Элоиза Джеймс - Во власти наслаждения
Шарлотта инстинктивно прикрыла живот руками. Он сошел с ума, совсем сошел с ума. Она высвободилась. У Алекса дергалась щека. Он смотрел на нее горящими гневом глазами. Шарлотта слегка покачала головой, пытаясь прийти в себя. Неужели это все происходило наяву? Неужели этого человека она так ждала и так страстно мечтала о нем?
— Ты обещал, — еле слышно прошептала она, — ты обещал.
Ее лицо исказилось от боли, но она стояла выпрямившись, отведя назад хрупкие плечи, чтобы с достоинством смотреть ему в лицо. Она не позволит себе сжаться в комок и закричать.
Алекс скривил губы.
— Ты обещала. Ты обещала любить и ловиноваться. «Своим телом буду почитать тебя», — со злостью сказал он. — Может, лучше убрать эти слова из брачного обета, как ты думаешь? Они не подходят к нашим временам.
Шарлотта молча смотрела на него. Даже в гневе он был прекрасен. Ей хотелось прижаться к его груди, умоляя выслушать ее, обнять и поцеловать. Он страдал — она видела это в его затуманившихся глазах и ссутулившихся плечах. Но она не стала… не смогла просить его. Сейчас она должна была защищать свое дитя. И Пиппу. После того как Пиппа потеряла мать, ее нельзя было отрывать от Шарлотты: Пиппа не перенесла бы потерю еще одной мамы. Эта мысль придала Шарлотте силы. Она подавила отчаяние, сжимавшее ее сердце.
— Ты не должен забирать Пиппу, — сказала она. — Она уже достаточно настрадалась.
— Так будет лучше для нее, — отрезал Алекс. Он отвернулся и смотрел на пологий зеленый склон, ведущий к дому. Затем, повернувшись, снова посмотрел на жену. — Как я могу оставить ее с женщиной, которая спит с моим братом? Отвечай. Даже когда я думал, что до свадьбы ты притворялась, я в глубине Души не верил, что ты будешь так же вести себя и после свадьбы. Такой уж я глупец.
— Я не…
Шарлотта остановилась. Повторялась их брачная ночь. Тогда он не верил ей, и теперь он не верит и никогда больше не поверит. Его первый брак слишком сильно повлиял на него. Она почувствовала в груди свинцовую тяжесть и чуть не упала. Разговаривать не было смысла. Но одно она должна была ему сказать.
— Ты обещал доверять мне, — глядя ему в глаза, произнесла Шарлотта. — Ты обещал.
Она повернулась и пошла прочь, и он не остановил ее.
Весь путь к дому она прошла, выпрямив спину. Но, медленно взбираясь по лестнице, она схватилась за поясницу. Она чувствовала себя старой, очень старой женщиной. Ребенок словно тянул ее вперед. Наконец она поднялась на второй этаж и, повернув налево, вошла в спальню Софи.
Софи ахнула и выпрямилась. Перед этим она дремала в теплых лучах послеполуденного солнца, задумавшись над книгой любовных сонетов, написанных на португальском. Софи, к крайнему неудовольствию своей матери, проявляла острый и неподобающий леди интерес к чтению литературы в оригинале.
— Что случилось? — сразу же спросила она.
Шарлотта с мертвенно-бледным лицом, чуть покачиваясь, стояла в дверях.
— Ребенок! — Софи в панике спустила ноги с кровати, трясясь всем телом.
Было еще рано: ребенок должен был родиться не раньше, чем через три педели.
— Нет. — Шарлотта медленно покачала головой. — Нет, нет, нет. Он вернулся.
Она замолчала, собираясь с силами, но все еще дрожа.
— Кто? Ох… — вырвалось у Софи.
Весь месяц она раздумывала, следует ли ей предупредить Шарлотту о возможной реакции Алекса. Но она думала, что тревога плохо отразится на ребенке и что, возможно, Алекс не окажется столь безрассудным и глупым, как большинство мужчин, встречавшихся в ее жизни. Но очевидно, он такой же, как все.
— Он думает, что ребенок не его, — безжизненным голосом сказала Софи.
Шарлотта бросила на нее быстрый взгляд:
— Ты знала!
— Я предполагала, что такое может случиться. Мужчины такие идиоты.
— Он хочет забрать еще не родившегося… моего ребенка и Пиппу! Он собирается забрать их. — Шарлотта была на грани истерики.
Софи с беспокойством посмотрела на нее: истерика, наверное, не менее вредна для неродившихся младенцев, чем тревога.
— Не волнуйся, Шарлотта. Это нехорошо для ребенка. Мы должны подумать: — Софи заставила Шарлотту сесть на кровать. — Где он сейчас?
— Не знаю… Я оставила его в летнем домике.
Софи восприняла эту новость с одобрением — по крайней мере Шарлотта оставила его там, а не наоборот.
— Шарлотта, ты совершенно уверена в том, что он собирается сделать? Может быть, он просто сказал так в пылу гнева?
— Он сказал, что не может допустить, чтобы его детей воспитывала шлюха, и если ребенок родится в ближайшем будущем, он возьмет его с собой в Лондон. — Голос Шарлотты был безжизненно спокоен. — И еще он сказал, что уже поручил своему поверенному составить документ о разводе. — Она посмотрела на Софи, на ее застывшем бледном лице не было ни слезинки. — Я не могу позволить ему сделать это. Ты думаешь, он сможет?
— Закон на его стороне.
Софи быстро соображала. Кого им действительно сейчас не хватало, так это Патрика, этого большрго весельчака, которого ойи встретили на музыкальном вечере и с которого все началось. Если кто-нибудь и мог убедить Алекса в невиновности Шарлотты, так это Патрик. Но где он? Может быть, Алекс знает?
Софи снова взглянула на Шарлотту. Та уже начала приходить в себя.
— Я уезжаю, — сказала Шарлотта; их взгляды встретились. — Я уезжаю и беру Пиппу с собой. Я люблю ее — я люблю ее как собственного ребенка. Я не могу оставить ее здесь с этим безумцем. Мы поедем в Уэльс. Сомневаюсь, чтобы Алекс помнил, что у меня там есть дом.
— Не будь такой глупой! — резко возразила Софи. — Он — твой муж, теперь все принадлежит ему.
— Нет. Мой отец составил необычный брачный контракт, учитывая слухи, связанные с первым браком Алекса. Он верил Алексу, но потребовал, чтобы у меня осталась моя собственность. А Алекс… Алексу было все равно. — Она прогнала воспоминания о том, как Алекс, смеясь, уверял, что и пальцем не пошевельнет ради ее денег. Это был еще тот Алекс-до-свадьбы, который думал, что она девственница. Как все перепуталось, подумала она в минуту бесстрастного размышления.
— Так что дом в Уэльсе — моя собственность. Я пробуду там, пока не родится ребенок, а потом уеду в Америку.
Софи обдумывала ее слова. Шарлотта определенно в истерике — несмотря на сдержанный тон. Она не может взять детей Алекса и уехать в Америку: ее там найдут и бросят в тюрьму. С другой стороны, считала Софи, Алексу, вероятно, надо дать время остыть. Но не слишком много, потому что ему надо быть при родах Шарлотты, иначе он так никогда и не поверит, что это его ребенок.
— Хорошо, — с внезапной решимостью сказала Софи. — Как мы собираемся выбраться из дома, чтобы не узнал Алекс?
