Перл Бак - Гордое сердце
— И очень хорошо, — сказал он весело. — Я отдам тебе угол в своем ателье и посвящу тебя в тайну, как замешивается глина. Никто другой этого не знает, и ты единственная, кому я доверяю этот секрет.
— У тебя есть тайный рецепт? — спросила она игриво, подлаживаясь к его тону.
— Да, конечно. — Он вел себя по отношению к ней немного высокомерно. — А как же иначе я добился бы, чтобы эти мои тщедушные создания не разваливались? — спросил он.
— Видимо, у каждого есть свой секрет, — ответила она спокойно. — Я припоминаю, что Дэвид Барнс мне сказал, что рецепт своей глины он вложил в маленького гипсового Адама, стоящего в его ателье. Сзади в нем был вырезан кусок, который можно вынуть.
— И какой же у Барнса секрет? — осведомился Блейк.
— Я не смотрела, — ответила она удивленно. — Он сказал, что я должна забрать рецепт в случае его смерти.
— Ты там работала изо дня в день, рецепт был у тебя на расстоянии вытянутой руки, и ты не посмотрела? — тонкие черные брови Блейка поднялись в удивлении.
— Естественно, нет! — сказала она возмущенно, и Блейк рассмеялся.
— Сюзан, милочка! Я люблю тебя за то, что на тебя абсолютно никто не похож!
— Ты не веришь?
— Да, нет же, — заявил он. — Я тебе верю всегда, как никому больше. А угол у окна можешь взять себе.
Он был таким милым и великодушным, что она с большим трудом могла продолжать действовать по своему плану. Она начала осознавать, что боялась его, когда он не был добродушным, и что он об этом догадывается. Но она должна покончить с этим! Она принуждала себя к своей новой роли.
— Угла мне достаточно не будет, Блейк, — я хочу работать с мрамором.
— С мрамором! — воскликнул он. — Боюсь, что у тебя это не получится, — тебе с трудом удалось бы затащить все эту каменоломню наверх, в ателье. Извини, если я слишком любопытен, Сюзан, но что же ты будешь делать с мрамором?
Казалось, он веселится от души, но во взгляде его сквозило нечто такое, чему Сюзан никак не могла найти определения. Она ужасно его любила, но, продвигаясь шаг за шагом по намеченному пути, она обнаруживала, что не хочет ему ничего рассказывать.
— Не знаю.
— Позволь дать тебе совет, Сюзан, — не работай с мрамором. Этого не может никто — только два или три самых великих скульптора справились со своей задачей.
Ее гордое сердце встрепенулось: «Откуда ты знаешь, что я — не великий скульптор?» Хотя она и хорошо слышала свое сердце, она не дала ему высказаться. А просто тихо сидела и улыбалась Блейку, не слушая, о чем он говорит. Она все еще была его любимой, и все еще любила его. Но теперь она защищала свою жизнь от этих ярких ненужных осколков и от любви…
* * *Утром, уже стоя на улице, она отпустила Банти, который удивленно вытаращился на нее.
— Спасибо, Банти, сегодня я возьму маленькую машину и поеду сама.
— Движение очень напряженное, мадам, — проворчал он.
— Сегодня утром вы можете сделать сюрприз Линлею и выполоть сад, — сказала она и заставила себя улыбнуться, садясь за руль.
— Да, мадам, — сказал шофер с несчастным видом. Ничто не радовало его больше, чем бесконечная езда по городу в любую погоду при самых плохих условиях движения, а сад он ненавидел.
Но Сюзан хотела ехать одна, чтобы подыскать место, где она могла бы работать. Должно же быть где-нибудь такое место, куда она могла бы ходить и забывать о Блейке; она сняла бы даже гараж или же целый этаж в каком-нибудь старом доме.
Сюзан обнаружила, что имеющие хорошую репутацию конторы по торговле недвижимостью, не могут предложить ей ничего подходящего.
— Мы можем снять для вас апартаменты с ателье, — говорили похожие друг на друга служащие контор, и Сюзан угадывала хитрый профессиональный интерес в их голосе.
— Нет, нет, благодарю вас, — отвечала она. — Я не буду жить в ателье. У меня свой дом.
После долгих часов поисков она медленно ехала домой окольными путями. Совсем близко от дома Блейка стояли жилые дома, где жили одни бедняки и иностранцы. Несколько богачей, вроде Блейка, набросились на участки на берегу реки и, несмотря на бедных соседей, построили особняки на нескольких улицах. Банти всегда выезжал в город и возвращался по этим широким, чистым улицам.
Теперь Сюзан оказалась одна в нагромождении многоэтажек. Ей приходилось ехать осторожно из-за детей, которые с визгом носились по улицам, увлеченные своей игрой, и машинам уделяли внимания не больше, чем мухам, которые пересекали им дорогу. Женщины высовывались из окон, покрикивали на детей и выбивали пыльные перины, в то время как мужчины выстаивали у немытых подъездов. Сюда Блейк никогда бы не вошел. Она остановила машину у входа в один из домов. В окне висело объявление: «Сдается квартира».
— Я могла бы посмотреть на эту квартиру? — крикнула она симпатичному мужчине с грязным небритым лицом, прислонившемуся к дверям.
— А как хотите, — равнодушно скользнув по ней взглядом, ответил он.
Куча мальчишек набросилась на нее, как саранча.
— Постеречь машину, леди? Я ее для леди постерегу!
— А зачем ее кому-нибудь стеречь? — спросила она.
— Так если мы ее не постережем, — сказал темноволосый мальчуган с блестящими глазами, — что-нибудь точно случится.
— Мне дать вам всем по пятаку или же одному пятьдесят центов? — спросила она у них.
Это был серьезный вопрос. Они побежали посоветоваться и вскоре снова облепили ее машину.
— Дайте их Смайки, — попросили они, — его мы сможем заставить поделиться.
Смайки вышел из толпы: кривозубый, бледный ребенок с боязливыми голубыми глазами.
— Постережешь машину, Смайки? — спросила она его.
Тот молча кивнул, потому что сзади его толкали мальчишки.
Она вошла в дом вслед за мужчиной с грязным лицом и осмотрела пустую квартиру. Там было три комнаты, которые появились в следствие разделения некогда большой комнаты благородных пропорций. Потолки были высокими, деревянная отделка камина — резная, когда-то, видимо, красивая, а теперь запущенная и грязная. Да, Блейку и в голову не придет искать ее здесь.
— А нельзя ли сломать все эти перегородки?
— Я это для вас сделаю, барышня, — сказал услужливо мужчина. — Я тут мастер на все руки, а еще являюсь и управляющим дома.
— Я хотела бы, чтобы тут все было покрашено, в том числе и пол, — сказала она.
— Я и это могу сделать.
— А вымыть окна?
— Моя старуха помоет, — сказал он.
— Ну, хорошо, тогда я беру эту квартиру.
— Я сообщу об этом в контору, — заявил он гордо.
— Когда я могу сюда прийти? — спросила она.
