Розалинда Лейкер - Сахарный павильон
– Мисс Делькур, а можно мне будет остаться работать у вас постоянно? – волнуясь, спросил Робин по окончании двухнедельного испытательного срока.
– Да, Робин. Отныне ты полноправный работник кондитерской «Делькур. Конфеты, достойные королей!»
– Вы должны обязательно использовать этот девиз.
Софи подняла брови.
– Да это так, с языка сорвалось, но, думаю, что ты прав!
Она отнесла эскиз местному мастеру, и тот отчеканил ей полторы сотни медальонов с ее фамилией и словом «Брайтон» в полукруге над придуманным ею девизом. Подобные медальки являлись в то время модной новинкой. Они достаточно быстро расходились и увозились на большие расстояния.
Софи и ее помощники как раз разглядывали прибывшие от чеканщика медальоны, когда в дверях ателье неожиданно появился Ричард Фоксхилл.
– Добрый день, мадемуазель Делькур. Рад видеть вас в добром здравии!
– Проходите, проходите, Ричард, мы всегда вас рады видеть. Вы, наверное, хотите сообщить нам, что Том наконец-то вернулся в Брайтон?
– Увы, нет. Причины тому весьма прискорбные.
Софи почувствовала, как оборвалось у нее сердце.
– Что случилось?
– Он вернулся из России домой в лихорадке. Два дня он провел с очень высокой температурой. Затем стал бредить, и даже сейчас Том временами не понимает, где он и что с ним происходит.
Лицо Софи побледнело.
– Постарайтесь не волноваться. За ним обеспечен должный уход, и ежедневно его навещает лучший в Лондоне доктор. Если бы это было не так, я вряд ли был бы сейчас здесь и присматривал за ходом ремонта в приобретенной Томом лавке.
– Быть может, я могу чем-то помочь?
– Если у вас выдастся свободная минутка, прошу вас, напишите Тому. Он будет рад получить от вас весточку. Я уверен в этом, потому что, судя по всему, еще долго будет прикован к постели. – Ричард окинул взглядом ателье. – Если вы, конечно, не очень сейчас заняты, я был бы рад, если бы вы мне все здесь показали.
– С превеликим удовольствием.
Взяв один из медальонов, Ричард прочел выбитую на нем надпись.
– Можно я возьму один такой для Тома?
– Да, пожалуйста.
Работник Софи продолжал заниматься своим делом, а мадемуазель Делькур тем временем объяснила Ричарду различные этапы изготовления конфет. Затем они подошли к Генриетте, заворачивающей конфеты в пеструю бумажку с романтическими французскими фразами, что пользовались особым успехом у благородных покупателей. Ричард был заинтригован, поскольку никогда прежде не встречался с подобным, и Софи оставила его побеседовать с Генриеттой о французских поэтах, из произведений которых была взята большая часть этих фраз. Ричард нагнулся, облокотившись руками на стол Генриетты.
– Вероятно, вы счастливы, заворачивая эти конфеты для влюбленных, – заметил он с улыбкой.
– Несомненно, – Генриетта вытащила наугад первую попавшуюся бумажку и громко прочитала вслух: – «Твоя истинная любовь – ночь!» Неплохое пророчество для кого бы то ни было…
– Согласен. – Он выбрал бумажку наугад для себя и прочел: – Звезды должны быть твоим жемчужным ожерельем, а мир рубином в твоем перстне.
Генриетта одобрительно кивнула головой.
– Вы только представьте себе, такой чудесный подарок.
Она протянула левую руку, словно выставляя на показ воображаемый рубиновый перстень. Кольцо, подаренное ей на помолвку, она на работу не носила.
Ричард прочитал еще одну надпись:
– Клянусь в верности твоим губам, глазам и волосам.
– Такие милые слова, – грустно произнесла она, поспешив сменить тему разговора. – А как идет ремонт на Мидл-стрит?
Софи была занята своим делом, но время от времени бросала взгляды в сторону Ричарда. Он все еще беседовал с Генриеттой, методично заворачивающей конфеты и о чем-то без умолку щебечущей.
– Было приятно с вами познакомиться, мадемуазель де Бувье.
Генриетта смотрела, как он возвращается к Софи. Ах, что за красавец! Она почувствовала, как немеют ее пальцы. Когда он выходил вслед за Софи из ателье, то бросил через плечо проницательный взгляд на Генриетту, и глаза его загорелись явным интересом. Мадемуазель де Бувье улыбнулась ему в ответ, чувствуя, что вот-вот расплачется. Он даже представить себе не мог, что натворил, простояв эти двадцать минут у ее рабочего столика. Прочитав вслух эти немногие фразы своим глубоким чувственным голосом, он заставил ее понять, что сэр Роланд ей этого уже никогда не скажет. Вздохнув, она попыталась заставить себя примириться со старой пословицей: лучше половина, чем ничего.
Прежде чем уйти, Ричард пригласил Софи отужинать с ним в «Старом Корабле», и она приняла его приглашение. Обедали они в главном зале этого заведения. Софи подумала, что будь сейчас на месте Ричарда Том, они наверняка бы обедали в отдельном кабинете. Она пришла к выводу, что поскольку Ричард был во всем полной противоположностью Тому, он вряд ли мог знать что-либо об опасных авантюрах брата. Пару раз она испытала искушение выразить ему свою озабоченность по этому поводу, но вовремя прикусила язык. Ему и без того хватало беспокойств в связи с болезнью Тома.
Когда Ричард вернулся в Лондон, Том все еще лежал в горячке. Их тетушка наняла двух сиделок своего возраста, несущих у постели больного круглосуточное дежурство. Ричард решил подождать, пока здоровье брата не пойдет на поправку, чтобы, вернувшись в брайтонскую лавку брата, известить об этом Софи. Перед отъездом Ричарда Том еле слышно прошептал с кровати.
– Я истосковался по красивым женщинам, Ричард. Скажи Софи, чтобы с нее написали портрет, и привези его мне в Лондон.
– Но у Софи слишком много работы, чтобы сидеть без дел и позировать.
– Скажи ей! – Том попытался оторвать голову от подушки, но у него ничего не получилось, вскоре он забылся в тревожном сне. Сиделка положила ему на лоб мокрое полотенце. Спору не было, ни ее, ни ее компаньонку симпатичными нельзя было назвать даже с большой натяжкой. Ричард не передал просьбы брата, поскольку был уверен, что Том тотчас о ней забыл.
Софи впервые познакомилась с сэром Роландом, когда тот пришел на официальный приём под руку с Генриеттой. Этот званый чай был устроен владелицей шляпной мастерской графиней де Ломбард, и Софи была в числе приглашенных.
Настроение Генриетты со времен встречи с Ричардом значительно улучшилось, и в тот вечер она была весела и беззаботна, как никогда. Как-никак в девицах она не засиделась, схватила титул и роскошную беспечную жизнь. И лишь глупец на ее месте мог бы требовать большего. А поэтому она с особым удовлетворением и гордостью представила своего избранника Софи, которую она в свою очередь представила сэру Роланду как свою самую близкую подругу. Когда ее зачем-то отозвала тетушка, Генриетта оставила Софи в компании баронета. Несмотря на то, что сэр Роланд был краснолиц и грузен и вообще имел чрезвычайно внушительный вид, держался он весьма дружелюбно.
