Лиз Карлайл - Никогда не лги леди
– Уходите, Гарет. Вы мне надоели. Выпишите себе жалованье за следующий квартал и уходите. Вы уволены.
– Вы не можете уволить меня, Ксантия. – Ллойд отошел к своему столу. – Для этого требуется собрать две трети голосов в совете директоров компании. Его членами, как вы помните, являетесь вы, я и Ротуэлл. Может быть, вы попробуете уговорить Ротуэлла отдать свой голос за мое увольнение? Но тогда вам придется рассказать ему о наших отношениях.
– Иногда мне кажется, что это не мешало бы сделать, – заявила Ксантия, поворачиваясь к нему спиной. – Порой я презираю вас, Гарет.
Он подошел к окну и, помолчав, проговорил:
– Нет, вы не презираете меня. Если бы вы презирали меня, мне, пожалуй, было бы легче. О Боже, как я порой ненавижу нас обоих!
Ксантия внутренне содрогнулась. Оказывается, она была неважной актрисой. Ей действительно не хотелось расставаться с Гаретом, хорошим другом и отличным знатоком своего дела.
– Мне нужно идти, – заявила она.
Спор, в котором никто так и не одержал победу, был закончен, и оба это знали.
– Куда вы? – спросил Ллойд таким будничным голосом, как будто совершенно ничего не случилось. – Скоро сюда прибудут капитан Стреттон и казначей с декларацией судового груза и кассой.
– Меня ждет леди Шарп, – ответила Ксантия, аккуратно складывая документы на своем столе.
– Что ж, очень хорошо. Я сам приму Стреттона и улажу все дела. Вам вызвать карету?
– Я возьму ялик, – неожиданно сказала Ксантия. – По реке я быстрее доберусь. Дождь уже прекратился, и начался прилив.
Ллойд нахмурился.
– В Лондоне вы – леди, Ксантия. Не забывайте, что здесь леди не только не работают, но и не садятся в ялик одни без сопровождающих.
– Что вы предлагаете, Гарет? Вы хотите, чтобы я нежилась в роскоши, разъезжала по светским салонам, а вы в это время будете управлять компанией?
Ллойд отшатнулся как от удара в лицо.
– Зачем вы так, Ксантия? Я этого не заслужил!
– Простите. – Она снова обхватила плечи руками, словно ей было холодно. – Вы правы, Гарет. Забудьте то, что я сказала.
Ллойд привлек ее к себе.
– Ксантия, вам нельзя так жить! – воскликнул он. – Здесь, в Англии, вы должны быть той, кем являетесь по рождению, – настоящей леди!
– Вы хотите, чтобы я забыла о годах, проведенных под опекой отвратительного мота и негодяя, равного которому трудно найти во всем Бриджтауне?
Гарет не стал развивать эту тему. Он знал, что Ксантии неприятно вспоминать о дяде, с большой неохотой предоставившем когда-то кров ей и ее братьям.
– Вы – сестра барона Ротуэлла, – сказал он, – родственница графа Шарпа, племянница светской львицы леди Бледсо. Почему вы не желаете принимать это в расчет? Почему вы отказываетесь следовать по тому пути, который предназначен вам от рождения?
– Потому что я не могу забыть о прошлом, – ответила Ксантия. – Эта компания сделала меня, благодаря ей я почувствовала себя человеком. Я благодарна Богу, что мой брат дал мне шанс, разрешив управлять ею. И сейчас компания Невиллов значит для меня очень многое. Вы и представить себе не можете, какую огромную роль она играет в моей жизни. Я никогда – слышите? – никогда не откажусь от нее! И если вы рассчитывати на мой уход из компании, то вы просчитались. Вам придется очень долго ждать!
Ллойд, который в этот момент подошел к двери, остановился. Какое-то время он молча смотрел на Ксантию, наконец проговорил:
– Я ничего не жду. Я давно уже оставил это бесполезное занятие. Бейкли найдет для вас ялик, я сейчас распоряжусь. – С этими словами Ллойд вышел из конторы.
Ксантия же быстро собрала документы, положила их в кожаный портфель и надела плащ. Спустившись на первый этаж, где работали клерки, она посмотрела по сторонам, но Гарета здесь уже не было. Сунув портфель под мышку, она попрощалась с клерками и вышла на улицу. Там, как всегда, царило оживление.
Из бондарни, стоявшей рядом с другими мастерскими, доносились звяканье и лязг металла. С берега реки, где располагался пивоваренный завод, тянуло запахом какой-то кислятины, но этот запах заглушала ужасная вонь тухлой рыбы.
Ксантия свернула в узкий, мощенный булыжником переулок, который вел к лестнице. По ней можно было спуститься прямо к реке. У лестницы ее ждал Гарет Ллойд, а внизу, на волнах, покачивался ялик. Лодка была новой и крепкой. На рукаве куртки лодочника красовалась медная бляха, свидетельствовавшая о том, что у него имелось разрешение на перевозку пассажиров.
Ксантия сразу же поняла, что Гарет хочет сопровождать ее.
– Уже поздно, – сказал он, – я отослал Бейкли на причал. Он должен выслать грузовую баржу к ставшему на якорь «Попутному ветру» и передать Стреттону, чтобы тот приготовил к завтрашнему дню рапорт о рейсе.
Ксантия была практичным человеком и не стала ссориться с Гаретом – решила, что будет лучше, если она явится в Вестминстер в сопровождении джентльмена. Это наверняка понравится Памеле.
– Вам не стоило утруждать себя, – сказала она, подавая ему руку.
– Какие пустяки… – пробормотал Ллойд, помогая ей спуститься с лестницы.
Они сели в ялик, и лодочник оттолкнулся веслом от берега. Ксантия сосредоточенно разглядывала берег, стараясь не обращать внимания на сидевшего рядом с ней человека. Ей нравился вид на Лондон, открывшийся с реки. Это был не чопорный и элегантный мир Мейфэра и Белгреивии, а живой, дышавший полной грудью мир коммерции и торговли, мир пакгаузов и контор, погрузочных кранов и грузовых судов. Тут на волнах покачивались лодки и постоянно между судами и берегом курсировали баржи, перевозившие грузы. Мужчины чувствовали себя в этом мире как рыба в воде, а женщина была здесь, конечно, чужеродным элементом – в этом Ллойд был прав.
Ксантия стремилась стать частью зтого мира, но порой ощущала, что не вписывается в него. На территории доков, конечно же, были и другие женщины, но они в отличие от Ксантии не принадлежали к высшему классу общества. Это были хозяйки лавок, прачки, швеи, жены торговцев и вездесущие проститутки, наводнявшие все порты. Ксантия давно уже привыкла к ним. По ее мнению, Гарет был не прав, когда называл ее настоящей леди. Она не чувствовала себя светской дамой.
Добравшись до дома на Ганновер-стрит, Ксантия узнала, что леди Шарп еще не встала. Однако она заранее распорядилась, чтобы Ксантию провели к ней в комнату, и слуга попросил гостью следовать за ним.
Переступив порог просторной спальни, Ксантия увидела, что Памела, закутавшись в шерстяную шаль, лежит на длинном обитом бархатом диване. Рядом, на стуле, сидела ее дочь Луиза. Завитые локоны Луизы утратили свою первоначальную форму, а ее носик припух и покраснел.
