Джо Гудмэн - Безумный экстаз
Во всяком случае, так он говорил мне, и я верил ему. Он был моим наставником — необразованный, но по-своему мудрый человек. Коннел побуждал меня как можно больше читать, и поскольку писать мне было некому и получать письма не от кого, он решил, что я должен завести дневник. Это был примитивный дневник, не имеющий ничего общего с твоими записями, но он позволил мне поупражняться в письме, от которого я отвык с тех пор, как умерла мать. Коннел покупал мне книги, а я читал ему вслух. Он считал эту сделку справедливой. Меня всегда удивляло, зачем он тратит на меня деньги, скопленные на поездку домой, но я был слишком эгоистичным, чтобы возражать. Чаще всего я читал юридические книги. Коннел питал огромное уважение к правосудию. Только закон умеряет права королей, говорил он, и возвышает простолюдинов. Он добавлял, что законы должны проводить в жизнь справедливые и порядочные люди. Мне казалось, что в душе Коннел считает себя Диогеном Нового Света, ищущим честного человека.
— Значит, в те времена ты был честным?
— Так думал Коннел. Помогло то, что он считал, будто я спас ему жизнь.
— Это правда?
Этан пожал плечами.
— Я убил снайпера мятежников, который целился во флягу Коннела с нитроглицерином. Впрочем, я спасал и свою шкуру. Коннел отнесся к этому слишком серьезно и всегда помнил о моем поступке. — Этан рассеянно поглаживал волосы Мишель. — Когда война закончилась, он заявил, что будет платить за мое обучение. По-видимому, у Коннела были свои представления о справедливости. Он нашел не золотую, а серебряную жилу и не сказал о ней ни одной живой душе, потому что знал — это вызовет еще одну вспышку лихорадки, еще больше жаждущих потянется на запад в поисках богатства. Он считал, что его участок в полной безопасности — до тех пор, пока он хранит свою тайну. Только уроженец Корнуолла смог бы разыскать серебряную руду или же распознать ее под слоем сопутствую щей черной породы. После войны я остался на востоке, а Коннел отправился в Скалистые горы. Через шесть месяцев после его отъезда я получил первый денежный перевод на мое имя. Сумма изумила меня. Я мог бы двадцать раз окончить университет благодаря деньгам, которые он прислал и продолжал присылать мне.
— И тебе никогда не приходило в голову забрать эти деньги и пустить их на другое дело?
— Нет. Я хотел учиться. Стать юристом. Мне казалось, его порадует Коннела. — Этан усмехнулся. — Мне просто не терпелось поскорее выучиться и занять кресло судьи. Я считал, что Коннелу будет приятно иметь знакомого судью.
Мишель выпрямилась и отстранилась, вглядываясь в его лицо в темноте и досадуя, что ничего не видит.
— Ты хочешь сказать, что стал юристом? — выпалила она.
— Да, — отозвался из темноты Этан. — Я поступил в школу права и закончил ее. Это произошло четыре с половиной года назад, в 1871 году. После этого я уехал в Нью-Йорк, подумывая завести практику.
— Как раз в то время, когда произошло наше мнимое знакомство.
— Да. Я же говорил тебе, что в то время был в Нью-Йорке.
— Ты говорил, что работал в банке. Хьюстон намекнул, что ты грабил банки. Черт возьми, да кто же ты такой. Этан Стоун?
Он вздохнул:
— Лучше бы мы с тобой остались чужими людьми. Ты сердишься, да?
Мишель улыбнулась, приоткрывая зубы:
— Как хорошо ты меня знаешь!
Этан снова нашел ее руку, радуясь, что Мишель не отдернула ее.
— Я был юристом и до сих пор остаюсь им, правда, у меня нет практики.
— Тогда понятно, почему ты попал в такую компанию.
Этан пропустил ее замечание мимо ушей.
— Я пробыл в Нью-Йорке несколько месяцев, когда узнал, что Коннел погиб — его убили. Убили в ссоре из-за его участка. И тогда я понял, что не хочу быть ни юристом, ни судьей. Мне хотелось вершить правосудие на самой нижней ступеньке лестницы. Я опять отправился на запад и был избран шерифом в приисковом городке, где жил Коннел. Первым делом я решил найти его убийцу. Оказалось, их двое, а найти их проще простого. Сбор доказательств для обвинения занял еще один год. Все это время они разрабатывали чужой участок — жадно и поспешно, думая, что я все равно ничего не добьюсь. Они не знали, что между Коннелом Пенвином и мною существовала связь.
Голос Этана стал негромким и задумчивым.
— И даже когда их приговорили к повешению, они еще думали, что дело в деньгах.
— Не понимаю…
— Коннел завещал мне рудник «Серебряная туфелька». Так значилось в его завещании, и моя связь с ним выяснилась лишь на суде. Разумеется, адвокаты преступников пытались сыграть на моей заинтересованности. Они утверждали, что я сфабриковал улики, чтобы вернуть себе участок. К счастью, доказательства оказались подлинными, и суд поверил мне. Но я с радостью бы отдал рудник, лишь бы воскресить Коннела.
— Ты подкрепил веру Коннела в правосудие.
— Может быть.
— Тогда почему же, — умоляюще начала Мишель, — почему же ты связался с бандой Хьюстона?
— Это не то, что ты думаешь Мишель. Я знаю, как все это выглядит для тебя, но я хотел выглядеть именно так, хотя и никогда не был одним на грабителей Хьюстона. Много раз я задумывался, не зашел ли я слишком далеко, так часто помогая им, но другого выхода у меня не было. — Этан ощутил замешательство Мишель и, даже не видя ее в темноте, понял, что она склонила голову набок, свела брови на переносице, а серьезно-вопросительное выражение ее лица подчеркнули крепко сжатые пухлые губы.
— Ты впала в естественное заблуждение, — произнес он, — еще во время нашей первой встречи.
— В поезде?
— Нет, в редакции «Кроникл», когда секретарь владельца газеты назвал меня маршалом.
Мишель попыталась понять, в чем она могла ошибиться.
— Вряд ли я…
— Ты приняла меня за родственника Логана, и это естественная ошибка, поскольку ты не знала, чем я занимаюсь. Мишель, я стал маршалом США еще с тех пор, как было раскрыто дело о серебряном руднике. Я связался с бандой Хьюстона, как ты говоришь, для того, чтобы выследить ее и уничтожить.
— Маршалл, — тихо повторила Мишель, — маршал…
Этан понятия не имел, как Мишель разглядела его в кромешной тьме и отвесила ему звонкую пощечину. Мишель вырвалась из рук Этана и вскочила. Когда она заговорила. Этан понял, что Мишель отступила на несколько футов.
— Как ты мог? — выпалила она дрожащим от ярости голосом. — Как ты мог позволить мне думать, нет, как ты допустил, чтобы я обвиняла тебя во всех этих преступлениях?
— Я же признался, что не убивал Дрю. — Этан потер щеку — у Мишель оказалась тяжелая рука, и пощечина больше походила на удар профессионального борца. К лицу Этана прилила кровь, щека постепенно наливалась жаром.
— Ты признался в этом уже после того, как я заставила тебя, причем медлил слишком долго! Ты делал все, чтобы я думала о тебе самое плохое! Ты похитил меня! Ты увез меня от поезда, когда…
![Самира Джафарова - Этан [СИ]](/uploads/posts/books/8879/8879.jpg)
