Кристина Уэллс - Порочная игра
— Что бы ты сказала, если бы я сообщил тебе о том, что ты могла бы сделать нас богатыми? — Он покрепче обнял ее за талию. — Мы смогли бы купить дом, наняли бы слуг, начали бы выходить в свет наконец.
Слова Бринсли несли гораздо меньше соблазна, чем его неуклюжие поглаживающие пальцы, но Сара сумела сохранить хладнокровие.
— Я бы сказала, что здесь должна быть какая-то ловушка. — Она повернулась, стараясь поймать его взгляд. — И что мне надо сделать?
— Ты знакома с Вейном? — небрежно поинтересовался Бринсли и, старательно избегая смотреть ей в глаза, потянулся с поцелуем.
Она буквально задохнулась от неожиданности, губы мгновенно пересохли, а по телу пробежала волна жара. С трудом сглотнув вставший в горле комок, Сара постаралась, чтобы голос прозвучат как можно равнодушнее.
— Ты имеешь в виду маркиза Вейна? Да, я с ним знакома.
«И желаю его так, — подумалось ей, — как никогда не желала в своей жизни ни одного мужчину».
Но страсть эта привела только к тому, что жизнь Сары протекала в печали. Она окинула взглядом их тесную и убогую гостиную. И хотя Сара бесконечно старалась отскрести глубоко въевшуюся грязь, все равно вид у комнаты был весьма неопрятный.
— Ты приглянулась Вейну. Он предложил мне десять тысяч фунтов за ночь с тобой.
— Он предложил… что?!
Сердце обдало ледяным холодом, кровь буквально застыла в жилах. Этого не может быть. Впрочем, в тот день во взгляде Вейна было что-то такое…
Сара вдруг почувствовала, что стремительно теряет твердую почву под ногами и вот-вот утонет в разверзшемся океане безнадежности и отчаяния.
Нет, она так легко не сдастся.
Сара резко высвободилась из объятий Бринсли и пронзила мужа гневным взглядом.
— А вы, сэр? Что вы на это ответили?
Нужно ли спрашивать? Конечно, он согласился. Можно не сомневаться, он торговался за нее, как за дорогую вещицу, выставленную на продажу на аукционе. Кто больше, господа? Мелькнула мысль, а сколько вообще могло быть участников торгов? И без комиссионных, наверное, не обошлось.
Бринсли открыл рот, чтобы сообщить очередную ложь, и вдруг Сара поняла, что больше не в силах все это слышать. Она прижала кончики пальцев к вискам, потом качнула головой.
— Впрочем, это не важно, Бринсли.
Она принялась расхаживать по комнате, в задумчивости покусывая губы. Сердце подсказывало, что нужно немедленно собрать свои малочисленные пожитки и уйти. Но куда она пойдет? Сестра Марджори живет за границей, ее муж дипломат. А в Пенроуз Сара не вернется словно побитая собака, тем самым признав свою ошибку. После замужества прежние подруги постепенно отдалились от нее. Так что, кроме как на саму Себя, ей положиться сейчас просто не на кого.
Она посмотрела на мужа. С ним покончено. Все. Конец истории.
Но, похоже, Бринсли о чем-то недоговаривает. Чувствуется, что он сдерживает какое-то торжество, что его прямо распирает от довольства собой. Как будто он нисколько не сомневается в том, что она сдастся, что десять тысяч фунтов уже у него в кармане.
Неужели он настолько глуп? Нет, Бринсли никогда не был глупцом. Значит, есть что-то еще.
— Что еще?
— Дорогая, боюсь, все это гораздо серьезнее, чем ты думаешь. У Вейна на руках куча моих долговых расписок, которые я не в силах сейчас оплатить. — На лице у него появилось просительное выражение. — Дорогая, он угрожал бросить нас в долговую тюрьму, если ты не придешь к нему. — Бринсли схватил ее за руку, глаза горели каким-то нездоровым огнем. — Всего одна ночь, любовь моя. Одна ночь с ним не сможет разрушить наше с тобой счастье.
На протяжении всего своего брака Саре никогда еще так не хотелось залепить пощечину по этой лицемерной улыбке на безукоризненном лице мужа. Но леди никогда не ударит джентльмена, потому что джентльмен не может ответить тем же. Неоспоримый факт того, что настоящий джентльмен никогда не будет продавать целомудрие собственной жены тому, кто на торгах дал самую высокую цену, значения не имело.
Сара с такой силой стиснула кулаки, что ногти больно впились в ладони. Перевела дыхание и остановилась, чтобы собраться с мыслями. Угроза разорения… Настоящая угроза, или все это в очередной раз придумал ее хитроумный муженек? Сара всегда считала Вейна безжалостным и высокомерным. Но что он способен на такое, ей и в голову не приходило.
Маркиз познакомился с ней несколько лет назад, когда богоподобный ангел, за которого она вышла замуж, бездумно затоптал остатки ее все еще неугасших чувств. С тех пор от горящего взгляда Вейна у нее всякий раз начинало учащенно биться сердце. Он неуловимо тонко и даже изысканно давал понять, что стремится вступить с ней в связь.
Страстное желание оказаться в сильных объятиях Вейна, прижаться к его крепкой, мускулистой груди частенько не давало Саре уснуть, наполняя сердце сосущей тоской. Однако Сара дала обет Господу и была преисполнена решимости остаться верной мужу.
Искушению поддаются только слабые духом.
Она ответила Вейну отказом. Он его принял, развернулся и ушел, даже ни разу не обернувшись. После этого она не видела его много месяцев, пожалуй, даже больше года.
И теперь вот это предложение — вернее, откровенное принуждение, — противоречило всему тому, что ей так нравилось в Вейне.
— Он требует, чтобы ты пришла к нему сегодня вечером, — продолжал бесстыдно врать Бринсли. — Если ты не будешь у него через час, он незамедлительно начнет действовать.
Сейчас?! Сегодня вечером?! Ей каким-то чудом удалось удержаться на ногах, потому что внезапно ослабевшие колени предательски подогнулись. Перед глазами все поплыло. Она дрогнувшей рукой сняла с вешалки свою ротонду.
— Хорошо. Я пойду к Вейну и поговорю с ним. Это какая-то чудовищная ошибка.
— Ты так считаешь? — Бринсли осторожно потрогал пальцами свою разбитую губу. — Я буду просто счастлив, если окажется, что я неверно истолковал его слова. Даже не знаю… Может быть, мне тоже…
— Нет! — Сара даже зажмурилась от пронзившей ее душу боли. Раз Бринсли отпускает ее одну, значит, все это хотя бы частично, но похоже на правду.
— Не нужно, Бринсли. — Сара перевела дыхание и сумела продолжить спокойнее: — Это теперь мое дело. Я возьму кеб.
Дрожащими пальцами она нащупала на дне ридикюля последние и поэтому бесценные монетки.
Укрепив на шляпке вуаль, Сара натянула перчатки и, уже взявшись за ручку входной двери, полуобернулась.
— Бринсли, я всегда была верна тебе. И ты это прекрасно знаешь. За десять лет жизни с тобой у меня никогда не было другого мужчины.
— А то я об этом не знаю! — глумливо хохотнул Бринсли. — Если бы ты не была такой ледышкой в постели, я бы тоже не гулял.
