Лиз Карлайл - Очаровательная проказница
Леди Рэннок, хоть и любившая повеселиться, имела меньше поводов отвлекаться, особенно когда ее питомица в опасности. Она мгновенно пересекла зал и застала ссорившихся мужа и падчерицу; хотя тон разговора был приглушенный и назидательный, тем не менее, это ссора, и она в полном разгаре.
Леди Рэннок укоризненно положила ладонь на руку мужа.
— Эллиот! — прошептала она с легким фламандским акцентом. — Что случилось? Сэр Эдгар, я полагаю?
Зоэ Армстронг переводила взгляд с отца на мачеху и обратно, ярость мешала ей понять последние слова. У нее голова кружилась от чрезмерного флирта и танцев, нервы были взбудоражены холодной критикой Мерсера. А теперь еще суровое обращение отца, это действительно унизительно, и Зоэ боялась, что на этот раз ее даже мачеха не спасет.
Сэр Эдгар Хаверфилд — это судьба, от которой, как думала Зоэ, она давно сбежала, но, как и ее прошлое, этот человек постоянно возвращался и преследовал ее. Зоэ почувствовала, как навернулись жгучие слезы, как норов вот-вот вырвется из-под контроля.
— Так в этом у меня нет выбора? — Слова прозвучали холодно и тихо. — В самом деле, папа, как ты мог согласиться на такое? Даже не спросив меня!
— И что это дало бы?
Легкая картавость Рэннока усилилась от возмущения. Губы сжались — явный признак надвигающейся беды, мрачный взгляд сверлил дочь. Некоторые верили, что Рэннок родня самому дьяволу. Сегодня вечером его старшая дочь готова была с этим согласиться.
— Зоэ, милая, — пробормотала мачеха, положив прохладную ладонь на ее руку. — Это только приглашение на чай.
— А потом? — Резко повернув голову, Зоэ встретилась взглядом с леди Рэннок. На мгновение у нее дыхание перехватило, словно ее заманили в ловушку, в какое-то темное место, где не хватало воздуха. — Чаем это не кончится, Эви, — сумела выговорить она. — Умоляю, не притворяйся.
Легкая краска выступила на щеках мачехи.
— И сэр Эдгар хочет поговорить с тобой наедине.
— Сэр Эдгар уже полдесятка раз говорил со мной наедине, — сердито сказала Зоэ. — И между делом уже похоронил одну жену.
— Тихо, Зоэ, — понизила голос леди Рэннок. — Этот джентльмен все еще влюблен в тебя. Что в этом оскорбительного?
— Сэр Эдгар влюблен в мое приданое. — Замолчав, Зоэ хватала ртом холодный воздух, чтобы не разрыдаться. — Ну почему все сегодня со мной так жестоки? Я не выйду за него, папа. Я ему не раз это говорила, а теперь говорю тебе. Ты не должен был соглашаться на это.
— Я еще ни на что не согласился! — отрезал отец. — Именно по этой причине, милая, мы сейчас и беседуем. Но я решительно предлагаю тебе выслушать этого человека.
У Зоэ губы задрожали от обиды.
— Я… я не могу… — прошептала она. — Пожалуйста, папа, не заставляй меня, дай мне другой выбор. Его мать… меня ненавидит.
Леди Рэннок обняла Зоэ за плечи.
— Зоэ, любимая, леди Хаверфилд знает, что ты будешь подходящей женой ее сыну, — сказала она мягко. — Сэр Эдгар красив и добр. Ты прекрасна и имеешь большое приданое. Это неплохая партия.
Рэннок пальцем поднял подбородок Зоэ и повернул ее лицо к себе.
— Эви права, милая, — сказал он, его тон смягчился. — Что до остального… что тебя беспокоит… так леди Хаверфилд сейчас не слишком может себе позволить интересоваться этим.
— Почему? — недоверчиво взглянула на него Зоэ. — Потому что она бедна?
— Она не то чтобы бедна, — нетерпеливо сказал Рэннок. — Ее покойный муж слишком любил лошадей и бренди, вот и все. Состояние Хаверфилда требует вливания капитала.
— Поэтому леди Хаверфилд стиснет зубы и примет меня? — Глаза Зоэ вспыхнули огнем, как и у отца. Характер давно стал ей надежным щитом против страха. — Разве я прошу слишком многого, чтобы какой-нибудь приличный мужчина захотел жениться на мне ради меня самой?
— Зоэ, — отец потянулся к ее руке, но она отпрянула, — милая, кто-то есть? Кто-то завладел твоим сердцем?
Она на мгновение заколебалась, потом покачала головой.
— Нет, — сказала она резко. — Никого нет. Леди Рэннок сочувственно улыбнулась.
— Ты знаешь, дорогая, леди Хокстон вышла замуж поздно, но как хорошо все обернулось, — пробормотала она. — Три года безоблачного счастья — и двое прекрасных детей… трое, считая Присс. А Фредерика? Она совсем не хотела выходить за Бентли, а теперь они живут, душа в душу.
— Но я не Фредди и не Федра, — ответила Зоэ. — Если вы не можете этого понять, то я не стану напрасно тратить слова.
На лестнице появился официант, и Зоэ схватила с подноса бокал вина.
Леди Рэннок мягко положила руку ей на плечо.
— Стоит ли, дорогая?
— Этот разговор меня иссушил! — раздраженно бросила Зоэ. — Ладно, не имеет значения. Возьми! — Она сунула бокал в руку мачехи. — Вижу, Робин пробирается через зал. Я обещала ему танец.
Мачеха медленно выдохнула.
— Тогда иди, — ответила она. — Мы больше не можем стоять тут и ссориться.
В этот момент музыка закончилась, и толпа стала расходиться.
— Проклятие! — Лорд Рэннок сжал переносицу аристократического носа, когда дочь исчезла среди гостей. — Я пытался сделать, все правильно, пытался загладить вину. Девчонка не знает благодарности?
— Ох, Эллиот, не в этом дело, — прошептала его жена. — Я ей действительно сочувствую. Знаешь, она отчасти права. Леди Хаверфилд горькая пилюля и к тому же слишком заносчива, если хочешь знать.
— Ты мой авторитет не подрывай, Эванджелина, — мрачно предупредил Рэннок. — Зоэ не может так продолжать, балансируя на грани крушения. Она лишь в шаге от фривольности, и, учитывая ее ситуацию… это будет конец ее положению в обществе. Так что или она выйдет замуж, или…
— Эллиот! — Лицо его жены почти сморщилось. — Ты не можешь отослать ее в Шотландию. Зоэ похожа на редкий, оранжерейный цветок. Одна, лишенная всего, к чему привыкла, она увянет и умрет.
— Если бы девчонка влюбилась, клянусь, Эви, я позволил бы ей выйти за подручного мясника и дал бы им состояние. — Рэннок скрестил на груди руки. — Однако это ее пятый сезон, и уже не осталось никого, с кем она не знакома.
— Я думаю, она хочет, чтобы подручный мясника полюбил ее без состояния, — спокойно сказала Эванджелина. — Разве ты этого не видишь? Да, Зоэ научилась смеяться в лицо обществу, но в ее смехе мало веселья.
Но на этот раз лорда Рэннока было не так легко смягчить.
— С ней в детстве дурно обращались, и в этом моя вина, — сказал он, уронив руки. — Я это знаю и сожалею об этом. Но вместо того, чтобы справиться с собой и вести себя хоть с какой-то благопристойностью, девчонка словно обезумела.
