Якоб Ланг - Наложница фараона
Андреас повернулся и пошел в лес. И вскоре отец уже не видел его. Отцу сделалось тоскливо. Это впервые затосковал он о сыне и почувствовал себя виноватым перед ним. Он вспомнил, каким послушным, простодушным и добрым был его сын; и вдруг понял, как обижал он своего сына, и стало так стыдно и горько. Каким терпеливым был его сын! И ради кого он обижал и мучил своего сына, и даже — страшно выговорить! — хотел убить… Ради плотского наслаждения с этой злой женщиной… И тут гнев его обратился на нее…
* * *Она сидела в спальне. Услышала его шаги по лестнице и сразу поняла все.
Случилось. Гнев ее мужчины, ею же возбужденный гнев, который должен был обрушиться на того, кого она возненавидела, почитая себя униженной им; этот гнев теперь обрушиться на нее.
Она заметалась по комнате…
Ужас…
Все существо ее словно бы распадалось, пропадало в пространстве… Но она вдруг перестала страшиться. Она знала, что она неуничтожимая.
Когда отец вошел в спальню, женщины там не было. И нигде в доме не было ее. И он почувствовал, будто он сразу сделался старше, исчезли плотские желания и с ними исчезло многое нечистое. В доме и во дворе как-то стало чисто и просто.
Отец стал жить один. Нелегко было одному работать, но ведь он сам лишил себя сына. И он не нанимал работника и не покупал раба, а терпеливо работал один, и ждал, не вернется ли сын, не подаст ли вести о себе.
* * *А Андреас пришел в лес.
Здесь все молчало дружественно, и это успокаивало его. Он тихо шел по тропе, все вперед и вперед. И было тихо и успокоительно для его души. Кротость такая делалась в душе и тишина легко одевала душу.
Андреас дошел до высокого кедрового дерева, остановился и смотрел на высокую продолговатую зеленую крону, различая в ней взглядом плоды-шишечки. Спокойно уходило вверх дерево, к небу уходило, высоко. И вдруг слезами обиды защипало глаза.
«Зачем нет мне покоя? — подумал с отчаянием Андреас. — Зачем вся эта грязь и обиды и горечь жизни? Зачем даже здесь вдруг пробудилась память об этом в моей успокоенной было душе, когда я увидел это дерево? Как я хочу покоя!..»
И он поднес пальцы обеих рук к своей груди; и грудь раскрылась и отпустила сердце. И сердце он взял в свои ладони. И вдруг он вспомнил, что в какой-то иной своей жизни был он гранильщиком драгоценных камней…
Сердце было меленькое, чуть округлое, нежно-алой множественностью изящества граней сияло оно; и было доброе и твердое; было как цветок алой розы, и как птица невидимая, поющая, изливающая душу над этим цветком…
А грудь закрылась, загладилась смуглая кожа…
Андреас бережно спрятал сердце в складки своей набедренной повязки и стал взбираться на дерево, крепко обхватывая ствол руками, подтягиваясь ногами.
И взобрался на самую верхушку. Там нашел самый высоко растущий плод-шишечку; и шишечка раскрылась, и Андреас одной рукой вынул сердце из складок набедренной повязки и вложил сердце в кедровую шишечку; и шишечка тотчас закрылась…
И стало Андреасу легко и совсем спокойно. Сделал он себе шалаш из трав и веток, и жил в этом шалаше. Он больше не мог воспринимать эти голоса живого, но по-прежнему оставался добрым, и лес был дружественным к нему. Андреас ел плоды лесных деревьев и трав, и пил воду из чистых лесных ручьев.
* * *Однажды спокойно бродил Андреас по лесу, глядел на волнение лиственное под легким ветром, углядывал в листве быстрых птиц; бережно обходил муравьиные тропки, чтобы не вредить ничему живому. И вдруг почувствовал, как влетело в листву и понизу пролетело дуновение легкое водной широты. Андреас слышал о море, но никогда не видел его.
«Нет, это не речное, это морское дуновение, — подумал он. — Но неужели здесь близко — море? Как бы я хотел увидеть его!»
Дуновение, казалось, неслось, летело легко вперед. И Андреас пошел следом. Оно не исчезало, не растворялось в листве древесной, вело его за собой…
И уже началась песчаная почва и сделалось открытое пространство. Уже дышало море открыто и пело шумливо. Но еще не было видимо.
И вдруг Андреас увидел девушку. Откуда она появилась? Должно быть, из леса тоже, с другой стороны… И легко-легко она шла к морю. Такая тоненькая и легкая. Тонкое желтое платье обтягивало эту легкую тоненькую фигурку, но это не было стыдно. И волосы длинные черные, заплетенные в много косичек, задорно и нежно спадали до самых подколенок. И было в том, как она, вот такая, шла к морю, что-то изящно-потаенное. И невольно. Андреас пошел за ней тихо, приблизился и шел за ней. Но, кажется, она и не почувствовала этого. А он и не заметил, как вдруг открылось море. Внезапно открылось оно. И волны шумливо-певуче влеклись к песчаному берегу. Море голубое было и синим переливалось. Девушка убегала от волн и смеялась нежно. Андреас отошел совсем в сторону и она не видела его…
Кто она? Он не произносил этого вопроса вслух. Он не задавал этот вопрос самому себе и никого он не спрашивал, ни к кому не обращался. И едва-едва, смутно-смутно почувствовал он в своем сознании этот вопрос. И тотчас ясно, почти словесно ощутил ответ. И если бы выразить этот ответ совсем словами, он был бы таким:
— Она пришла. Она появилась и она твоя, потому что она дана тебе…
Этот ответ, почти выразимый словами, не был вымыслом его сознания, он на самом деле почувствовал этот ответ не свой невысказанный вопрос. Это было правдой, он верил…
Прежде, когда было в его груди то странное сердце, ему и не нужно было ничего такого… а теперь вот…
Как она красива! Может ли красота сама по себе быть чем-то духовным? Кажется, что такая чистая, нежная, тонкая красота что-то таит… Как природа?.. А таит ли? Неужели он будет с ней ночью? Свободно будет. По праву… От этой мысли сделалось приятно…
А девушка наигралась уже с морскими волнами и пошла прочь от моря. Она все еще не видела Андреаса и он пошел за ней следом. Лицо ее он видел мельком, но видел, какое это чистое лицо, с такими чистыми нежными большими глазами. И в этой нежности и чистоте он чувствовал некую углубленность, нечто более глубокое, нежели обычный человеческий разум…
Девушка легко и смело вошла в лес. И Андреас изумился и обрадовался; он понял, что она идет прямо к его лесному жилищу; прямо к тому высокому кедровому дереву, под которым устроил Андреас свой шалаш из веток и лесных трав.
Она шла быстро. И вдруг легко вскрикнула. Тотчас Андреас рванулся ей на помощь. И она не удивилась, увидев его рядом с собой. Только улыбнулась дружественно и легко. И он увидел, как она высвобождает легкими длинными пальцами одну из своих черных лоснистых косичек, волосы зацепились за ветку, нависшую над лесным ручьем.
