Кэрол Хови - Вкус победы
– Райфа? – спросил он вызывающе.
Слова пронзили ее, как острый нож. Она думала над ответом. Будет ли лучше солгать, и он будет думать о ней, как о дуре, или же сказать правду, и он будет думать о ней, как о проститутке.
– Билла, – выдохнула она, чувствуя, что сгорает со стыда, – Билла Боланда.
Эллин хотела ему все сказать. Как она не любит Билла. Как была сломлена Райфом, и как боялась на всю жизнь остаться одна. Но заметив, как в его глазах исчезли все чувства, и взгляд стал опустошенным, Эллин поняла, что ее объяснение будет бесполезно.
Джошуа ускользнул от нее, как свежая вкусная вода через сито, и у Эллин пересохло во рту.
– Зачем ты пришла ко мне сегодня? – от этих тихих слов она вздрогнула и призвала все свое мужество, чтобы ответить ему.
– Думаю, ты знаешь, – ответила Эллин шепотом. – Извини, Джошуа. Я не хотела причинять тебе боль. Я не смогла сделать это. Я не смогла солгать тебе.
Слабая улыбка тронула его губы, но это было неприятное выражение.
– Ты не смогла солгать, – как эхо повторил он, и в его голосе послышалась явная насмешка. – И предполагается, что этого достаточно? Предполагается, что это все уладит?
Его слова были маленькими острыми камешками, брошенными в нее с большой силой. Эллин хотела прикоснуться к нему. Она хотела все исправить. Но теперь их разделяло гораздо большее, чем три шага на персидском ковре. Теперь их разделяло нечто большее, чем на стипль-чез в Дакоте. Она рассеянно подумала, не убьет ли он ее, и можно ли просто умереть.
– Спасибо, – продолжал Джошуа чересчур громко и дерзко, – за твое признание. Ты не хотела причинять мне боль? Это трогательно. В самом деле. И я бы даже мог в это поверить, если бы не слишком часто повторяющиеся признания в твоей ненависти.
Он помолчал и с горькой усмешкой покачал головой.
– Я позволил вам один раз чертовски помучить меня, леди, и не могу придумать ни одной причины, почему я должен давать вам шанс выходить на «бис».
Эллин почувствовала, что у нее отвисла челюсть, и кровь отхлынула от лица.
– Что ты…
– Я говорю, – перебил он, подбоченясь, – ты слишком далеко зашла в любовных делах со своим дакотским самцом.
Ей захотелось уйти из комнаты. Ей захотелось убежать. Она подумала, что бежит, но это просто сердце ее билось, как дикая птица в клетке. Она все еще стояла с ним вне собственного тела. Внезапно Эллин услышала звук, как порыв ветра над ухом. Это, как она поняла, было его дыхание. Его обнаженная грудь, украшенная россыпью темных волос, вздымалась и падала от быстрого дыхания.
– Убирайся, – выдохнул Джошуа, глядя на нее холодным убийственным взглядом.
Эллин оказалась в своей комнате без всякого представления, как она там очутилась. Она прислонилась к двери, нащупала там замок, проклиная ослепившие ее слезы. Эллин чувствовала рыдания в душе, но они так и не вырвались наружу, а застряли в ее груди и в горле. Эллин съехала по двери на колени и рухнула в полном отчаянии.
Некоторое время Джошуа стоял, уставившись на дверь, через которую недавно прошла Эллин Кэмерон Мэннерс.
В его желудке острой болью застрял нож. В его груди. В его животе. Он рассеянно пытался вспомнить, когда раньше чувствовал такую же боль, и понял, к своему изумлению, что не помнит.
Джошуа попытался сдвинуться с места. Его ноги свело от боли, и они как будто приросли к полу. Он посмотрел вниз, ожидая увидеть, что они истекают кровью. Но этого не было. Они просто окаменели, как все его тело, кроме сердца.
Будь она проклята, подумал он. Будь она проклята. Будь проклят Билл Боланд. И Райф Симмс. И будь проклят Джошуа Мэннерс. В комнате стало душно от того, что испарились все его надежды и мечты. Ему надо было уйти, иначе он задохнется.
Глава 22
На следующий день Эллин не поднялась с постели, и через день тоже. Джошуа также не было видно. Из этих двух фактов Мисси поняла, что ее план провалился. С присущей ей дальнозоркостью она догадалась почему. Ей даже не понадобилось для доказательств упадническое настроение все время молчавшей Эллин. На третий день утром Эллин была еще более печальной, чем даже в первые дни после уезда Райфа много лет назад. Тогда Эллин не разговаривала и не ела, но автоматически выполняла свою работу и, по крайней мере, хотя бы внешне казалась нормальной.
Сейчас она не говорила и не ела, пила только воду и не вставала с постели.
Мисси была в отчаянии, что мог сказать или сделать Эллин Джошуа? Ей не удалось добиться ответа у Эллин, даже когда Мисси со спокойной настойчивостью поставила эти вопросы перед ней. Эллин просто качала головой и избегала смотреть ей в глаза.
А Джошуа? Что стало с ним? Конечно же, это откровение причинило ему боль, но если он действительно любил Эллин, как он утверждал, то мог бы быть выше этого. Мог ли? Мисси вздохнула и подвинула свой стул ближе к кровати Эллин. Мисси вытащила мочалку из кувшина на ночном столике, выкрутила ее и положила на лоб своей подруге. Глаза Эллин были закрыты, она ровно дышала, но трудно было сказать, спала она или нет.
Будь проклят этот Джошуа, сердито подумала Мисси. Она часто думала о том, как должно быть с любимым человеком, но если это был лучший способ поведения любящего мужчины, то, возможно, ей было не так уж плохо без любви.
Мисси услышала, как закрылась дверь, и чьи-то шаги в комнате их номера. Эллин не пошевельнулась. Мисси оставила мочалку на ее лбу и пошла посмотреть, вернулся ли Джошуа.
Он вернулся. Мисси вошла в комнату и увидела Джошуа, развалившегося в кресле-качалке, которое он развернул так, чтобы видеть дверь, ведущую в спальню Эллин. Его голова была откинута назад, а шляпа валялась на полу, воротник был расстегнут, а галстук свободно болтался на шее. Джошуа не брился, по крайней мере, целый день, его глаза были закрыты, а руки безвольно свисали с подлокотников кресла.
Эта картина разозлила Мисси. Она с шумом захлопнула за собой дверь, получив некоторое удовлетворение от того, что Джошуа вздрогнул при этом звуке. Он поднял голову и широко открыл глаза. Они казались налитыми кровью.
– Ты выглядишь ужасно, – не думая, сказала Мисси.
Джошуа был разочарован, что это была всего лишь она, или это ей показалось?
– Я чувствую себя ужасно, – безразлично ответил он, и его голова снова мертвым грузом упала на спинку кресла.
– Должно быть, – сказала ему Мисси.
Она решила ничего ему не говорить об Эллин и о той ночи, пока ее не спросят. Мисси уселась на стул в стиле королевы Анны возле комнаты Эллин, посылая в его направлении враждебные взгляды, значение которых, она надеялась, ему понятны.
– Где моя жена?
Кажется, он приложил немало усилий, чтобы снова поднять голову, и неподвижно уставился на Мисси.
