Кэтрин Сатклифф - Игра теней
«Теперь, – думал Морган, – теперь. Сделай это сейчас. Он может послать пулю в голову Кинга и через некоторое время сюда ворвутся караульные, тогда он повернет оружие на себя и…»
Матерь Божья, почему он не мог двигаться?
– Я единственный человек на земной поверхности, который когда-либо верил в тебя, Морган.
Его рука тряслась.
– Я любил тебя. Он не мог дышать.
– Я люблю тебя.
«Ублюдок», – сказал он сам себе. Он медленно ухватился немеющими пальцами за ствол револьвера.
– Дорогой Морган, я знаю тебя достаточно хорошо, твои идеалы, твои убеждения, твои возможности. Я знаю, ты никогда не смог бы полностью уступить мне, ущемить свое самолюбие. Это слишком много значит для тебя, твоего достоинства.
Морган осторожно достал оружие и направил его прямо в лицо Кинга.
Кинг улыбнулся:
– Ты не сможешь убить меня. Если ты сделаешь это… За спиной патрона раскрылась дверь и вошла Сара. За ней стоял Генри.
– …Твои друзья умрут ужасной смертью, Морган. А ты не хочешь этого.
Он оторопело смотрел на Сару и Генри, в то время, как Кинг отдирал его пальцы от револьвера.
– Полагаю, вам хочется побыть одним несколько минут, – произнес Кинг. – Я могу добавить, Морган, что эта комната освобождена от всего, что может быть использовано в качестве оружия. У тебя нет никакой надежды на побег. Ты никогда не сделаешь этого.
Он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Быть может, бешеное сердцебиение пригвоздило Моргана к месту, недвижимого, неспособного отвести глаз от Сары. А может быть, это была болезнь. Или поражение. Как бы то ни было, он чувствовал себя сбитым с ног, опрокинутым на пол. Он чувствовал, что его голова может расколоться в любой момент.
Они продолжали стоять неподвижно, не отводя взгляда друг от друга, побелевшие от напряжения. В комнате были большие часы, маятник которых качался из стороны в сторону. Тиканье этих часов эхом отдавалось в мозгу. Наконец, он оперся одной рукой о спинку стула. Голова у него кружилась и было достаточно трудно стоять без опоры.
Затем Сара кинулась к нему, на ее прелестном лице отражались все переживаемые эмоции: радость, страх, надежда. «Боже, – подумал он. – Я никогда не увижу это снова». В ту же секунду волна счастья захлестнула его. Он открыл свои объятия, и она упала в них. Он прижимал ее к себе, его руки перебирали роскошные солнечного цвета волосы. Он вдыхал ее чистый запах и чувствовал волны эмоций, пронзающих ее, когда он прижимал к себе ее трепещущее тело.
– Почему? – шептала она. – Почему ты покинул меня? Как ты мог сделать это?
Закрыв глаза, он целовал ее лицо, волосы шею.
– Сара, – повторял он словно в беспамятстве.
Она закинула голову и пристально посмотрела на него.
– Я думала, ты нуждаешься во мне. Я думала, ты хочешь провести остаток своей жизни со мной. Но ты одурачил меня. Ты никогда меня не любил, не так ли. Ты просто использовал меня для того, чтобы вернуться сюда.
Он недоуменно уставился на ее лицо.
– Я не люблю тебя? Ты думаешь? Сара, да я скорее бы умер, чем согласился жить без тебя. Я бы скорее умер, чем согласился бы, чтобы ты вышла замуж за Нормана и воспитывала его детей.
Он снова прижал ее к себе и спрятал лицо в ее волосах.
– Я только хочу, чтобы ты была счастлива. Это все, что я когда-либо хотел.
Он долго сжимал ее в своих объятиях, словно в шоке, но, наконец реальность происходящего стала проникать в его сознание. Глядя поверх ее головы на Генри, он произнес:
– Что, произошло? Почему ты не увел ее из этого ада?
– Я действительно верил, что вы вернетесь, Морган, и когда вы не вернулись…
– Я приказал тебе доставить ее в Коари.
– Это не вина Генри, – прервала их диалог Сара. – Он пытался, но я отказалась. Я не хотела уходить, пока не получила то, зачем пришла.
– Но ты получила семена.
– Это были не только семена. Этот человек убил моего отца, залил его кровью. Я должна была выбить признание из него и тогда… Но Генри заставил меня реально взглянуть на ситуацию и я осознала, что бессмысленно жертвовать своим будущим во имя мести. Мне это больше не казалось важным. Я решила взять семена и отправиться в Коари, но вдруг исчез ты. Я не могла возвращаться без тебя. Ох, Морган, мысль о том, что Кинг убил тебя, была непереносима для меня. Это моя вина. Если бы я не была одержима идиотской потребностью увидеть Кинга и заставить его признаться в том, что он убил моего отца, вы с Генри никогда бы не вернулись сюда.
Она всхлипнула и вдруг слезы заструились по ее лицу. Она содрогалась от плача, тесно прижимаясь к нему, уткнувшись лицом в его пальто и рубашку.
Он держал ее, пока всхлипывания не затихли, перебирая ее волосы, наматывая на свои пальцы их отдельные пряди. Наконец, она выпрямила голову и подняла на него взгляд, ее глаза были сухими и испуганными, и он снова был захвачен целым потоком ощущений. И почти так же быстро, как она упала в его объятия, она оттолкнула его и начала метаться по комнате.
– Ты думаешь, я смогла бы просто оставить тебя здесь? Что я не буду страдать, зная, что ты отдал себя в лапы этого монстра? Ты, должно быть, очень плохо о себе думаешь, если поверил, что твой лучший друг и я можем отвернуться от тебя, чтобы спасти себя. Мы любим тебя, ради Бога…
– Да? – он попытался придать своему тону шутливый и насмешливый оттенок, но не смог сделать это. Он чувствовал себя чертовски усталым и больным, и ответственным за нее и Генри. Рэнди теперь казался ему мудрым. Он всегда был таким. Ему следовало знать, что этот ублюдок будет слишком осторожным, чтобы поверить, что Морган когда-либо согласится сдаться ему, пойти навстречу его требованиям.
– Что теперь? – спросил Генри.
Морган подошел к столу, взял сигару и зажег ее.
– Где Кан и другие?
– Хороший вопрос. Когда Сара обнаружила, что ты ушел, она взяла винтовку и отправилась в джунгли. Я не мог остановить ее. Конечно, я отправился за ней. Я приказал всем оставаться, думая, что если нас поймают, по крайней мере Кан и индейцы будут свободны, чтобы уйти.
Генри сел за стол, положив руки на колени, глядя на расхаживающую по комнате Сару.
– Это была целая неделя кромешного ада, Морган. Восемь дней назад нас нашли несколько солдат. Надо отдать им должное: они не очень издевались над нами, возможно, они должны были бы нас публично расстрелять. Морган усмехнулся.
– Как ни удивительно, с нами не слишком плохо обращались, пока не заперли в нескольких комнатах. Мы не сидели без пищи и воды. И он сказал нам, что, несмотря на то, что ты был болен, тебе несомненно лучше.
– Напомни мне, чтобы я поблагодарил его.
– Вряд ли мы выберемся отсюда живыми, не так ли, Морган?
