Элизабет Лоупас - Блеск и коварство Медичи
Кьяра усмехнулась, представив, как бабушка, привыкшая быть хозяйкой у себя в доме, вынуждена во всем подчиняться порядкам своей сестры. Она, должно быть, уже настолько там извелась, что пошла бы во Флоренцию пешком. Бабушка наверняка поможет ей устроить тайную лабораторию в подвале. Вот уж она порадуется идее украсть инструменты и материалы великого герцога, чтобы изготовить из них философский камень, прежде чем он создаст его сам. От этих мыслей, даже несмотря на печальные обстоятельства, Кьяре стало как-то легко на душе.
— Спасибо тебе, Руан, — сказала она.
— Пустяки, — он пожал плечами.
— Нет, совсем не пустяки. Ты даже не представляешь, как для меня это важно. Знаешь, что я собираюсь сделать?
Она замолчала, не смея ему рассказать. Это было бы нечестно. Ему достаточно своих тайн, чтобы требовать от него хранить еще и ее секреты.
— Что ты собираешься сделать? — спросил он немного насмешливым тоном, умело скрывая свою заинтересованность. Он уже вернулся к соединению и склонился над ним, пристально его осматривая. Его острый профиль был отчетливо виден на фоне лабораторных шкафов, полных экзотических предметов, древних книг, колб с разноцветными жидкостями, кристаллов и черепов. Его жесткие черные волосы были коротко острижены, подчеркивая форму его головы и изящную мускулатуру шеи. Сам воздух, казалось, потемнел и изменился, словно она погрузилась в сон, навеянный соннодольче, хотя она и знала, что это не так.
Она взяла его руку в свои ладони и легонько потянула, чтобы он обратил на нее внимание.
— Я хочу тебя поцеловать, — сказала она.
Он слегка нахмурился, будто не понимая, что она только что произнесла. Кьяра пробежала руками по его рукам и плечам и прикоснулась ладонями к его щекам. Его кожа была прохладной и слегка грубовата в тех местах, где росла бы борода, не будь он гладко выбрит. Глаза его сузились, а губы слегка разомкнулись. Он явно не думал, что до этого дойдет. Но ей так давно хотелось его поцеловать, с того самого момента в кладовой великой герцогини, с того самого лета, в первый год ее пребывания в палаццо Медичи, когда до нее доносились звуки любовных игр между Изабеллой и Дианорой. В то время ей снились мужчины. Она уверяла сама себя, что они были безликими, но на самом деле ей снился только один мужчина, и у него было лицо Руана Пенкэрроу.
Она встала на цыпочки и слегка прикоснулась губами к его губам.
На какую-то долю секунды, в течение одного-единственного вдоха они стали единым целым.
Но в следующее мгновение Руан оттолкнул ее от себя с такой силой, что она пошатнулась и взмахнула руками, чтобы удержать равновесие. Одной рукой она нечаянно задела песочные часы. Те упали на пол и разбились вдребезги, рассыпав песок по черно-белым плиткам лабиринта.
Она хотела закричать на него, расплакаться и убежать, но ноги не слушались ее.
— Кьяра, — вымолвил он наконец. Его голос звучал так, будто ему больно говорить. — Кьяра, тароу-ки, если ты сделаешь это, я не могу обещать тебе, что я не буду…
Он смолк. Едва дыша, они смотрели друг на друга, не отводя глаз.
Он произнес что-то на корнском, а потом сказал:
— Я не могу обещать тебе, что не стану принуждать тебя нарушить твой обет.
Кьяра почувствовала, как щеки ее вспыхнули огнем.
— Я вижу тебя, Кьяра, — продолжал он тем же хриплым и встревоженным голосом. — В своих видениях под действием соннодольче. Да, мне снится Корнуолл, Милинталл Хаус и луна над Уил Лоур, но еще мне снишься ты. Ты рядом со мной, и мы бродим вместе вдоль утесов. Я чувствую твое дыхание и запах.
Она сглотнула и прошептала:
— Ты мне тоже снишься.
— То есть ты готова…
Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и стала энергично моргать, но это не помогло. Слезы уже катились по ее щекам. Готова покинуть Флоренцию? Оставить бабушку и младших сестер, покинуть свою семью, свой дом? Как он может попросить ее об этом? Да, она хочет быть с ним, хочет принадлежать ему и работать вместе с ним в лаборатории до конца своих дней. И ей, конечно же, хочется увидеть его родной дом и Лунную шахту…
Но она не готова уезжать навсегда. В конце концов она бы хотела вернуться домой.
— Кьяра, — сказал он снова. — Ты знаешь, что я не разделяю веры великого герцога в то, что мистическая сестра обязательно должна быть девой. Но поскольку мы, все трое, так тесно связаны, он непременно узнает. Его не обманешь, а постоянное употребление соннодольче сделало его… непредсказуемым.
— Я знаю. — Кьяра не могла сдержать этих глупых слез. Она вытирала их рукой, но они все равно текли. — Мы не можем… нам нельзя… По крайней мере, сейчас. Но, может быть, потом? Потом, когда мы найдем философский камень… Когда ты… вернешь себе свой дом… Когда ты отомстишь великому герцогу?
— Слишком много «когда», и за каждым из них кроется смертельная опасность.
— Пусть так.
Он протянул руку и осторожно дотронулся до того места над ее левым ухом, где под волосами скрывался серповидный шрам. Она почувствовала, как он нежно провел по нему пальцами, слегка массируя.
— А еще когда ты исцелишься, — сказал он. — Когда Милинталл снова станет моим. И когда великий герцог заплатит жизнью за совершенные им преступления.
Глава 36
— Бабушка!
Кьяра соскользнула с лошади и кинулась в объятия своей бабушки. Виви плясала рядом с ней, заливаясь радостным лаем.
— Батюшки! — воскликнула пожилая женщина, прищурив глаза, словно пытаясь получше разглядеть внучку. — Скачешь верхом, как прирожденная наездница! А ведь раньше ты так боялась лошадей, что тебя могло вырвать от одного их вида. Дай-ка мне посмотреть на тебя, внученька.
Она взяла Кьяру за руки, развела их в стороны, а потом одной рукой покрутила ее вокруг своей оси. Виви подпрыгнула и тоже начала вертеться волчком.
— Как ты похудела! И повзрослела. Уже не такая свежая и привлекательная, как раньше, хотя и нацепила красивое платье и заплела в волосы жемчуг. Сколько тебе уже?
Да, такое может сказать только бабушка.
— Мне восемнадцать и через пару месяцев будет девятнадцать. И ты это сама прекрасно знаешь. Жизнь во дворце Медичи кого угодно лишит свежести и привлекательности.
— Продолжаешь хранить свою дурацкую клятву? Тебе давно пора замуж. Хороший муж разгонит в тебе кровь. А почему тебя сопровождает только один стражник? Где же твоя благородная надзирательница?
— Донна Химена? Она решила уйти в монастырь. Мне кажется, ее сердце было разбито… — она хотела было сказать «убийством», но в последний момент сдержалась, — смертью донны Изабеллы.
