Кэтрин Коултер - Месть и любовь
— Я именно об этом и пекусь. Должен же хоть кто-то быть рядом с несчастной девочкой. Ты ведь знаешь, что представляет собой сэр Арчибальд. Хотя он и внимателен к ней и обеспечивает ей необходимый комфорт, это человек не от мира сего.
— Лу, подумай хорошенько. Ты же сама говоришь, что Хэтти ни слова не написала об отъезде леди Уортингтон. Значит, малышку вполне устраивает, что возле нее никого нет. Разве это не ясно?
Сэр Джон заулыбался и снова взял в руки начищенное до блеска ружье.
— Впрочем, могу тебя обрадовать, — сказал он. — Все будет так, как тебе хочется, дорогая. — Он заговорщически подмигнул жене, чем сильно ее озадачил. — Тебе больше не придется долго беспокоиться за Хэтти. В ближайший месяц так или иначе мы едем в Лондон. Так что скоро сможешь сама удостовериться в том, что с твоей золовкой ничего не случилось. А потом, как ты, должно быть, догадываешься, мы продолжим наш путь в… — Тут сэр Джон напустил на себя таинственный вид и сделал паузу.
— О, Джек, правда? Неужели ты все устроил и мы действительно поедем в Париж? Обещай мне, что ты не передумаешь!
— Если ты подаришь поцелуй, тогда даже поклянусь.
Однако Луиза не ограничилась поцелуем — она куснула мужа в мочку уха, а потом так сильно вцепилась в него руками и стиснула его, что он притворно застонал. Он поцеловал ее в соблазнительный каштановый завиток возле левого ушка, ее изящного маленького ушка, в которое всегда любил целовать.
— Ну конечно, не передумаю. И таким образом ты сможешь провести несколько дней вместе с Хэтти. Надеюсь, это будет тебе приятно?
— Разумеется. Хэтти — милая девочка. Я уверена, что со временем у нее все сложится удачно. Я искренне желаю ей счастья.
Сэр Джон потупил свои темные глаза и тихо сказал:
— Думаю, что это произойдет не скоро. Теперь, когда Дэмиана нет в живых, ей будет трудно снова стать счастливой. Помню, когда все мы собрались в день похорон, она была настолько убита горем, что едва могла произнести несколько слов. Тогда всем нам было не до этих добродетельных тетушек. Мне кажется, что тебя не должна смущать ее скрытность, когда ты встретишься с ней в Лондоне. Боже, как бы я хотел, чтобы все это у нее прошло как можно скорее. Пусть бы она опять стала веселой и привлекательной. Но пока ей, видимо, белый свет не мил. Вот проклятие! Мне тоже недостает Дэмиана. Его смерть — это такая тяжелая потеря для нас.
— Дэмиан пал смертью героя. Он отдал жизнь за Англию, Джек. Такое дано не каждому. Мы все должны помнить об этом и гордиться им.
— Погиб за Англию! Будь проклята эта чертова война! Ладно, Луиза, хватит об этом. А то я своими заупокойными разговорами взвинтил нервы нам обоим. Как ты думаешь, Лу, не пора ли нам пойти в детскую и посмотреть, как там маленький Джон? Ты не боишься, что он уже довел нянюшку до истерики?
В тот вечер мисс Друзилла Уортингтон еще находилась в городском доме сэра Арчибальда на Гросвенор-сквер. Это было примерно за неделю до того, как ей предстояло получить известие о болезни сестры. Пока же она находилась в гостиной, расположившись в кресле наискосок от своей подопечной мисс Генриетты Ролланд.
Всего несколько минут назад, когда пожилая леди мельком взглянула на Хэтти, та, как обычно, молча сидела у камина и с видимой сосредоточенностью смотрела на ярко полыхавшее пламя. На самом деле она не замечала ни огня, ни всего остального вокруг. Мисс Луиза предупреждала ее, что Генриетта все еще очень болезненно переживает смерть своего брата Дэмиана, погибшего в битве при Ватерлоо. Три недели, которые мисс Уортингтон провела рядом с Хэтти, она старалась делать все возможное, чтобы хоть как-то вывести ее из оцепенения. Но старой деве никак не удавалось пробить плотный панцирь горя, окутывавшего душу этого юного существа.
Когда пожилая леди наблюдала за Хэтти, ее собственные глаза наполнялись печалью. Она не могла воспринимать без боли ее неизменно черное одеяние. Поэтому время от времени она пыталась подступиться к ней с деликатными предложениями переменить свой наряд. Правда, по ее мнению, ростом Хэтти была несколько выше, чем диктовала последняя мода. Зато она прямо держала спину и имела манеры настоящей королевы.
При мыслях о главе дома мисс Уортингтон начинала сердиться, и в ее обычно невыразительных серых глазах появлялся неестественный блеск. Она считала сэра Арчибальда в полном смысле слова помешанным на политике и в душе осуждала его за то, что он так часто пропадает на своих сборищах и отдает всю свою энергию одной-единственной страсти. Ей казалось, что за весь день он и минуты не думает о присутствии рядом с ним дочери. Тем более невероятным представлялось ей то, что он замечает ее усилия — хотя и бесплодные — по созданию уюта в его доме.
Если бы мисс Уортингтон попросили рассказать как на духу о жизни в этом доме, она сравнила бы свое самочувствие с ощущениями рыбы, бьющейся в рыбацкой сети, или курицы, трепыхающейся в тесном курятнике. При этом она не могла пожаловаться, что Генриетта была недобра к ней или в чем-то нарушала законы гостеприимства. Нет, неловкость мисс Уортингтон была связана с общей обстановкой в доме. Она чувствовала себя в нем не в своей тарелке.
Единственными посетителями дома были близкие друзья сэра Арчибальда, его товарищи по партии. Когда эти чопорно одетые джентльмены приходили в дом и приветствовали ее короткими кивками, она испытывала чувство собственной никчемности и ни с того ни с сего начинала ужасно волноваться. Но ей становилось еще более не по себе оттого, что Генриетта не только все время молча, как сейчас, сидела напротив камина с отсутствующим видом, но и отправлялась одна на длительные прогулки. Таких действий с ее стороны мисс Уортингтон не одобряла.
Однажды мисс Уортингтон очень тактично заметила, что молодой леди не пристало совершать подобные вылазки из дома. В ответ Генриетта только вскинула голову и, слегка наклонив ее набок, посмотрела на нее прямо-таки пронизывающим взглядом.
— Вам незачем беспокоиться по этому поводу, мисс Уортингтон, — сказала она. — Я хожу на прогулки не для того, чтобы строить глазки молодым джентльменам. И полагаю, что эта мрачная накидка и черная вуаль заставят их держаться на почтительном расстоянии.
Видя, как пальцы Генриетты беспокойно теребят лежащий на коленях носовой платок — то завязывают, то развязывают узлы, — пожилая леди вздохнула и отложила в сторону иголку с ниткой.
— Хэтти, деточка, посмотри в окно. Видишь, туман рассеивается. Похоже, скоро выглянет солнце. Ты не хочешь пройтись со мной в Пантеон-Базар? Ведь ты там еще не была.
Хэтти подняла на нее синие глаза с подозрительно красными веками и медленно покачала головой:
