Мэдлин Хантер - Пылкий романтик
Джулиан задумался.
– Теперь я понял, – проговорил он, – почему ты в своей речи намекал на похождения графа, как на что-то, уже хорошо известное публике. Похоже, Натаниэль, ты задался целью оправдать меня во что бы то ни стало! Ты наверное, забыл, что я по собственной воле пытаюсь взять вину на себя. Я хочу спасти Пен. Именно об этом я тебя и просил.
– Послушай, Джулиан. Хочешь – верь, хочешь – нет, но идея поведать всему свету о похождениях графа целиком принадлежала Пен, а не мне. Признаться, я и сам не ожидал, что ее рассказы о проделках покойного вызовут в обществе такую антипатию к нему. Так что если уж ты вознамерился кого-то ругать за это, ругай ее, а не меня!
– Хорошо, пусть это ни для кого не секрет. Но тогда зачем тебе понадобилось лишний раз упоминать об этом в своей речи?
– Да пойми же, Джулиан, наконец, что это меняет все! Еще неделю назад в глазах всего света ты был преступником. Сейчас же ты герой и истинный джентльмен. Я лично рад, что Пен рассказала о тайнах Глазбери всему свету. Твоя графиня – чертовски смелая женщина. Иная бы на ее месте скорее отправила своего любовника на виселицу, чем выступила во всеуслышание с подобными откровениями!
Джулиан закрыл глаза, пытаясь успокоиться и сосредоточиться. Когда-то, помнится, он упрекнул Пен за то, что она всю жизнь приносила себя в жертву ради других. Вот и теперь она делает то же самое. Много лет Пен скрывала неблаговидное поведение своего мужа, но теперь решила объявить о нем, чтобы спасти его, Джулиана.
Джулиан снова вспомнил выражение лица Пен, когда она слушала его стихи, прочитанные сегодня Найтриджем. Пен выглядела совершенно потрясенной! Но, судя по всему, ей было все-таки приятно, что Джулиан так нежно любил ее все эти годы. Она почувствовала, что мир обрел для нее какие-то новые краски, которых ей никогда доселе не приходилось видеть.
Но почему-то все это вызывало у Джулиана лишь злость.
За дверью послышались голоса. Один из них, принадлежавший Леклеру, вежливо, но настойчиво требовал, чтобы его впустили. Впрочем, Леклер вряд л и сомневался в том, что его впустят. Титул виконта до сих пор, как правило, обеспечивал ему доступ повсюду.
Леклер вошел в сопровождении Пен и Бьянки. Двое стражников немного покосились на него, но не смели даже возразить. Леклер поспешил закрыть за собой дверь прямо перед ними.
– Нас впустили ненадолго, – сообщил он, – под ответственность мистера Найтриджа.
Джулиан, разумеется, предпочел бы побыть с Пен наедине. Пен, судя по ее виду, хотелось того же. Но выбора у них не было.
«В конце концов, – усмехнулся про себя Джулиан, – все равно завтра эти чертовы письма наверняка будут цитировать во всех газетах! По сравнению с тем, как запустят свои грязные лапы дешевые газетчики в мою личную жизнь, присутствие Леклера, Найтриджа и Бьянки при моем свидании с Пен – это еще ничего...»
К чести вышеупомянутой троицы, они быстро обо всем сообразили, поняв чувства Джулиана и Пен. Пощадив их, они отошли, насколько позволял крохотный карцер, в сторону, демонстративно занявшись разговором между собой.
Во взгляде Пен уже не было ни удивления, ни смущения. Лишь бесконечная нежность. Подойдя к Джулиану, Пен взяла его большие, сильные ладони в свои.
– Джулиан, – проговорила она, целуя его руки, – ни разу еще в жизни я не была так польщена! Я даже сомневаюсь, была ли когда-нибудь хоть одна женщина так польщена, как я теперь!
Джулиану вдруг показалось, что они остались одни. Более того, сам этот мрачный карцер куда-то исчез, словно свежий ветер ворвался в эти затхлые стены. Джулиан верил... нет, знал, что теперь все будет хорошо. Как может быть иначе, когда Пен так улыбается ему?
– Джулиан! – продолжала Пен. – Я и представить себе не могла, что все эти годы. Разумеется, как порядочный человек, ты никогда не признавался... не хотел дискредитировать меня.
– Порой я жалел об этой своей порядочности. Сколько раз мне хотелось послать эту порядочность к черту и признаться тебе. Но я понимал, что тебе это может повредить. Это и останавливало меня.
– Джулиан, я должна признаться, что была идиоткой. Не только все эти годы, но даже вплоть до сегодняшнего дня. Я только сейчас поняла, что ты имел в виду, когда сказал, что твоя любовь всегда будет со мной, даже если сам будешь далеко.
– Тогда я действительно не хотел раскрывать перед тобой всех своих карт. Но мне хотелось, чтобы ты все равно знала, что моя любовь всегда будет с тобой.
Пен смотрела на него, не отводя взгляда. Ее глаза светились счастьем. Она была так красива в эту минуту, что сердце Джулиана готово было разорваться от желания.
Он обнял ее, и Пен прижалась к нему. В объятиях Джулиана ей было так спокойно и комфортно.
– Когда мистер Найтридж читал твой дневник, я вспоминала тебя, каким ты был все эти годы. Ты всегда защищал меня. Я все-таки дура, Джулиан! Как я была слепа! Как, должно быть, больно тебе было, что я не замечала твоей любви. Некоторые твои письма звучали так, словно ты готов был возненавидеть меня за это. И я этого вполне заслуживала. Прости меня, Джулиан!
Джулиан поцеловал ее в макушку.
– У меня никогда не возникала ненависть к тебе, Пен! Если я и злился, то не на тебя, а скорее на самого себя, что меня так угораздило влюбиться. Или на обстоятельства, что не позволяют тебе быть со мной. К тому же моя злость обычно быстро проходила. Я никогда не жалел в те годы, что любил тебя безответно. Даже если бы мне суждено было прожить много лет и сойти в могилу, ни разу не поцеловав тебя, даже не прикоснувшись к тебе, я все равно был бы счастлив, что люблю тебя.
При упоминании о могиле в глазах Пен вдруг промелькнула грусть, но она тут же сменилась решимостью.
– Что ж, – усмехнулась она, – теперь ты по крайней мере уже не сойдешь в могилу, не поцеловав меня! Но я уверена, что там ты будешь еще очень не скоро. Впереди у нас с тобой еще очень много поцелуев.
Он снова долго и страстно целовал ее. Сейчас Джулиан и сам уже верил, что впереди у них еще много объятий и поцелуев.
Тишину вдруг нарушило чье-то сдавленное покашливание. Словно очнувшись, Джулиан и Пен посмотрели на Леклера. Лицо его выражало озабоченность. В дверь уже настойчиво стучали.
Джулиан знал, что Леклер и остальные слышали его разговор с Пен, – это явно читалось на их лицах. Но это мало занимало его.
Джулиан разжал объятия, и Пен отошла от него на шаг. В глазах ее стояли слезы. Джулиан готов был снова притянуть ее к себе, но Леклер выжидающе смотрел на него.
– Я люблю тебя, Джулиан! – прошептала Пен. Леклер подошел к сестре и взял ее за руку.
– Помни, Пен, – повторил Джулиан, – моя любовь всегда останется с тобой, даже если самого меня не будет рядом.
