Кристина Додд - Один прекрасный вечер
– Ах да, совсем забыла. Мы же принцессы. – Эми едва не сплюнула, произнеся это слово. – Принцессам не пристало заниматься шитьем.
– Не пристало. – Клариса смотрела на сестру, мечтая о том, чтобы Эми заняла в жизни то положение, для которого была рождена. Когда им пришлось покинуть Бомонтань, Эми исполнилось всего десять. Кларисе, средней сестре, – четырнадцать, и она хорошо помнила все заведенные при дворце порядки, роскошную обстановку и свои обязанности. Ей нравилась та, прежняя жизнь, и она по ней сильно скучала. Но больше всего она хотела, чтобы Эми поняла и прочувствовала, каково быть настоящей принцессой, чтобы могла в полной мере насладиться положенными ей по праву рождения привилегиями, и поняла, в чем состоит ее долг перед семьей и королевством.
– Выходит, принцессам можно продавать фальшивку? – требовательным тоном спросила Эми.
Клариса терпеливо повторила то, что уже не раз говорила:
– Мы пытались зарабатывать на жизнь шитьем. Но нам едва хватало денег, чтобы прокормиться. Нам надо найти Сорчу и вместе с ней вернуться в Бомонтань и найти бабушку.
С жестокой прямотой, которой в ней не было раньше, Эми сказала:
– Бабушка мертва. Ты сама об этом знаешь. Папа и бабушка не желали нам такой судьбы. Вряд ли им понравилось бы, что мы бродяжничаем. А Сорчу нам не найти.
Эми произнесла вслух то, в чем Клариса боялась признаться себе самой. В словах сестры было столько боли, что у Кларисы перехватило дыхание.
– О том, что папа умер, нам сказал Годфри, об этом также писали в лондонских газетах. – Но в газетах писали о том, что бабушка вернула власть в свои руки.
– И еще Годфри сказал, что бабушка не велела нам возвращаться, пока не пошлет за нами. Он сказал, что за нами идет охота и что мы не должны возвращаться, пока бабушка не поместит в газете объявление о том, что путь домой для нас открыт. – В голосе Эми звучали отголоски страха той поры, когда верный эмиссар бабушки Годфри прибыл в ту школу, где учились девочки, и велел Эми и Кларисе бежать, а Сорчу увез в какое-то тайное убежище. – Никаких объявлений не было. Мы напрасно искали его во всех газетах в каждом городе, куда приезжали. Если бы бабушка сказала, что поместит объявление, она бы так и сделала.
– Знаю, знаю, – если сестры в чем-то и проявляли полное единодушие, так это в отношении их бабушки, которую они боялись как огня.
– Говорю тебе, все погибли, плохие люди пришли к власти, и мы не можем вернуться домой.
– Мы не знаем этого наверняка. Возможно, Сорча уже вернулась в Бомонтань и ждет нас. Обещаю, тебе там будет хорошо. Дворец такой красивый, у тебя будет много роскошных нарядов, ты будешь играть на фортепьяно… – Клариса едва одерживала слезы.
– Милая моя Клариса. – Эми подбежала к сестре и обняла ее за плечи. – Прости меня, я не хотела причинить тебе боль. Я только боюсь, как бы нам не пришлось продавать себя…
Клариса приложила палец к губам сестры.
– Мы не продаем себя. Мы продаем те кремы, которые научила нас делать бабушка. И эти кремы действительно королевские, они действительно улучшают цвет лица и…
– И они действительно не превратили ни одной уродины в красавицу. Если бы могли, мне не пришлось бы приходить в города за две недели до тебя с фальшивым носом и напудренным лицом.
– Но они дарят женщинам надежду. И это не так уж плохо, верно? – спросила Клариса.
– Да, – мрачно ответила Эми, – именно так думают те англичане, которые хотели повесить тебя на самой высокой виселице.
– Ты о том ужасном человеке. – понурившись, сказала Клариса. – О судье из Гилмишеля.
Эми побледнела, огляделась и, опасаясь, как бы их не подслушали, перешла на итальянский и прошептала:
– Он хотел тебя повесить.
– Знаю.
Клариса ходила по краю пропасти. Жены хотели ее кремы, но платили за них мужья, так что Кларисе приходилось быть обходительной и любезной со всеми и в то же время не переходить ту невидимую грань, которая разделяет леди и падшую женщину.
Мужчины часто видели в ней только привлекательную самку, которую некому защитить. И это отсутствие защиты делало из нее легкую добычу, и у судьи Фэйрфута были причины желать ей смерти. Она уязвила его гордость. И с тех пор Кларисе снились кошмары. Она видела серые стены крепости Гилмишеля, словно когтями впивавшиеся в кроваво-красное небо. Стены крепости, только и ждущей того момента, когда она, Клариса, окажется там, внутри, навеки погребенная в ее недрах.
– А теперь за тобой начал охоту еще один ужасный человек, – сказала Эми.
– Разве Хепберн так уж ужасен? – Впрочем, в определенном смысле это обстоятельство усугубляло ее положение.
– Они все ужасные. – Эми схватила сестру за лацканы жакета и понизила голос до шепота: – Что ты собираешься делать?
– Сама не знаю. – Клариса тоже перешла на шепот: – Из того, что ты мне о нем написала, я сделала вывод, что он старше. Гораздо старше. Ты описала его таким мрачным, угрюмым.
– Но он на самом деле такой. – Бросив опасливый взгляд в сторону двери, Эми сказала: – Говорят, Хепберн справедлив, но он поссорился со своим отцом, и старый граф отправил его в армию, принудив пойти на войну. Через шесть лет отец его умер, и тогда Хепберн-младший вернулся домой, но люди, знавшие его до службы, говорят, что он сильно изменился.
– В каком смысле?
– Раньше он был парень-сорвиголова, беззаботный, веселый, мог пить и гулять всю ночь напролет. А теперь… Ты сама видела, какой он теперь. Горожане им восхищаются, но в то же время побаиваются его.
Клариса это тоже почувствовала. Он принадлежал к избранным, но в глубине души он прятал какую-то мрачную тайну. И это делало их похожими – Хепберна и Кларису.
Ей не хотелось узнавать его поближе. Не хотелось раскрывать его тайны.
И, словно прочитав мысли сестры, Эми сказала:
– Будь осторожна.
– В каком смысле? – спросила Клариса.
– Он не живет в доме со своей семьей.
– В самом деле? – растерялась Клариса. Он производит впечатление крепкого хозяина, человека, для которого его дом – его крепость. – И где же он живет?
– В маленьком домике на краю усадьбы. Он приходит в дом завтракать, но по ночам, говорят, бродит по округе словно одержимый, а иногда исчезает на несколько дней. – Эми понизила голос: – Говорят, он вернулся с войны немного не в себе.
– Ну, скажешь тоже! Он не похож на сумасшедшего.
– Он безумен. И опасен. Ты видела, как он на тебя смотрит? – прошептала Эми.
С притворным безразличием Клариса ответила:
– Они все на меня смотрят.
– Смотрят, но не так. Он слишком… слишком уверен в себе. Он хочет тебя – и добьется своего.
Клариса понимала, что имеет в виду сестра. Разве он не поцеловал ее руку прежде, чем представиться? Но лишь потому, что у Хепберна нежные губы и проворный язык прирожденного любовника, не стоит тревожиться. Эми уже высказалась о том, что считает эту их работу опасным предприятием, и не стоит подпитывать ее страх. Иначе Эми настоит на том, чтобы они немедленно покинули город. И Клариса снова ничего не заработает.
