Джулия Куин - Десять причин для любви
Себ выгнул бровь.
— Тебя, кажется, раздражает невнятность твоего положения, — объяснил Эдвард. — Наследник ты или нет?
Себастьян поразмыслил над этим замечанием.
— Нет. Не столько раздражает, сколько слегка тяготит.
Эдвард взялся за газету, и они оба замолчали; Себастьян смотрел через всю комнату в окно. Зрение у него всегда было отличное, так что он мог наблюдать хорошеньких женщин, прогуливающихся по другой стороне улицы. Он смотрел на них, не думая ни о чем важном. Кажется, в этом сезоне был моден лазурно-голубой цвет. Хороший выбор: он прекрасно смотрелся на большинстве. Но вот насчет юбок он не был уверен: они были чересчур жесткими и коническими. Приятно на вид, но весьма неудобное, по мнению мужчины, озабоченного тем, как бы их вздернуть.
— Чай!.. — прервал размышления Себастьяна возглас Эдварда. Служанка поставила поднос с чаем на стол между ними, и они на мгновение замерли. Двое крупных мужчин с большими руками разглядывали изящный чайничек.
— О, где же наша дорогая Оливия, когда она так нам нужна?! — вздохнул Себастьян.
Эдвард ухмыльнулся:
— Я непременно расскажу ей, что ты ценишь ее за умение разливать чай.
— Возможно, это самая основательная причина завести себе жену. — Себастьян наклонился над подносом в поисках кувшинчика с молоком. — Тебе подлить?
Эдвард покачал головой.
Себастьян плеснул немного молока в чашку, а затем решил, что слишком хочет пить, чтобы дожидаться, пока чай настоится как следует. Он налил его себе и с наслаждением вдохнул заструившийся аромат. Поразительно, как это сразу успокоило его желудок.
Может быть, ему стоит поехать в Индию. Страну обетованную. Страну чая.
Он сделал крупный глоток, и тепло прокатилось по горлу в самый желудок. Это было изумительно. Просто идеально.
— Ты никогда не собирался съездить в Индию? — спросил он Эдварда.
Эдвард в ответ лишь слегка поднял брови. Перемена темы разговора была неожиданной, но он привык к Себастьяну и не очень удивился.
— Нет. Там слишком жарко, — сообщил он.
Себастьян задумался над ответом.
— Полагаю, что ты прав.
— И еще там малярия, — добавил Эдвард. — Я как-то встречал человека, у которого была малярия. — Он содрогнулся. — Тебе бы это не понравилось.
Себастьян насмотрелся на больных малярией во время военных действий в Португалии и Испании, когда был там в составе 18-го гусарского полка. Определение «не понравилось бы» являлось явным преуменьшением.
И потом, было бы затруднительно продолжать его тайную писательскую карьеру, находясь за границей. Его первый роман «Мисс Сейнсбери и загадочный полковник» имел невероятный успех. Настолько, что Себастьян написал затем «Мисс Давенпорт и темный маркиз», потом «Мисс Трусдейл и молчаливый джентльмен», а вслед им самый успешный из всех — «Мисс Баттеруорт и безумный барон».
Разумеется, все публикации шли анонимно. Если бы стало известно, что он пишет готические романы…
Он на мгновение представил себе это. Что произойдет, если это выплывет на свет Божий?! Самые чопорные представители светского общества перестанут его узнавать. Впрочем, это не так уж и плохо. А вот остальные… сочтут это прелестным. Его будут носить на руках. Неделями.
Однако потом пойдут вопросы. Люди будут просить его описать их истории. А это будет бесконечно нудно.
Ему нравилось, что у него есть тайна. О его писательстве не знала даже семья. И если даже их интересовало, откуда берутся у него деньги, вопросов они не задавали. Гарри, наверное, считал, что он получает пособие от матери, а к завтраку является каждый день из экономии.
Кроме того, Гарри не нравились его книжки. Он переводил их на русский. (И получал за это бешеные деньги, наверное, больше, чем он, Себастьян, за написание их оригиналов по-английски). Но он их не любил. Считал глупостью и часто заявлял об этом вслух. А Себастьяну не хватало духу сообщить ему, что автор «Сары Горли» — на самом деле он — его кузен.
Гарри почувствует себя очень неловко.
Себастьян пил чай и наблюдал, как Эдвард читает газету. Если наклониться вперед, он сможет прочесть обращенную к нему страницу. Его зрение всегда было необычайно острым Но видимо, все же недостаточно. Шрифт лондонской «Таймс» был слишком мелким. Тем не менее, он попытался прочесть, по крайней мере, заголовки.
Эдвард положил газету и внимательно посмотрел на него:
— Тебе скучно?
Себ допил чай.
— О, ужасно! А тебе?
— Как сказать… И вообще, я не могу читать газету, когда ты на меня глазеешь.
— Я так тебя отвлекаю? — улыбнулся Себ. — Отлично.
Эдвард покачал головой и протянул ему газету:
— Хочешь почитать?
— Ни в коем случае! Прошлым вечером я попался лорду Ворту, и он заговорил меня. Все толковал о новых таможенных пошлинах. Теперь еще и читать об этом будет так же приятно, как грызть ногти на ногах.
Эдвард изумленно уставился на него:
— Твое воображение на грани фантастических ужасов.
— Только на грани? — пробормотал Себ.
— Я старался быть вежливым.
— Ради меня ты можешь не стараться.
— Видимо, так.
Себ выдержал паузу, и когда Эдвард решил, что разговор окончен, произнес:
— Ты стареешь и становишься скучным, Щен.
Эдвард выгнул вопросительно бровь:
— А каким тогда считать тебя?
— Древним. Но интересным, — с ухмылкой ответил Себастьян. Толи подействовал чай, то ли поддразнивание кузена, но он начал чувствовать себя лучше. Голова все еще болела, но по крайней мере можно было не опасаться, что его вывернет на ковер. — Ты собираешься посетить сегодня прием у леди Троубридж?
— Это в Хэмпстеде? — осведомился Эдвард.
Себ кивнул и налил себе еще чаю.
— Наверное. Ничего лучшего у меня не предвидится. А ты?
— Кажется, — у меня свидание с прелестной леди Селларс. На пустоши.
— На пустоши?
— Я всегда любил дикие заросли, — пробормотал Себастьян. — Мне только нужно придумать, как протащить на прием одеяло так, чтобы этого никто не заметил.
— Кажется, ты предпочитаешь заросли с комфортом?
— Мне нравятся свежий воздух и приключение. А без ссадин от сучков и травы я с удовольствием обойдусь.
— Что ж, если кто-то и сумеет такое устроить, так это только ты, — произнес Эдвард, вставая из-за стола.
Себ поднял на него глаза, удивленный и, пожалуй, несколько разочарованный.
— Куда ты собрался?
— У меня назначена встреча с Хоби.
— А-а. — Тогда его нельзя было задерживать. Разочаровывать Хоби было никак невозможно. Всем известны особые отношения между джентльменом и изготовителем его сапог.
