него.
— Это не мой путь.
— Тогда почему же ты послала за ним?
— Это правда, мне была нужна его помощь, но я…
Он развернулся и направился к двери.
— Если Кадар хочет тебя, откажи ему. Или будешь иметь дело со мной.
Он отшвыривает ее, словно она — скулящий щенок у его ног, подумала она в ярости. Она не позволит ему так уйти.
Tea шагнула вперед и закрыла собой дверь.
— Уйди с моего пути!
— Вы не только не добры, но и непоследовательны. Вы сказали Кадару забирать меня в свои покои, а мне приказываете отказать ему. Вы боитесь, что он рассердится на вас.
— Уйди с дороги!
— Это правда. Вы боитесь потерять его, потому что он единственный, кто оказался настолько глуп, что готов терпеть такого грубого, примитивного, эгоистичного человека рядом. Я не говорю друга, потому что вы не можете им быть. Вы слишком осторожны и заносчивы, чтобы…
— Замолчи!
— И покорно позволить вам оскорблять меня? Вы действуете, как напыщенный мужлан и хвастун, который…
В ярости он сорвал с нее покрывало.
Tea уставилась на него, опешив от неожиданности.
Его грудь высоко поднималась и опускалась в такт быстрому, резкому дыханию, взгляд скользил по ее телу — от вспыхнувшего лица до кончиков ног, задержавшись на колечках волос ее лобка.
