Джейн Фэйзер - Тщеславие
Руперт слушал, как затихали их шаги на каменной лестнице, потом бросился на одну из кроватей и, подложив руки под голову, уставился в потолок.
Сколько времени осталось до суда? Адвокат, конечно, мог бы потянуть со слушанием, но это — все, что было в его силах. Руперт не знал, хотел ли он проволочек: коротать дни и ночи в этой комнате и знать, что будущего нет? Что покинуть тюрьму можно лишь в телеге, которая повезет его на площадь Тайберн?
Лучше покончить со всем разом. Но Руперт помнил, что даже после вынесения приговора человек мог месяцами маяться в ожидании казни. И все это время он должен находиться в камере смертников.
Нужно немедленно прекратить визиты Октавии. Они слишком болезненны для них обоих. Но какова ирония судьбы — обрести счастье перед лицом смерти!
Однако прежде чем принять смерть, необходимо довести до конца дело с Ригби и Лакроссом. Следует подготовить официальное требование платежей. Через надлежащее время Бен его подаст и он же созовет судебных приставов. В конце концов банк аннулирует право на владение домом.
Недели через четыре дело с Хартридж Фолли будет завершено. Он сможет им заниматься даже из стен Ньюгейтской тюрьмы, конечно, при условии, что эти четыре недели у него остались. Впрочем, известно, что правосудие, даже без всяких усилий со стороны адвоката, свершается очень медленно.
Руперт закрыл глаза, стараясь унять биение молота в висках. Он вспомнил Филиппа. Он был так близок к тому, чтобы завершить историю, начавшуюся давным-давно на Бичи-Хэд, отомстить брату за Джерваса. Так близок, но что теперь проку? Мог бы быть в тысячах миль. Вскоре силой захвативший графский титул Филипп сможет носить его, ничем не рискуя.
Глава 22
Когда Руперт проснулся, каждый сустав ломило, но тяжесть в голове почти прошла. Бешено ругаясь, он сполз с кровати и проковылял к выходящему во внутренний дворик окну.
Двор был полон людей: мужчин, женщин, детей — и все они ходили по кругу. Меж ними сновали лоточники, мальчишки катили бочки — каждый спешил нажиться на нуждах тюрьмы.
— Желаете завтрак, сэр?
Руперт обернулся на женский голос. В дверях стояла юная девушка, выжидательно улыбаясь и вытирая руки о неряшливый передник.
— Ты кто?
— Ваша прачка, сэр. Меня зовут Эми. — Она во все глаза смотрела на знаменитого разбойника. Его одежда была разодрана и запятнана кровью, но ее превосходное качество было очевидно и сейчас. И хотя лицо Лорда Ника было разбито, а волосы слиплись, девушка поняла, что перед ней настоящий мужчина.
— Хотите, принесу отличную баранью отбивную и яйца? Руперт поколебался, но, решив, что силы надо восстанавливать, кивнул:
— Спасибо, Эми.
Прачка скрылась. Руперт осторожно опустился на кровать. Он чувствовал себя так, словно его тело было сплошным синяком.
В углу стояло треснутое зеркало, и Руперт с гримасой отвращения стал разглядывать свое лицо: небритое, глаза запали, все в ссадинах. Он тронул рану на лбу. Больше она не кровоточила. Октавия стерла запекшуюся кровь, но рана действительно была серьезной и выглядела ужасно. Ему нужен хирург. Но какой смысл зашивать практически готового мертвеца?
Руперт одернул себя — нельзя так думать. Действительность не изменишь, а такие мысли принять ее не помогут.
— Ну вот. Лорд Ник, — вернулась девушка с оловянным подносом. — С кухни самого надзирателя. Так устроили ваши друзья. — Она поставила еду на стол. — И еще пинта свежего пива.
Руперт кивнул, сел и только тут понял, насколько он проголодался; от аппетитного запаха просто побежали слюнки. Девушка тем временем бросилась поправлять постель.
— У вас есть что-нибудь в стирку, сэр?
— Все, что у меня есть, на мне, — ответил он, опорожняя кружку до капли.
— Обед принесу в четыре часа, сэр. Если понадоблюсь раньше, дайте знать охраннику Тимсону. Он за мной пошлет.
— Можешь принести горячую воду, мыло и бритву? — попросил Руперт.
Прачка кивнула и направилась к двери. Когда она взялась за ручку, с лестницы послышался распевный голос:
— Ты что, не можешь тащить осторожнее, увалень? Я такие деньги плачу, а ты всю воду из ванны на ступени выплескаешь!
— Ну будет, будет, прикуси язык, женщина!
— Ах, вот ты как заговорил! — раздался тот же голос. — Нет уж, о моем языке толковать нечего. Пока я плачу, знай лишь свое дело!
Руперт слушал, не веря ушам. Голос принадлежал, несомненно, Октавии, но выговор… Так говорить может только простолюдинка. Голос подбадривал и подхлестывал того, кто, тяжело дыша и вполголоса ругаясь, топал по лестнице, волоча тяжелую ношу.
— Сюда, ставь здесь. Ну же, давай и не вздумай пролить еще хоть каплю. — В дверях показалась Октавия и властно указала на середину комнаты. — И вот что, приятель, принесите-ка еще парочку кувшинов воды. Она полезла в карман подола грубого платья и важно добавила:
— Вот вам за труды. Спасибочки. И не забудьте о кувшинах.
Двое мужчин, которые только что втащили по крутой лестнице полную ванну, что-то мрачно пробормотали, забрали монеты и, кивнув знаменитому грабителю, вышли. Руперт с изумлением смотрел на свою гостью.
На Октавии было ярко-оранжевое платье, которое явно знало лучшие дни. Грудь колыхалась над низким вырезом, едва прикрытая старым изодранным кружевом. Верхняя юбка подколота выше щиколоток, и из-под нее виднелись грязная нижняя и пара деревянных башмаков. На голове Октавии алел завязанный под подбородком платок, из-под которого на плечо спускалась длинная коса. Под ногтями виднелась черная кайма.
Она положила на пол узелок, поставила корзину, улыбнулась и, тряхнув головой, спросила:
— Хороша деваха из таверны?
— Дьявол меня раздери, Октавия! — воскликнул Руперт. — Что это значит?
— Я решила, будет лучше, если к тебе станут приходить две различные женщины, — объяснила она. — Одна — таинственная леди под вуалью. Другая — девчонка из таверны. Это окончательно собьет их с толку.
Руперт недоверчиво покачал головой, но прежде, чем успел что-либо ответить, появилась Эми. В руках она несла кувшин с водой, бритву и мыло. Она недоверчиво уставилась на гостью:
— Ты кто?
— Подружка Лорда Ника, — важно ответила Октавия. — Но разве тебя это касается?
— Это мой джентльмен, — сморщила нос Эми. — Он не нуждается, чтобы за ним присматривал кто-нибудь еще. Здесь моя территория. Так что окажи любезность, выметайся вон!
— Я имею полное право посещать заключенного. — Октавия скривилась, как от неприятного запаха. — Заруби себе на носу — ты для него слуга, а я — подружка. Так что поставь вещи у ванны и убирайся отсюда. Если понадобишься, тебя позовут.
