Лора Бекитт - Знак фараона
— Ты сердишься на меня?
— За что? — произнес Тамит, доставая кувшин с вином и две чаши. — Просто однажды я увидел тебя с мужем и детьми, и мое сердце сжалось от боли.
— Потому что у меня родились дети?
Тамит сел напротив.
— Я понимаю, что это естественно, и все же мне стало не по себе.
Тия взяла протянутую чашу и сделала глоток. При этом ни на мгновение не опускала взгляда.
— Да, это неизбежно, когда приходится жить с мужчиной, который желает, чтобы ты родила ему наследников. Мериб хотел детей, он надеялся, что таким образом сумеет привязать меня к себе.
— Ему это удалось?
— Мы стали ближе друг к другу. С моей стороны — это долг, привычка, но не любовь.
— Он плохо относился к тебе? Как к вещи?
Тия задумалась.
— Он никогда не был грубым, скорее невнимательным к моим чувствам. Потому я не сразу поняла, почему он на мне женился.
Тамит пристально посмотрел на нее.
— Почему?
Молодая женщина набрала в грудь побольше воздуха и сказала:
— Он меня полюбил. — И, желая смягчить последнюю фразу, добавила: — Конечно, по-своему...
— Все любят по-своему. На свете нет одинаковых людей и одинаковых чувств. Вот почему мы так одиноки.
— Когда я думала о тебе, я не ощущала себя одинокой.
— Я тоже. Но мне хотелось, чтобы ты была рядом. Да, я получил многое, что не надеялся получить: любящих родителей, положение в обществе, деньги. Вместе с тем мне пришлось понять: то, чем боги никогда не одарят человека сполна, он и должен считать для себя самым главным. В моем случае это возможность навсегда соединиться с тобой.
Тия затаила дыхание.
— Неужели ты променял бы все, что тебе удалось обрести, на одну меня?
— Да. Пусть бы я остался бедным до конца своих дней и никогда не нашел настоящих отца и мать, я все равно был бы счастлив, если бы у меня была ты. Ты ошибаешься, если думаешь, что я не пытался забыть тебя, твое имя. Поверь, временами мне начинало казаться, что слово «Тия» выжжено на моей коже везде, где это возможно, не говоря о том, что оно никогда не покидало моего сердца.
Тамит поймал ее руку и прижал к губам.
«Да, — подумала Тия, — любовь это то, чем живешь каждый миг, что у тебя в крови, что способно возродить и от чего можно умереть».
Ее глаза наполнились слезами.
— Что же нам делать? — прошептала она.
— Просто быть вместе тогда, когда это возможно.
Тия смущенно молчала. Тамит снова наполнил чаши.
— Как получилось, что Хетес стал твоим другом? — спросила она после паузы. — Я никогда не забуду о его подлости, о том, как он предал Харую. Ты ему доверяешь?
— Мы очень разные, и я не в восторге от его характера и манер. Однако нам пришлось пережить то, что способны понять только я и он, — ответил Тамит и попросил: — Давай поговорим о нас.
Они вспоминали детство, свои игры и те чудесные минуты, когда плавали вместе, когда Тия учила Тамита грамоте и когда они робко прикасались друг к другу. Постепенно им стало казаться, что они вернулись в прошлое и снова стали теми юношей и девушкой, которые еще не знали ни любовных объятий, ни разочарований, ни разлуки.
Потом они умолкли. Тамит сидел неподвижно, сжав руку Тии в своей, и, казалось, чего-то ждал. Как им ни хотелось приблизить давно желанный миг, оба словно боялись проститься с прошлым. Почему-то и ей, и ему казалось, что именно сейчас они по-настоящему расстанутся с невинностью, которую сохранили друг для друга в непостижимых глубинах души.
Когда они легли в постель, Тия сразу поняла, что у Тамита были женщины. Она не хотела знать их имен. Он тоже старался не думать о ее муже и детях, о том, что Тия никогда не останется с ним навсегда, что она вернется в свою прежнюю жизнь, где ему нет места. Собираясь на свидание, Тамит снял с руки кожаный браслет. Он подумал, что подарок Инары станет жечь ему руку.
Поцелуи Тамита чертили на ее коже огненные дорожки, она ощущала жар его дыхания и тела. Тия не подозревала, что обычная телесная близость способна вознести человеческий дух на такую вершину, заставить сердце таять и столь остро и полно чувствовать красоту, свободу и жизнь.
Им казалось, что они занимались любовью целую вечность, потом следовал короткий отдых; они лежали, переплетясь руками и ногами, и разговаривали, а после снова любили друг друга. В эти мгновения все казалось легко достижимым, реальным, простым. Они будут встречаться. Каждый день. В это время. Когда Мериба нет дома. И постепенно придумают, как быть дальше.
Сияющие, радостные, любящие глаза Тамита находились очень близко от ее лица, он был рядом, его душа и сердце раскрывались ей, и это сводило Тию с ума.
— Ты о чем-то жалеешь? — спросил он.
— Сейчас — ни о чем. Мне кажется, будто все впереди.
Тамит счастливо улыбнулся и заметил:
— У тебя хороший брат.
— Да, он умный и очень усердный.
Тамит не выдержал и рассказал про таблички. Он не очень удивился, когда Тия ответила то же, что и Хетес:
— Покажи их своему отцу.
— Я не могу. Я обещал, — задумчиво произнес Тамит.
Молодая женщина кивнула. Она помнила, каким честным Тамит был в годы юности, и ее радовало, что он остался таким.
В те мгновения, которые они провели вместе, Тию не покидало ощущение непоколебимой надежды и глубокого счастья. Когда пришла пора расстаться, в сердце вновь поселилась боль, а в душе — тревога. Мериб проницателен и умен; что будет, если он догадается? Однако почему им с Тамитом нужно скрываться, будто двум преступникам, если у них нет сомнений, что они созданы друг для друга, что они — две случайно потерявшиеся половинки нерасторжимого целого!
Проводив молодую женщину до дома, Тамит протянул ей свитки.
— Возьми.
— Что это?
— В одних — любовная повесть, в других — мои заметки о походе Рамсеса и обычаях хеттов. Я хочу, чтобы ты прочитала их и сказала, что думаешь об этом.
У Тии заблестели глаза.
— Ты кому-нибудь их показывал?
— Нет. Ты будешь первой, — ответил Тамит и улыбнулся, увидев, как сильно она обрадовалась.
— Мы встретимся завтра?
— Конечно. Я буду ждать!
Часом раньше Хетес уверенно вошел в комнату Анок. Девушка лежала в постели, ее темные глаза были затянуты поволокой. Откинув тонкую ткань простыни, она прошептала:
— Иди сюда!
Хетес увидел, что на Анок ничего нет. Он никогда не отказывался от таких приглашений, потому быстро разделся и скользнул в постель.
Почувствовав, что Анок сгорает от нетерпения, он решил, что сейчас они на равных. Когда Хетес понял, что она девственница, он стиснул зубы, но было поздно. Анок пронзительно вскрикнула, и он поспешно зажал ей рот рукой. И застонал, ибо ее зубы вонзились в его ладонь, а ногти впились в покрытую незажившими царапинами спину.
