Елена Арсеньева - Год длиною в жизнь
Наконец, когда все стихло, Всеволод Юрьевич принялся осуществлять план, который он, Жером и Томб успели разработать, пока пребывали в вынужденном бездействии. Общими усилиями, подсвечивая себе карманными фонариками (в затемненном Париже без таких фонариков теперь никто и носа из дому не высовывал), выбрали из одежды всех трех самое чистое, без следов крови. Всеволод Юрьевич кое-как переоделся (вещички субтильных молодых французов оказались ему изрядно малы) и выбрался через потайной лаз во двор дома на рю Бурдалу. Отсюда путь его лежал на площадь Мадлен, и как он этот путь преодолел, ни разу не нарвавшись на патруль, одному только Господу Богу известно. Однако в глубине души Всеволод Юрьевич почему-то не сомневался, что доберется живым. Дух Дмитрия Аксакова охранял его надежно! В конце концов, Сазонов радел за его дочку – за ту самую, ради которой Дмитрий Дмитриевич когда-то столько накуролесил… В общем, он дошел-таки до дома Ле Буа.
Было совершенно понятно, что если Рита пока жива, то в подвале долго не протянет. Ей необходима срочная медицинская помощь! Но отправляться в тот укромный дворик рыдающей Татьяне и растерянному Алексу не имело смысла – и не доберутся без ночного пропуска. Да и как везти потом по улицам окровавленную Риту?
Они искали выход, но не могли его найти. Ночью ехать нельзя… Утром незаметно забрать Риту из подвала невозможно… И тогда Алекс решил пойти к Краснопольскому. Это был страшный риск, конечно, но что-то подсказывало ему: тот вовсе не так безобиден, хоть ему в свое время и удалось убедить бошей в Компьене в обратном.
На счастье, Краснопольский жил не столь далеко. Алекс, выросший близ церкви Мадлен и знающий в округе все ходы, выходы и переулки, добрался до его дома в два счета.
Первым делом Краснопольский посмотрел на часы. Было три ночи. Уже почти двенадцать часов раненая Рита находилась без медицинской помощи! Тень мелькнула на лице Краснопольского, и Алекс понял, что тот не надеется на успех. Может быть, даже откажется помочь… И ясно понял, что если вернется домой без Риты, то к утру станет вдовцом – Татьяна или умрет от горя, или отправится выручать дочь и нарвется на пулю патруля. Ну что ж, со вздохом подумал Алекс, уж лучше он сам пойдет за Ритой, а там видно будет. Хотя, скорее всего, видно ничего не будет, потому что он не имел ни малейшего представления о том, что нужно делать, чтобы спасти Риту.
– Рита – дочь Аксакова? – спросил вдруг Краснопольский, и Алекс уставился на него с надеждой, потому что знал: это имя для Краснопольского священно.
– Посиди здесь, – сказал Краснопольский, накидывая плащ на пижаму. – Мне надо позвонить, а отсюда нельзя, – кивнул он на телефон. – Я спущусь к консьержке. Она хорошая женщина, патриотка, бошей ненавидит, никому и словом не обмолвится. Кроме того, кажется, ее брат живет рядом с Нотр-Дам де Лоретт…
И он ушел, а Алекс сгорбился на стуле, борясь с искушением позвонить жене и успокоить ее… Только чем успокоить-то?! Просидел так полчаса, не меньше, физически чувствуя, как утекают минуты, как утекает вместе с минутами жизнь из Татьяны, как утекает кровь и жизнь из Риты…
Он уже почти готов был к тому, что им останется только похоронить девушку, и угрюмо думал, как и кому дать взятку в мэрии, чтобы получить разрешение на погребение, и где найти врача, который напишет фальшивое свидетельство о смерти. Но тут вспоминал, где сейчас Рита, и невозможность незаметно забрать ее – живую или мертвую – начинала сводить его с ума.
Наконец пришел Краснопольский и велел Алексу идти домой.
– Скажите Татьяне: мы сделаем все, что возможно. Приезжайте утром, часам к девяти, в госпиталь Сент-Анн, пройдите в инфекционное отделение и спросите доктора Альвареса. Если все получится, Риту мы устроим в его отделении, туда реже всего суются с проверками. Остальное обсудим потом.
– Если получится? – заикнулся Алекс. – А если… – И суеверно умолк.
– Ну если, то… если, – усмехнулся Краснопольский. – Значит, доктора Альвареса утром в больнице не будет. Но не будем нагнетать обстановку. Идите домой, Алекс. Я понимаю, в каком состоянии ваша жена, вы должны ее успокоить. И будьте осторожны сами, не наскочите на патруль, я вас умоляю. Погодите, выйдем вместе.
– Вы тоже идете? – удивился Алекс.
– Конечно. Операцией по спасению вашей дочери буду заниматься я. С нею еще двое парней, которых тоже надо переправить в безопасное место. А я большой мастер устраивать людей в таких местах! – усмехнулся Краснопольский.
И Алекс вспомнил про русскую церковь на рю Лурмель, про мельничный кооператив в Дурдане и еще кое-какие подобные же «предприятия», где скрывались резистанты, английские летчики, сбитые над Францией и сумевшие спастись, и где, по слухам, уже начали появляться первые советские военнопленные, бежавшие из концентрационных лагерей. Значит, инфекционное отделение госпиталя Сент-Анн принадлежит к числу таких мест… Вслед за Краснопольским он вышел из квартиры, где спали жена и сын руководителя русского подпольного движения во Франции.
Потом, утром, добравшись до госпиталя и найдя Риту погруженной в глубокий сон, перевязанной, но живой, Алекс спросил у Краснопольского, как удалось ее спасти. Тот рассказал, устало улыбаясь и явно гордясь собой. А гордиться было чем. Операция была беспримерной по наглости и отваге! Кроме того, сыграл свою роль тот самый невероятно счастливый случай, который выпадает в жизни каждому (но далеко не каждый умеет им воспользоваться). На сей раз случай выпал Рите, но воспользовался им Краснопольский.
Брат консьержки, служившей в доме Краснопольского, мсье Виктуар (фамилия его оказалась в данном случае весьма символичной! [22] ), жил не просто по соседству с Нотр-Дам де Лоретт, а в доме, во двор которого выходил тайный ход из церкви. Выслушав Краснопольского (тому пришлось рискнуть и называть вещи своими именами в надежде, что телефон какого-то незначительного лавочника не прослушивается гестапо, так же, как и телефон его сестры-консьержки), мсье Виктуар с сыном спустились во двор и отыскали потайной люк. Простучав сигнал, о котором условились Сазонов и парни, охранявшие Риту, Виктуар велел им быть наготове и вернулся в квартиру. Через минуту его жена позвонила в отделение «Скорой помощи» госпиталя Сент-Анн и сообщила, что у ее мужа сердечный припадок, он умирает.
Машины «Скорой помощи» были единственным видом французского транспорта, которому разрешалось передвигаться по Парижу ночью, и то в самых неотложных случаях. Из госпиталя Сент-Анн немедленно вышла машина: врач состоял в группе доктора Альвареса, участника R?sistance, так же как и санитар, ну а вместо второго санитара, надев его халат, ехал сам Краснопольский. В это время «умирающий» Виктуар снова спустился во двор и, пользуясь тем, что консьержка (любопытства и болтливости этой дамы он очень опасался) крепко спит, открыл ворота, ведущие во двор, так что машина «Скорой помощи» въехала туда прежде, чем спохватилась консьержка.
