Жанэт Квин-Харкин - Пленённая мечтой
— Понимаю, — спокойно проговорил он. — Для тебя это ничего не значило?
— Как могло это что-то для меня значить, — не глядя в его сторону, проговорила она. — Мы плохо знаем друг друга и не можем испытывать сильных взаимных чувств…
— Ничего не могу поделать со своими чувствами, — признался Гордон. — Они просты и понятны. Я мужчина, а ты красивая, пленительная женщина.
— Но ты же святой! — выпалила она.
— У святых тоже есть чувства, — возразил он тихо. — А меня мои просто замучили. Мне уже двадцать пять лет, а я никогда не знал близости с женщиной.
Она изумленно обернулась на него.
— Что ты сказал? Ты хочешь сказать, что ни разу не занимался любовью со своей женой?
— С моей женой? — смущенно переспросил Гордон. — А ведь я не женат.
— Но Селия!.. Я думала…
— Селия моя сестра! С чего ты взяла, что она моя жена?
Грейс припомнила свои разговоры с Селией. Она не раз звала ее миссис Бэнкс, но та никогда ее не поправляла. Наоборот, Селия постоянно рассказывала о своем «дорогом Гордоне» и вообще всячески представляла дело так, как будто они являются супружеской парой. Очевидно, она не хотела, чтобы Грейс узнала о том, что Гордон свободен.
— Грейс, можно задать тебе один вопрос? — предложил он, ворвавшись в ее мысли. — Ты в самом деле ничего не почувствовала сейчас, когда мы поцеловались?
Она внимательно взглянула ему в глаза.
— Разумеется, я почувствовала, — ответила она. — Ты и сам должен был это понять.
— Что ты почувствовала?
Она покраснела и отвернулась от него.
— Я снова почувствовала себя женщиной.
Он приподнял ее подбородок. Когда их глаза вновь встретились, он улыбнулся и еще раз поцеловал ее.
— Теперь я об одном жалею, — сказал он потом.
— О чем? — спросила она.
Он покраснел. Ей нравилось наблюдать за тем, как он смущался. Совсем, как школьник.
— Мне стыдно, что я могу умереть здесь, так и не узнав, каково это — быть с женщиной.
Грейс рассмеялась.
— Гордон! В своей жизни мне много приходилось слышать подобных предложений, но твое оказалось самым коварным!
Краска еще гуще выступила на его скулах.
— Я вовсе не имел в виду тебе что-то предлагать… Я просто размышлял вслух.
Она вновь обняла его за шею.
— Ты такой милый, — прошептала она. — Ни на кого не похож. Ты хочешь заниматься со мной любовью, Гордон?
— Сейчас?! Здесь?!
— А что? Никто не увидит, — сказала она.
Не отходя от него, она принялась расстегивать свою блузку. Когда все пуговицы были расстегнуты, его руки автоматически потянулись к ее прелестным обнаженным грудям. Он издал тихий стон наслаждения и прикоснулся губами к ее нежной коже.
Вскоре юбка упала к его ногам и она стала расстегивать его рубашку. Впрочем, в этом ему не нужны были помощники. Он рывками срывал с себя одежду, не жалея пуговиц. Потом он прижал ее к своей широкой груди и впился в ее рот крепким поцелуем. Они опустились на пол самолета и отрешились от внешнего мира.
Он смотрел на нее сверху вниз глазами, полными желания.
— Если сейчас над нами появится спасательный самолет, я крикну летчику, чтобы он убирался, — прошептал он, скользя губами по ее шее.
Обхватив руками его широкую спину, она тяжело задышала, когда он вошел в нее. Его страсть была столь неистовой, что она вскрикнула.
— Тебе больно? — тут же обеспокоенно спросил он.
— Нет, не останавливайся… — взмолилась она, задвигавшись сама. Ее губы вновь нашли его, ее груди терлись о его грудь…
— О, Грейс! — шептал он.
Потом они лежали вместе. Она положила свою голову ему на грудь. Они дышали в унисон. Глаза Грейс были прикрыты, и она полностью отдалась чувству покоя и удовлетворения, которого не ведала уже много месяцев.
— Ты спишь? — услышала она над собой шепот Гордона.
— Нет.
Он приподнялся над ней, откинул с ее лба прядь волос и нежным взглядом стал ее рассматривать.
— Ты очаровательна, тебе это известно? — проговорил он, сев рядом с ней и наблюдая за тем, как она начала одеваться. — Никогда не думал, что женское тело может быть столь красивым, — добавил он. — Нет, как врач, я, разумеется, видел много раздетых женщин, но ни одна не была так пленительна, как ты…
— Льстец, — засмеялась Грейс и швырнула в него его рубашкой. — Чего я никак не пойму, так это почему ты до сих пор не женат, Гордон. Неужели в Эдинбурге девчонки не укладывались на твоем пути штабелями? С другой стороны, ты не похож и на монаха.
Он рассмеялся.
— И на человека, который дал обет холостяка, я тоже не похож, — прибавил он. — Все значительно проще и упирается в деньги. Каждый свой пенс я тратил на учебу, книги по медицине и прочее в том же роде, а без денег, как известно, невозможно не только жениться, но даже подступаться к девушкам.
— О, — с шутливым почтением протянула она. — Ценю твою жертву.
Гордон опустился на пассажирское кресло и притянул Грейс к себе на колени.
— Ты должна понять традиции моей семьи, — сказал он серьезно. — Вот, например, Селия. Ты ее знаешь, встречалась… Не правда ли, это отрешенная от реальностей жизни женщина? Мать в этом смысле была еще круче. Она всегда мечтала о том, чтобы стать миссионером, но в итоге не подошла из-за слабого здоровья. Поэтому ей пришлось выйти замуж за моего отца. Он умер, когда я был еще совсем крохой. Я совершенно не помню его. Так вот мать растила нас с Селией только для того, чтобы мы посвятили свою жизнь делу миссионерства. Вместо нее.
— Понимаю, — проговорила Грейс.
— Она умерла, когда мне было десять лет, — продолжал Гордон. — Меня подвели к ее смертному одру, и она заставила меня торжественно поклясться в том, что я стану миссионером как только достаточно подрасту для этого. Я не мог впоследствии нарушить обещание, данное умирающему человеку.
— Но ведь тогда ты был еще несмышленым мальчишкой, — возразила Грейс.
— Знаю, — сказал он. — Но Селия была одержима идеей миссионерства, она бросилась в него, как в омут. А поскольку нашим небольшим наследством распоряжалась именно она, по праву старшинства, то и мне пришлось идти по жизни в этом русле. По прошествии времени мне удалось убедить Селию в том, что как врач я принесу больше пользы миссии. Она уехала обращать в христианство своих первых язычников, а я остался за стенами медицинского колледжа. А для того, чтобы я поскорее и получше закончил учебу, она высылала мне ровно столько денег, чтобы я не погиб с голоду.
Грейс внимательно слушала рассказ Гордона, вглядываясь в его лицо.
Он рассмеялся.
— Теперь, боюсь, она и вовсе лишит меня наследства, ибо я согрешил.
