Джулия Энн Лонг - Граф-пират
— Джонатан, — тихо позвала она, остановившись рядом с ним.
Он не обернулся.
— Джонатан! — рявкнула Вайолет.
Джонатан подскочил на месте и сердито, уставился на сестру. В это мгновение он был так похож на Лайона, что Вайолет поняла: время не ждет и ей надо поторопиться. Так вот на что обратил внимание граф; и как только она этого не замечала?
— Вайолет, — сурово протянул Джонатан.
Украдкой оглянувшись на блондинку, он обратил на сестру взгляд, прямо говоривший «уходи».
— Прошу извинить меня за вторжение, — неискренне произнесла Вайолет. — Джонатан, ты знал, что джентльмена, который пришел с графом Эрдмеем, зовут Лавей?
На лице брата раздражение сменилось непониманием.
— Да, нас представили. Он довольно приятный, правда, несколько льстивый, и у него такие изысканные манеры. Можно подумать, он считает себя лучше других, но дело тут не в его словах или поступках. Я не уверен, можно ли доверять французам…
— Замолчи, Джон! Его зовут Лавей. Ты разве забыл, что случилось, когда мы недавно были у цыган?
— Зачем так кричать, сестричка?
Голос Джонатана стал снисходительным, и он улыбнулся леди Уортл… Леди Уортем, наконец-то!
Подлец! Джонатан решил покрасоваться перед дамой. Ему следовало бы получше знать Вайолет.
— Тебе вечно все надо повторять, Джон. Разве ты не помнишь? Цыганка крикнула мне «Лавей»? Та самая, что предсказала тебе десять детей.
Джонатан окаменел и встревожено посмотрел на сестру.
— Она помешанная, Вайолет, — быстро возразил он. — Это чистой воды безумие, и ты это знаешь.
— Возможно, у тебя будет десять детей.
— Прикуси язык.
— Возможно даже от леди Уортем, — злорадно добавила Вайолет.
Глаза леди Уортем стали похожи на блюдца, и в них появился мечтательный блеск.
Джонатан пришел в ярость.
— Никогда! Слышишь, никогда! Я не желаю залезать в петлю, а это лишь легкое развле… — Он зажмурил глаза, сообразив, что чуть не попал в ловушку сестры. — Черт бы тебя побрал, Вайолет! — прохрипел он.
Вайолет с сожалением покачала головой.
Джонатан оглянулся в тот самый миг, когда леди Уортем наконец закрыла рот и ее глаза зло сузились. Она с негодующим видом ринулась прочь, зацокав каблучками и даже не попрощалась с Редмондами.
Джонатан накинулся на сестру:
— Что ты наделала, негодница?
— Перестань. Ты сам только что сказал, что она лишь развлечение. Если сию же минуту ты сможешь вспомнить ее имя, я изображу досаду и помогу тебе снова добиться ее расположения.
Джонатан сердито смотрел на сестру, плотно сжав губы. Она улыбнулась ему.
Как обычно, Джонатан пытался выглядеть рассерженным, но не сумел совладать с собой и улыбнулся в ответ.
— Видишь ли, мне нужно упражняться во флирте, — пояснил он. — Иначе как я сумею превзойти самого Аргоси?
— Упражняться? Чтобы быть готовым встретиться с женщиной, которая подарит тебе десять детей?
— Довольно! — закричал Джонатан.
Вайолет успокаивающе коснулась его рукой.
— Джонатан, послушай меня. Клянусь, это очень важно. Французского джентльмена, явившегося с графом, зовут Лавей. Лорд Лавей. Цыганка Марта Эрон выкрикнула его имя! Неужели не помнишь? Тогда я ничего не поняла. Лавей — первый помощник на корабле графа Эрдмея. А цыганка сказала, мне предстоит долгое путешествие по воде.
Джонатан застонал.
— И это все? Ради Бога, Вайолет, если бы цыганки всегда говорили правду, население целой страны сейчас плавало бы в лодках по Темзе.
Потеряв интерес к разговору, Джонатан перехватил взгляд леди Перегрин и принялся изображать чувственную, по его мнению, улыбку.
— Только не она. Эта женщина ужасна, страшная сплетница. Хватит упражняться и послушай меня.
Джонатан раздраженно повернулся к сестре.
— Ты ведь совсем не глупая. Зачем тогда верить во всю эту чепуху о Лавее? Уверен, эта фамилия встречается у французов часто. С той цыганкой не все в порядке, и ты это знаешь.
— Мне кажется, ты просто надеешься, что с ней не все в порядке, — заметила Вайолет.
Взгляд Джонатана вновь стал сердитым.
«Десять детей», — прошептала Вайолет одними губами.
Она не отводила взгляда от брата.
Внезапно ей стало страшно.
— Дело не только в этом. Когда меня представили графу Эрдмею, он увидел тебя, и у него был вид как у пойнтера, заметившего кролика. Клянусь, Джон, у меня волосы встали дыбом от жуткого взгляда. Он сказал, ты очень похож на торговца, которого также считают пиратом Южных морей по прозвищу Le Chat.
— Я? — Глаза Джонатана расширились от удивления и тут же мечтательно затуманились. — Какое интересное прозвище. Но я же не пират, Вайолет.
— Знаю, Джон. И это слово означает Кот.
— Я понял, у меня тоже был учитель французского.
Джонатан перехватил взгляд Миллисент Харт.
— Не она: совершенная глупышка. Джонатан, лев[1] — это большая кошка. Неужели не понимаешь? Граф подумал, что ты похож на этого Кота.
Джонатан сердито нахмурился:
— Что за дурацкое имя. Пираты все время придумывают себе прозвища — что-нибудь нелепое, устрашающее…
— У его корабля тоже дурацкое имя. Он называется «Оливия».
Наконец-то на лице Джонатана мелькнуло понимание. Вайолет могла поклясться, что кровь на мгновение перестала бежать у него по жилам, — так он побледнел и застыл на месте. Упоминание семейства Эверси и беды, которую одна молодая особа с этим же именем навлекла на их семью, действовало на Джонатана именно так.
Их взгляды встретились. Глаза Джонатана потемнели, в них появилось какое-то непостижимое выражение, и снова Вайолет задала себе вопрос, каким человеком станет ее брат, когда повзрослеет. Солидным и серьезным, как Майлз? Человеком, чье имя стало олицетворением богатства, как у их отца? Вайолет молча умоляла его поверить. Лайон где-то рядом. Лайон может быть тем самым торговцем по имени Хардести и пиратом по прозвищу Кот, капитаном корабля «Оливия». Им нужно найти его, убедить вернуться домой, спасти от графа Эрдмея и от смерти на виселице.
Но ведь это может быть ошибкой? Если это и на самом деле Лайон, то все обстоит совсем не так?
Но тут чары развеялись, Джонатан нахмурился и энергично покачал головой.
— Так, значит, ты решила, будто Лайон стал пиратом по кличке Кот, потому что ему разбила сердце эта проклятая женщина из семейства Эверси, и он назвал свой корабль «Оливия» в память о своем несчастье или чтобы ей отомстить? Ничего более нелепого я не слышал. Подумай сама.
— Конечно, звучит неправдоподобно. Но «Оливия», Джон!
