Джулия Куин - Где властвует любовь
А он, Колин? Что он может предъявить, ломимо управления небольшим поместьем, выделенным ему семьей и посещения, светских балов? Ему не слишком нравилась такая жизнь, хотелось чего-то большего.
Хотелось иметь какую-то серьезную цель в жизни. Что-то вроде миссии…
Хотелось, покинув этот мир, оставить какой-нибудь иной след, кроме как быть упомянутым в «Светских новостях от леди Уистлдаун».
Колин вздохнул. Неудивительно, что он проводит большую часть времени в путешествиях.
– Колин? – окликнул его брат.
Колин обернулся. Занятый своими мыслями, он совершенно забыл о вопросе, заданном ему Энтони.
– Ах да. Сколько я здесь пробуду? – Колин немного поразмышлял. – До конца сезона как минимум.
Энтони ничего не сказал, но нельзя было не заметать удовлетворения, отразившегося на его лице.
– Должен же кто-то, – добавил Колин со своей известной усмешкой, – баловать твоих детей. Мне кажется, у Шарлотты маловато кукол.
– Всего полсотни, – невозмутимо согласился. Энтони. – Бедным ребенком чудовищно пренебрегают.
– Ее день рождения, в конце месяца, не так ли? Думаю, я успею восполнить этот пробел.
– Кстати, о днях рождения, – сказал Энтони. – Надеюсь, ты не забыл, что до маминого осталось чуть больше недели.
– А почему, по-твоему, я так поспешил вернуться?
Энтони вопросительно взглянул на него, и у Колина возникло ощущение, что тот пытается решить, действительно ли это было причиной его возвращения, или же случилось удачное совпадение.
– Мы устраиваем прием в ее честь, – сказал Энтони.
– И она не возражает? – Колин по опыту знал, что после определенного возраста женщины не любят отмечать свои дни рождения. И хотя его мать была по-прежнему весьма привлекательна, она, вне всякого сомнения, достигла этого возраста.
– Пришлось прибегнуть к шантажу, – признался Энтони. – Либо она соглашается на прием, либо мы сообщаем всем ее истинный возраст.
Колин поперхнулся виски.
– Хотел бы я посмотреть на это.
Энтони улыбнулся с нескрываемым удовлетворением.
– Это был блестящий ход с моей стороны.
Колин допил виски.
– Как ты думаешь, есть надежда, что она не попытается воспользоваться этим приемом, чтобы найти мне жену?
– Очень слабая.
– Так я и думал.
Энтони откинулся назад в кресле.
– Тебе уже тридцать три, Колин…
Колин недоверчиво уставился на него.
– Ради Бога, Энтони, хоть ты не начинай.
– У меня и в мыслях нет давить на тебя. Я всего лишь предлагаю тебе смотреть жизни в глаза. Никто не требует, чтобы ты непременно женился, но ничего страшного не случится, если ты хотя бы рассмотришь подобную возможность.
Колин бросил взгляд на дверь, подумывая об уходе.
– Уверяю тебя, я не испытываю отвращения к браку.
– Я этого и не думаю, – сказал Энтони.
– Но не вижу особых причин спешить.
– Ну, спешить никогда не следует, – заметил Энтони, – за редким исключением. Просто порадуй маму, хорошо?
Колин не отдавал себе отчета, что все еще держит пустой бокал, пока тот не выскользнул у него из пальцев, глухо стукнувшись о ковер.
– Милостивый Боже, – прошептал он, – она больна?
– Нет! – воскликнул Энтони, невольно повысив голос. – Уверен, она еще переживет нас всех.
– Тогда к чему весь этот разговор?
Энтони вздохнул.
– Я всего лишь хочу видеть тебя счастливым.
– Я счастлив, – заявил Колин.
– Правда?
– Проклятие, я счастливейший человек в Лондоне. Если не веришь, почитай леди Уистлдаун. Уж она-то знает.
Колин взглянул на газету, лежавшую на письменном столе.
– Ну, может, не в этом номере, но в прошлом году меня чаще называли «обаятельным», чем леди Данбери «бесцеремонной», а это что-то значит.
– «Обаятельный» не значит «счастливый», – мягко возразил Энтони.
– Неужели нам больше нечего обсудить? – проворчал Колин, подходя к двери.
– Будь ты и вправду счастлив, – настаивал Энтони, – не уезжал бы так часто.
Колин медлил, взявшись за дверную ручку.
– Энтони, мне нравится путешествовать.
– Постоянно?
– Иначе я бы этого не делал.
– Это самый уклончивый ответ из всех, что мне приходилось слышать.
– А это, – Колин одарил брата коварной улыбкой, – самый уклончивый поступок.
– Колин!
Но тот уже вышел из комнаты.
Глава 2
В свете всегда было модно жаловаться на скуку, но в этом году завсегдатаи вечеринок довели это искусство до совершенства. В наши дни невозможно сделать и шага на очередном светском приеме, чтобы не услышать фразы типа «ужасная тоска» или «безумная скука». Как стало известно автору этих строк, Крессида Тумбли недавно заявила, что она может скончаться от скуки, если ей придется посетить еще один музыкальный вечер.
(В этом автор готов согласиться с леди Тумбли: хотя нынешние дебютантки довольно милы, ни одна из них не блещет талантами.)
Если от этой эпидемии и есть лекарство, то это, несомненно, торжество, которое состоится в воскресенье в Бриджертон-Хаусе. Помимо членов семьи, приглашены сотни их близких друзей и знакомых, чтобы отметить день рождения виконтессы.
Поскольку упоминать возраст леди – дурной тон, автор не станет сообщать, сколько лет исполнится имениннице.
Но будьте уверены, автору это известно!
«Светские новости от леди Уистлдаун», 9 апреля 1824 годаХотя ярлык «старая дева» носит пренебрежительный оттенок, Пенелопа довольно быстро поняла, что статуе незамужней имеет свои преимущества.
Во-первых, никто всерьез не ожидает, что старая дева станет танцевать на балах, а это значило, что Пенелопе больше не придется топтаться на краю бального зала, оглядываясь по сторонам с таким видом, словно ей вовсе не хочется танцевать. Теперь она могла сидеть в сторонке с другими старыми девами и компаньонками. Конечно, ей по-прежнему хотелось танцевать – вообще-то она любила танцевать и делала это совсем неплохо, хотя никто не удосужился этого заметить, – но было намного легче изображать равнодушие, находясь вдали от танцующих пар.
Во-вторых, резко сократилось время, которое приходилось тратить на скучные разговоры. Миссис Федерингтон, окончательно отказавшись от надежды выдать Пенелопу замуж, перестала подсовывать ее в качестве собеседницы каждому третьесортному холостяку. Порция никогда по-настоящему не рассчитывала, что Пенелопа способна привлечь холостяка первого или второго сорта – что, возможно, соответствовало истине, – но большинство третьесортных холостяков считались таковыми не без причины, и причина эта, увы, заключалась в их личных качествах или в отсутствии таковых. Что в сочетании с робостью Пенелопы не способствовало увлекательным беседам.
