Карен Монинг - Поцелуй горца
Он вздохнул и вытянулся на ней, поддерживая свой вес на локтях. Убирая прядь ее волос за ухо, он прошептал, – Девочка моя, прости меня.
-За что? За то, что ты упрямый средневековый мужчина и оказывался верить, что я говорю правду? – поддразнивала она.
-Да, за это и много других вещей, – печально сказал он. – За то, что не позаботился больше рассказать тебе. За то, что боялся полностью тебе доверять…
-Я понимаю, почему ты не доверял мене, – мягко оборвала она его. – Нелл рассказала мне о твоих трех разорванных помолвках. Она сказала, что они испугались тебя, и я поняла причину, почему ты не верил в меня. Думал, что я брошу тебя.
-Мне следовало больше верить в тебя.
-Ради всего святого, – запротестовала она, – ты только что очнулся, обнаружил, что находишься в будущем. Кроме того, – добавила она, – это было не так, словно я тоже верила тебе. Я пыталась скрыть свой интелект. Если я была бы честнее, может и ты бы был честен.
-Никогда не скрывай его от меня, – мягко сказал он, – Это одна из многих веще, которые я обожаю в тебе. Но, Гвен, есть много вещей, за которые я должен просить твоего прощения.
-Например, что женился на мне, ничего не сказав? – легко сказала она. – У вас есть какое-нибудь предположение, насколько я преувеличила сложившуюся ситуацию? Мы действительно женаты? – с нажимом спросила она. – А мы сможем пожениться в церкви? Официально, с длинным платьем и всем таким прочим?
-Ох, мы женаты сильнее, чем церковь может поженить. Но да, мы можем дать обеты в церкви. Мне нравятся свадьбы в церкви. – согласился он. – Ты наденешь платье достойное королевы, а я надену все регалии. Мы устроим пир на несколько дней, пригласим всю деревню это будет торжество века. Он остановился, в его серебряных глазах заиграли тени. – Но все еще есть кое-что большее, за что я должен просить у тебя прощения. За то, что похитил тебя и заманил в ловушку в моем веке.
Она с любовью в каждом движении пробежала пальцами по его рту, потом ее руки скользнули в его шелковые волосы, слегка касаясь его кожи ногтями. Они практически касались носами, его волосы упали вокруг ее лица, обрамляя его. Она подняла голову, что бы украсть быстрый поцелуй. Потом второй, третий…
-А ты знаешь, – прошептала она несколькими минутами позже, – что когда ты выполнил свой ритаул в камнях, с начала я подумала, что ты ушел в свой век и бросил меня одну в моем веке. Я так разозлилась. Мне было так больно, что ты оставил меня. Я думала, что ты полюбил меня…
-Я полюбил! – воскликнул он. – И люблю!
-Если бы ты рассказал мне все той ночью в камнях, и попросил меня вернуться с тобой в шестнадцатый век, и я бы вернулась. Я хотела быть с тобой не важно где, и даже в любом времени, если так должно было бать.
-Ты не ненавидишь меня, за то, что не смогу вернуть тебя? – Он, подчеркивая свои слова, остановился. – Никогда, Гвен. Я никогда не смогу вернуть тебя в свой век.
-Я не хочу возвращаться. Мы созданы друг для друга. Я почувствовала это в тот же момент когда встретила тебя, и это пугало меня. Я пыталась найти оправдания, что бы оставить тебя, но не смогла заставить себя уйти. У меня было такое чувство, словно судьба свела нас вместе, потому что мы должны были быть вместе.
Его улыбка вспыхнула белизной в темноте. – Я почувствовал тоже. Я стал влюбляться в тебя в тот момент, как увидел, и чем больше я узнавал о тебе, тем сильнее становились мои чувства. Той ночью в камнях, когда ты отдала мне свою девственность, когда я дал тебе клятвы Друидов, я понял, что я не проведу больше не одной ночи без тебя – лучше я буду обречен быть связанным с тобой невидимыми путами, вечно стремится к тебе – чем не знать такой любви. Я поклялся в этом, я получил шанс начать жизнь с тобой, я буду обращаться с тобой как с королевой. То, чему я посвящу свою жизнь, дашь мне ты. Знай Гвен. Все, что ты захочешь, все … получишь, просто надо будет сказать мне.
-Люби меня Драстен, просто люби меня, и мне больше ничего не надо будет.
*****
Позже она сказал, – Почему ты не мог пройти через камни? Ты сказал, что они никогда не могут быть использованы по личным причинам. Что ты подразумевал?
Он рассказал ей все, ничего не утаивая. Всю историю, назад к его предкам. Друидам, которые служили Тауда Де Данаан, о войне, о том как Кельтары были выбраны восстановить и защитить от имени всех Друидов, которые воевали с Гаеа.
-В последний раз камни использовали, когда мы отправлял два отряда тампильеров, переносящих Святой Грааль, на двадцать лет в будущее, что бы снова спрятать его.
-Ты сказал Святой Грааль? – закричала Гвен.
-Да. Мы охраняли его. Если бы король Франции, Филип Красивый, получил его, начались бы бесчисленные войны.
-О, Боже, – выдохнула Гвен.
-Канмни могут использоваться только ради блага мира. И никогда ради одного человека.
Я понимаю, сказала Гвен, –Но я могла тоже столкнуться с таким препядствием.
Он поцеловал кончик ее носа. – Расскажи мне о себе. Я хочу знать все.
Она повернулась на бок, и он всем телом пряжался к ней, смотря ей прямо в лицо. Их лбы соприкоснулись на мягкой подушке, золотые волосы переплелись с черным шелковыми волосами. Они сомкнули руки вместе, ладонь к ладони. Она рассказала ему все о себе, что даже не говорила ни одной живой душе. Она призналась в своем Большом Припадке Восстания.
Было время, когда так же как и родителя, она обожала проводить исследования. Давление их надежд не казалось такой тяжелым бременем для нее. С того момента, когда она только начала говорить, они прояснили ей, что ожидали, что она станет их самым большим достижением, гений которой превзойдет их и повысит их репутацию.
И до тех пор, пока ей не стукнуло двадцать три, она не столкивалась нос к носу с жизней, которую они ей определили. Ее любовь к изучению и бескрайнее воображение, казались достаточной компенсацией за странное детство. Она расцветала захваченная возбуждением, всякий раз, когда открывала альтернативный способ рассматривать вещи. И в течении великолепного времени в ее юности, она грелась в одобрении своих родителей. Особенно когда они однажды попросили ее присоединится к ним в Лос-Анджелесе и работать с ними рука об руку.
Но когда она стала старше и мудрее, она поняла опасность определенных знаний. И однажды ночью, когда она работала в лаборатории, она сделала ужасающее открытие. Годами она играла мудреными теориями, работала над гипотезами, которые если выдержат критику, изменят мировой взгляд на природу вещей.
Ее родители восхищались ее проектом, требовали постоянно работать, давили на нее сильнее и сильнее.
Настолько поглощенная доказательством своей теории Гвен открыто радуясь доказывая ее, что не увидела за своими чувствами возможные последствия, пока не стало слишком поздно. В один прекрасный момент, ослепленная яростью, она неожиданно явственно представила все варианты, которыми может закончиться ее исследование.
