Тереза Ромейн - Сезон соблазна
Однако слова были произнесены, и Джеймс вдруг невольно представил Джулию замужней дамой. Богатое воображение тут же услужливо предложило его взору брачное ложе, а на нем… Как ни старался, выкинуть из головы эту картину он не мог.
К счастью, вскоре слуги внесли в столовую подносы с едой и поставили на буфет. Особенно аппетитно выглядела целая гора подрумяненных тостов.
– А что, кто-то еще будет завтракать со мной? – спросил Джеймс, когда слуги удалились.
– Нет-нет, это все для тебя. Завтрак должен быть обильным и разнообразным, чтобы ты мог выбрать, мы же не знаем, что ты предпочитаешь.
Джеймс подошел к заставленному подносами буфету и стал снимать одну за другой крышки с блюд. В нос ударил восхитительный запах стейка и почек, ветчины и яичницы, и конечно же его взгляд снова привлекли к себе тосты, так что рот наполнился слюной.
– Все это так аппетитно выглядит и просто божественно пахнет, – сказал Джеймс, наполняя тарелку. – Спасибо огромное и прости, что доставил тебе и слугам массу хлопот. Только зачем же столько готовить ради меня одного?
– Тебе кажется, что здесь слишком много еды? Может, хватит и на двоих?
Краем глаза Джеймс заметил, что Джулия изо всех сил старается сохранить безучастный вид, поэтому осторожно спросил, тоже сделав серьезное лицо:
– Ты хочешь перекусить со мной, не так ли?
Она бросила на него виноватый взгляд.
– Я могла бы заказать порции побольше… но если ты уверен, что тебе и этого слишком много, то… Одним словом, я чувствую, что уже проголодалась, а ветчина пахнет так аппетитно, что у меня слюнки текут.
Джеймс рассмеялся:
– Угощайся. Бери все, что тебе нравится. Не могу же я допустить, чтобы леди в ее собственном доме умерла голодной смертью.
Несколько минут они с аппетитом поглощали еду в полной тишине: только раздавался хруст тостов с ветчиной. Когда желудок перестал урчать, а по телу разлилось приятное чувство сытости, Джеймс мысленно вернулся к тем целям, ради которых сюда и приехал.
Во-первых, нужно обсудить с Луизой дату свадьбы: чем скорее они поженятся, тем лучше. Во-вторых, дату свадьбы и брачный контракт, касающийся имущества, должен одобрить лорд Оливер.
Джеймса вдруг стало немного подташнивать. Может, ел слишком быстро? Продолжая хранить молчание, Джеймс выпил чашку кофе, а когда стало лучше, глубоко вздохнул и спросил:
– Где сейчас Луиза, как ты думаешь?
Джулия подняла глаза от тоста, который намазывала толстым слоем масла, и улыбнулась, так что на щеках проступили ямочки:
– Думаю, как всегда, в библиотеке. Или, может, наверху – возится с детьми, если мама еще не поднялась в детскую. Или пошла проведать новорожденного теленка. Вариантов много. Видишь, в этом доме тружусь не только я, поэтому далеко не всегда знаю, кто чем занимается.
Джеймс кивнул.
– Не поможешь ли отыскать Луизу, как только закончишь трапезу? А то как бы опять не заблудиться.
Джулия вскочила так быстро, что Джеймс услышал стук ее коленок о нижнюю часть столешницы, и вдруг изменившимся голосом сказала:
– Да, извини, пойдем. Не хочу заставлять тебя ждать.
– Не надо жертв! – в надежде рассмешить ее воскликнул Джеймс. – Доешь сначала тост и попробуй это варенье: оно такое вкусное, что пальчики оближешь.
Сопротивляться соблазну недостало сил, и Джулия снова села и принялась за черничное варенье.
– Ты прав, варенье действительно удалось нашему повару, – расправившись с тостом, пробормотала Джулия через некоторое время.
Джеймс посмотрел в свою тарелку, но еда его больше не привлекала: наелся, да и не до еды было. Он глаз не мог оторвать от Джулии, а та ела с таким упоением, что этого не замечала. Светлые локоны выбились из прически, и в их обрамлении лицо Джулии выглядело еще моложе и беспечнее. Но теперь, когда ему известен круг ее обязанностей и груз ответственности в доме, Джеймс не мог поверить, что эта девушка живет беззаботно, как птичка, и что они с Луизой практически ровесницы.
Глядя на Джулию, он чувствовал, как по телу распространяется тепло. Как она прелестна, несмотря на растрепанные волосы – или, может, благодаря им, – пусть и совершенно непредсказуема, непосредственна, импульсивна. Джеймс не знал, чего от нее ждать, и это подкупало.
Ему вдруг захотелось коснуться ее шеи, ощутить запах ее волос, поцеловать в пухлые губы. Как бы вот только отвлечь ее на пару секунд от тоста! Рука Джеймса непроизвольно протянулась вперед, но он вовремя спохватился и успел взять со стола вилку, а поскольку есть не хотелось, принялся ее вертеть.
Его мысли снова вернулись к Джулии. С каким наслаждением он сжал бы сейчас ее в объятиях, а поцелуями осыпал бы до тех пор, пока не забыла бы не только про завтрак, но и вообще про еду.
Поймав себя на этих мыслях, Джеймс запретил себе думать о Джулии. Как могла его возбуждать молоденькая девица, которая даже в свет еще выезжать не начала? Да можно ли ее вообще сравнивать с умной элегантной Луизой, которая никогда не позволила бы себе говорить с набитым ртом.
Джеймс провел ладонью по лицу, недовольный собой. Он что, рехнулся? Как можно было увлечься этой болтливой, пусть даже и хорошенькой, сумасбродкой? Джеймс решил запретить себе думать о Джулии как о женщине. Нет, не может не разговаривать с ней, конечно, не получится, пока он находится в доме Оливеров, но вот держать дистанцию попытается.
Наконец почувствовав на себе взгляд, девушка подняла глаза и с виноватым видом произнесла:
– Ой, прости за ожидание. Ты готов идти?
Джеймс молча кивнул, и Джулия, поднявшись из-за стола, сладко потянулась. Изгибы ее тела вновь ввели его в искушение и поселили в душе смуту. Нет, так он никогда не избавится от грешных мыслей!
– Как хорошо дважды позавтракать! И все это благодаря тому, что гость поздно встал и пропустил ранний завтрак.
Несмотря на все свое напряжение, Джеймс покатился со смеху.
– То есть, я хотела сказать, – начала оправдываться Джулия, – что это для деревни поздно, а не для города. К тому же ты гость и можешь вставать когда заблагорассудится. Да и вообще делай что угодно, чувствуй себя как дома!
– Надеюсь, что скоро стану членом вашей большой дружной семьи, поэтому не надо ходить на цыпочках по коридору мимо дверей моей спальни, пытаться мне угодить и специально для меня готовить второй завтрак.
Джеймс произнес эти слова бодро, но даже одна только мысль, что придется вставать ни свет ни заря по обыкновению деревенских жителей, приводила его в ужас. Оливеры завтракали в восемь часов – это же уму непостижимо! Впрочем, Джеймс знал, что придется привыкать к деревенскому укладу, если действительно решил поселиться в поместье.
