Элен Бронтэ - Микстура от разочарований
Сентябрь 1833
Мистер Фоскер, или дядюшка Эндрю, как называла его Сара, вскоре появился на пороге дома своего кузена и сразу же принялся давать советы относительно домашних дел. Он был моложе мистера Мэйвуда лет на десять, но излишняя полнота придала его лицу нездоровый оттенок, хотя двигался и говорил он живо и проворно.
Первые несколько дней Сара редко видела дядю, он все больше уединялся с ее отцом в кабинете. Каждый раз, когда девочка заглядывала туда, она видела мистера Фоскера сидящим на стуле около дивана, где расположился отец. Оба джентльмена изучали какие-то бумаги, и мистер Мэйвуд мягко отсылал девочку пойти поиграть или позаниматься.
Мисс Брук, похоже, очень заинтересовалась приезжим, поскольку старалась как можно чаще попадаться ему на глаза и непременно заговаривала с ним о каких-нибудь пустяках. Но мистер Фоскер то ли не понимал, то ли намеренно не замечал любезного внимания старой девы, и уязвленная мисс Брук еще больше изводила Сару своими придирками и нотациями.
Дядя разговаривал с племянницей ласково и явно сочувствовал девочке, заполучившей столь малоприятную гувернантку, чем заслужил симпатии племянницы. Мистер Фоскер был подобающим образом одет и причесан, и Сара недоумевала — дядя не походил на бедного человека, в ее представлении. Однако же у него не имелось собственного поместья и экипажа, а это говорило в пользу его бедности, и девочка думала: «Жаль, что он не приехал к нам в прошлом году, нам с отцом было бы веселее, дядя мог и вовсе жить с нами, ездить с отцом на охоту и в гости, помогать управляться с делами… Вот если бы еще он не так часто жаловался на отсутствие денег…»
Увы, этим страдают многие и более обеспеченные люди, так что мистеру Фоскеру при всем его обаянии можно простить эту маленькую слабость.
Мистер Мэйвуд благоразумно не обращал на жалобы кузена внимания, его здоровье ухудшалось на глазах, и у Сары больше не было сил делать вид, что у них в семье все просто великолепно. Девочка часто уходила в свою комнату поплакать, и теперь уже мистер Мэйвуд притворялся, что не замечает ее осунувшегося личика и отсутствия аппетита. Только мистер Фоскер ел и пил за двоих, болтал, шутил и смеялся, чем безмерно раздражал доктора Стоуна и его супругу.
Через две недели с начала визита дядюшки Эндрю мистер Мэйвуд не смог подняться утром с постели, слабость одолевала его, и домочадцы сидели по обе стороны его кровати и развлекали больного чтением и беседами.
Доктор Стоун приезжал так же часто, как и прежде, но скорее для того, чтобы своим присутствием ободрить Сару и не дать возможности мистеру Фоскеру болтать без умолку.
— Девочка моя, вы показали себя большой умницей в последнее время, — говорил врач Саре. — Прошу вас и дальше стараться изо всех сил и не поддаваться унынию. Помните, что на небесах ваш отец соединится с вашей матушкой, а это именно то, чего он больше всего хотел.
— Но как же я буду здесь… совсем одна? Мне так не хватает матушки, а теперь… — Девочка прижала ладони к щекам, не смогла удержать слезы.
— Они будут вашими ангелами-хранителями, — доктор пытался и никак не находил нужных слов. — А на земле о вас позаботится ваш дядя.
— Дядя? Но я знаю его всего лишь две недели! — от удивления слезы Сары мгновенно прекратились.
— Ваш отец решил назначить его опекуном, дитя мое. Насколько я понял, это единственный родственник, кому он может доверить управление поместьем и ваше воспитание.
Сара знала, что отец не общается со своим братом, живущим за границей, и, наверное, дядя Эндрю и вправду единственная подходящая кандидатура, но мысль о том, что придется жить с дядей все время, расстроила ее: пока что этот человек был для нее чужим.
— Я не хочу оставаться одна… Не хочу, чтобы батюшка оставил меня с дядей.
— Так решил ваш отец, мисс Сара, и не в моей власти что-то изменить, я не Господь Бог, дитя мое. Придет время, и вы утешитесь.
Но это время было еще далеко впереди, а пока Саре пришлось пролить очень много слез, когда однажды ясным сентябрьским утром доктор сказал ей, что мистер Мэйвуд тихо скончался во сне.
Дядюшка принялся деловито хлопотать о похоронах, но миссис Стоун с приятельницами решительно взяла эти обязанности на себя, в доме появилось множество чужих людей, и Сара опять оказалась забытой всеми, так как мисс Брук принимала самое деятельное участие во всех событиях, до тех пор пока мистер Фоскер не предложил ей собрать вещи и немедленно покинуть этот дом.
Это случилось вскоре после похорон, когда соседи разъехались и дядя пришел поговорить с племянницей относительно планов на будущее. Он прервал мисс Брук на середине ее вдохновенной речи о недостойном поведении мисс Мэйвуд, опять не выучившей урок. Выражения мисс Брук дядюшка расслышал еще на лестничной площадке и появился на пороге комнаты, пылая праведным гневом.
— Мисс… как вас называть… мисс Брук? — начал он. — Я имею честь сообщить вам, что с этого дня в этом доме не нуждаются в ваших услугах.
Сара встрепенулась, не веря своим ушам, мисс Брук оторопело уставилась на вошедшего джентльмена.
— То есть как? — не нашла ничего лучшего, чем спросить, гувернантка.
— Я уже некоторое время замечаю, как грубо вы разговариваете с маленькой мисс, но терпение мое иссякло теперь, когда я вижу, как вы обращаетесь с девочкой, понесшей тяжкую утрату самого близкого человека. Вы можете получить расчет до конца этого месяца, и уже до обеда я не желаю видеть вас здесь!
Округлое брюшко дяди Эндрю тряслось от возмущения, и точно так же заколыхались щеки мисс Брук, заметно увеличившиеся в размерах за те годы, что она прожила у Мэйвудов.
— Как вы смеете прогонять меня? После всего что я сделала для этой неблагодарной девчонки? Да и сами вы, с какой стати вы распоряжаетесь здесь? Меня нанял мистер Мэйвуд…
Мистер Фоскер поморщился, как от зубной боли, и прервал эти излияния.
— Как душеприказчик покойного мистера Мэйвуда и опекун его дочери, я имею право управлять этим домом по собственному разумению. Вы не нужны нам более, и вы пойдете собирать вещи, если не желаете, чтобы их за вас собрали лакеи.
Сара в удивлении подумала, куда это делось все добродушие дяди, а мисс Брук выскочила вон из комнаты, громогласно жалуясь на несправедливость, причиненную ей в этом доме.
— Надеюсь, мы больше никогда не услышим об этой женщине, — обратился дядя к племяннице.
Сара со слезами бросилась обнимать дядюшку — это было первое ее проявление родственных чувств к мистеру Фоскеру, и растерявшийся джентльмен принялся неуклюже гладить девочку по голове.
