Кристина Брук - Великолепный любовник
Бэкенхем замер. Затем отвернулся и тихо выругался.
Джорджи была в смятении.
– Что случилось? – прошептала она. – Что-то не так?
– Черт возьми, ничего не получится.
Подавленная ярость в его голосе потрясла ее сильнее, чем его любовный пыл.
Бэкенхем отступил назад с жестом отчаяния, схватившись руками за голову. Она ждала, когда он заговорит, но он лишь покачал головой, схватил свою одежду и направился к двери.
Он бросал ее.
Горе внезапной потери разрывало ее сердце. Не в состоянии контролировать себя, Джорджи выкрикнула ему вслед:
– Маркус!
Он остановился и оглянулся.
Она тихо прошептала:
– Не уходи.
Она стояла перед ним, обнаженная, абсолютно беззащитная, и умоляла его остаться.
Бэкенхем смотрел на нее, сжимая дверную ручку.
– Одевайся и уезжай, тебе здесь не место, – произнес он сурово и тихо затворил за собой дверь.
Глава 3
Бэкенхем быстро шагал по коридору, слишком поздно осознав, что в спешке даже не надел рубашку.
Досадуя на себя, он вошел в ближайшую спальню. В комнате с тяжелыми парчовыми шторами царила темнота. Он нащупал стул, бросил на него свои вещи и начал одеваться.
Она позвала его по имени. Кроме нее, никто не называл его так, даже кузены, близкие ему как родные братья и сестры.
«Маркус» – один звук его имени из ее уст, и он потерял всякую решимость завершить начатое.
Всего лишь воспоминание о ее сладком хрипловато-теплом голосе заставило его трепетать от разлившегося по телу горячего возбуждения.
Бэкенхем заправил рубашку в брюки, пытаясь игнорировать тугое напряжение в чреслах. Он желал ее так же яростно и нестерпимо, как и шесть лет назад, как и все эти годы. В глубине души Бэкенхем это понимал и сознательно избегал лондонского общества все эти шесть лет, – избегал ее.
Он не был сентиментальным, но часто проклинал свою слабость и глупость, – никак не мог пересилить себя и пойти на бал, зная, что там будет она, отвергнувшая его женщина. Он не мог даже находиться в одном с ней графстве.
Но, несмотря на силу притяжения, за все время обручения он ни разу не позволил себе неподобающего поведения. Шокированный неожиданностью их встречи, он испытал сильнейший прилив ярости. А ярость разбудила похоть.
Его сегодняшнее поведение было недопустимым, оставалось лишь радоваться, что Джорджи пожелала сохранить свою анонимность. Он осудил бы любого мужчину, так грубо нарушившего джентльменские правила.
Бэкенхем застегнул жилет и надел сюртук. Галстук был так измят, что он даже не стал пытаться привести его в порядок. Хорошо, что отведенная ему спальня находилась на том же этаже. Добраться до нее незамеченным будет довольно просто.
С этой мыслью Маркус поспешил в свою комнату и наткнулся там на поджидающего его кузена. На нижнем этаже разгоралась оргия, но Ксавье предпочел покинуть своих гостей, чтобы беспардонно вмешаться в дела Бэкенхема.
Бэкенхем выругался. Его внешний вид – помятая одежда и спутавшиеся волосы – казался наглядным подтверждением произошедшего.
– Так быстро? – Ксавье взглянул на него со злорадным огоньком, брезжившим в глубине сапфировых глаз. – Кому следует принести соболезнования – тебе или таинственной незнакомке?
Бэкенхем послал кузену взгляд, полный негодования.
В ответ Ксавье оскалился.
– Кажется, сегодня ты запятнал репутацию величайшего любовника на свете.
– Иди к черту.
Ксавье искренне забавляла сложившаяся ситуация. Не удостоив кузена ответом, Бэкенхем пересек комнату и нетвердой рукой налил себе бокал бренди. Напиток обжег горло и разлился по телу умиротворяющим теплом. Кожа все еще горела от подаренных ему страстных поцелуев.
Взглянув на свое отражение в зеркале, он не мог не отметить, что выглядел так же прискорбно, как и чувствовал себя. Скулы отливали темным румянцем, волосы всклокочены, рубашка расстегнута, запачканный пудрой галстук похож на мятую тряпку.
Бэкенхем осушил стакан и налил себе еще.
– Не знаешь, кто она? – спросил он Ксавье резко, не глядя в его сторону.
Ответа не было так долго, что Бэкенхем повернулся взглянуть в лицо кузену и понять, догадался ли тот о личности его таинственной посетительницы… Если Ксавье узнал Джорджиану Блэк, то Бэкенхему придется спасать ее репутацию и жениться на той, кого он не видел шесть лет и больше не хотел видеть никогда в жизни. В свою очередь, Ксавье напряженно всматривался в глаза кузена, пытаясь найти ответ на вопрос в его лице.
Наконец Ксавье произнес:
– Нет. Я не знаю, кто она.
Бэкенхем вздохнул с облегчением, стараясь придать своему голосу безразличный тон.
– Ты сказал, что меня спрашивает какая-то леди. Чего именно она хотела?
Ксавье пожал плечами:
– Она только сказала, что находится под твоим покровительством.
– Это все? Но что заставило ее сказать это? – он нахмурился. – Ты распускал руки?
– Меня поражает изящество твоих формулировок. По крайней мере, поверь, едва она произнесла твое имя, я прекратил всяческие попытки флирта. Никогда бы не стал переманивать добычу у моего любимого кузена.
Бэкенхема захлестнула волна ненависти и острое желание пустить в ход кулаки. Ему потребовалось несколько глубоких вдохов и пара глотков бренди, дабы сдержаться. Джорджи ничем не показала признаков расстройства или оскорбления. Он должен был простить Ксавье его фривольность.
Он процедил:
– В дальнейшем я буду благодарен, если ты воздержишься от того, чтобы совать нос в мои дела.
– Леди пыталась завлечь тебя в свои сети, насколько я понимаю, – сказал Ксавье сухо. – Она бы больше преуспела, попытавшись скомпрометировать святого.
– Позволь поинтересоваться, приложил бы ты к этому руку, если бы знал о ее планах? – грубо спросил Бэкенхем с изрядной долей недоверия.
Черт, он выражался как педант, да еще и лицемер. Был бы он моральным эталоном – развернулся бы и ушел сразу, как только узнал ее. Или даже прочел бы ей лекцию о разлагающем влиянии разврата и моральном падении женщины, присутствующей на подобной вакханалии, и проводил бы ее домой.
Но он этого не сделал, и в нем снова проснулось отвращение к самому себе.
Он вспомнил, как она прошептала его имя, какими мягкими и нежными были ее поцелуи, как он застал ее врасплох своим прикосновением. Только сейчас Бэкенхем понял, что ее ответ был лишь защитной реакцией. Помня о разрушенной разрывом помолвки репутации, шокирующем поведении после, о самом факте ее появления в доме маркиза Стейна, он искренне полагал, что за эти шесть лет Джорджи обрела опыт любовных приключений. И все же…
Вдруг его пронзила мысль. Боже, как мог он оставить Джорджиану одну в этом доме? Что, черт возьми, на него нашло?
