Джуд Деверо - Безукоризненное деловое соглашение
— Ничего мне не нужно, никакой помощи, — ответил он, повернувшись к ней спиной. Он был совершенно раздосадован тем, что, видимо, не способен застегнуть рубашку, а еще труднее будет с брюками, когда правая рука у него в гипсовой повязке и к тому же подвешена. Вдобавок к неловкости левой руки, правая ужасно болела.
Его хозяйка тут же сообразила, в чем состоит трудность, и начала застегивать его одежду так, будто он был ее сыном. Конечно, ей нужно было встать на цыпочки, чтобы дотянуться до верхних пуговиц из-за того, главным образом, что в попытке сохранить в целости и сохранности собственное достоинство Коул задрал подбородок и распрямился так, что спина была, как ружейный ствол.
Миссис Хэрисон раскованно посмеялась над ним и возблагодарила Господа, что не вышла замуж второй раз.
— Помните эту маленькую девушку, которая с вами встречалась несколько дней назад? Ту, что вы спасли в банке?
— Я бы ее не назвал девушкой.
— В моем возрасте я любую могу назвать девушкой.
Он сомневался, исполнилось ли миссис Хэрисон сорок пять, но ей нравилось выдавать себя за пожилую: это служило оправданием ее отказам мужчинам, предлагавшим ей — и ее деньгам — выйти за них замуж.
Она по-матерински подтолкнула его, чтобы он сел в кресло, и начала натягивать на него носки и надевать сапоги. Коул ненавидел ее за то, что она делала, и был уверен, что может все сделать и сам, но в то же время ему это внимание даже нравилось. Может, он на самом деле стареет. Он сообразил, откуда к нему явилась эта мысль, так что, когда задал вопрос, голос его прозвучал с раздражением:
— Ну и что насчет нее?
— В город приехала ее сестра.
— Ровена? — спросил он, испугавшись и проявив чрезмерную заинтересованность.
— Да. Вы всю семью знаете?
— Ничего я о них не знаю. И, кроме того, меня это не касается. Они со мной дел не имели.
К его великому разочарованию, хозяйка, собирающая толки по городу, не добавила больше ни слова. Наконец Коул не выдержал и заметил:
— Я слышал, она красавица.
Миссис Хэрисон попыталась удержаться от улыбки, чтобы не дать понять Коулу, что знает, что он хочет все узнать.
Она тянула с рассказом недолго, ибо они оба делали вид, что этого хочется ей, он же слушает только из вежливости.
— Она самая красивая женщина на свете. На самом деле. Вы должны на нее взглянуть. Она приехала сегодня поездом — вообразите, в своем собственном вагоне, — и каждый мужчина в радиусе ста шагов замер как вкопанный. Она — просто чудо. И так приветлива — насколько это можно вообразить. Когда четверо мужчин подрались, кто понесет ее багаж, вы бы решили, что на свете до этого не было мужчины, который бы предлагал ей помощь: так она благодарила. Удивительно даже, как она себя вела. Конечно, женщина с такой красотой и не должна себя вести как гадкий утенок. Она еще долго будет хорошенькой, так что, вы знаете, всю жизнь около нее будут парни драться за то, чтобы понести ее багаж.
Коул не мог понять, почему та сверхдлинная дань восхищения красотой Ровены так его раздражала.
— Да, да, я понял, что она писаная красавица, а что с мисс Лэсем? Ей в этой ссоре ничего не сделали?
— Вы хотите сказать — не затоптали ли ее ковбои, понесшие багаж? Да они ее почти затоптали, но шериф…
— А он-то что там делал?
— Он пришел со всеми вместе приветствовать эту красивую женщину. Вы знаете, глупо так думать, но, если бы у нее была склонность обманывать, она могла бы сделать большие деньги. Она входила бы в город с одного конца, все бы двинулись туда взглянуть на нее, а в это время ее партнеры могли бы ограбить другой конец города и убраться непойманными.
— Вы делитесь со мной своими преступными планами? Я не спрашиваю о стаде глупых ковбоев, которые считают красавицей всякую умытую женщину, а спрашиваю о мисс Лэсем и о грабеже банка. Это вы припоминаете, надеюсь?
— Не знаю, почему это вы нагрубили мне, — ответила она, распрямляясь, после того как натянула второй сапог. Она взглянула на него искоса. — Если только эта маленькая мисс Лэсем вам не приглянулась.
— Никакая женщина мне не приглянулась, мне интересно, вот и все.
Но сам он знал, что не все. Проклятье, он не мог этого исправить, чувствуя себя виноватым по одному ничтожному поводу. Каково это, находиться вблизи такой красавицы, как ее сестра? И что тут, в Эбайлине, делает эта сестра? Не может, что ли, оставить свою невзрачную маленькую сестричку одну и не таскать ее в своей свите, демонстрируя каждому по стране, как сильно они отличаются друг от друга?
— Как вы себя чувствуете? — обеспокоенно спросила хозяйка дома.
— Да я в полном порядке, — фыркнул он, потом неуклюже завертел свои часы, пытаясь положить их в карман, и едва не уронил. Он почувствовал волну боли, когда пальцами правой руки их поймал.
— Вам нужно опять лечь.
— А вам до этого нет никакого дела.
Она выпрямилась. Привыкшая к тому, что мужчины, пожелав услышать все городские новости и пересуды, потом изображают, что это их не интересовало, она сочла, что плохое поведение Коула вышло даже за эти рамки.
— Сами одевайтесь дальше, — сказала она в пространство.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Когда Коул уже поднял руку, чтобы постучаться в дверь комнаты в отеле с эвфемистичным названием «Президентская свита», ему все казалось, будто он должен бежать отсюда. Это не его дело. Он ничего не имеет общего с этой мисс Лэсем с ее острым язычком и ее надутой сестрой. Прошло четыре часа с тех пор, как хозяйка меблированных комнат рассказала ему о прибытии красивой старшей сестры некрасивой мисс Лэсем, и кое-что Коулу рассказали городские жители. Сейчас он услышал, что старшая сестра приятна и добра и якобы не подозревает о своей немыслимой красоте.
«Ну да, — подумал Коул, — как олень не подозревает о существовании охотника. Как один стрелок не подозревает, что другой стрелок появился в городе».
Когда кто-то красив, он об этом знает, насколько ему это известно. Мисс Лэсем говорила, что его назвали самым красивым мужчиной в Техасе, определение, которого он, по ее мнению, уже больше не заслуживает. В свое время некая газетная писака, девушка с внешностью наподобие мисс Лэсем, так назвала его, и он возненавидел это определение. Но оно его не удивило. Всякий, кому ниспослана красота, знает об этом точно. Всю жизнь на вас оглядываются, на вас делают двойные ставки. Когда Коул был мальчишкой, девушкам и женщинам хотелось погладить его черные вьющиеся волосы, а когда он подрос, они хотели гладить его тело. Никогда в жизни ему не надо было хлопотать, чтобы заполучить любую.
До этой недели… И мисс Лэсем первая сказала ему, что он… Как это она выразилась? С тяжелой челюстью? Со злыми глазами?
