Сари Робинс - Что надеть для обольщения
У Прескотта отлегло от сердца. Его охватила радость. Он не мог не восхищаться Эдвиной. Как она была сейчас великолепна! С каким величавым достоинством и внутренней уверенностью в себе держалась в этот критический момент! Если бы она не покорила сердце Прескотта раньше, он бы без памяти влюбился в нее прямо сейчас.
Граф вздохнул:
– Очень прискорбно это слышать, Эдвина. В таком случае ты не оставляешь мне выбора.
Наступило тягостное молчание. Сердце Прескотта тревожно стучало. Он понимал, что если ему грозит виселица, сэр Ли, несомненно, пустит в ход все свое влияние, чтобы не допустить этого. А что еще может грозить ему за его проступок? Удары плетьми? Он это выдержит. Он сможет выдержать все на свете, лишь бы его ждала любимая женщина.
– У меня нет выбора. – Граф Вуттон-Баррет поднял голову и поправил воротничок рубашки, как будто он ему жал. – Мне ничего другого не остается, как отойти в сторону. И снять с него все обвинения.
Прескотт недоуменно заморгал. Не ослышался ли он?
– Что вы сказали?! – завопила Дженел, совершенно позабыв о хороших манерах.
Граф тихо кашлянул. Его лицо исказила гримаса страдания.
– Я сказал, что снимаю все обвинения с мистера Дивейна.
– Ах, папа! – Растроганная Эдвина бросилась к графу и обняла его. – Я так благодарна тебе, папа! Спасибо. Спасибо, дорогой мой!
– Ах… Это совершенно лишнее… – Граф, чувствуя себя неловко, поднял руки, не зная, что делать со своей потерявшей голову от счастья дочерью. – Ну… полно тебе, Эдвина… Держи себя в руках… – Что-то выпало из кармана его пиджака и упало на пол.
Прескотт в то же мгновение подбежал, поднял с пола и вложил в руку графа эту оранжевую ленточку – абсолютно такую же, какой были перевязаны любовные письма Джинни.
Встретившись взглядом с Прескоттом, Вуттон-Баррет словно ощетинился. В его глазах Прескотт увидел одновременно страх и вызов. Так, значит, граф Вуттон-Баррет тоже входил в число жертв шантажиста, который столько времени держал в страхе Джинни. Вот почему он появился на этой вечеринке в загородном имении Кендриков! И вот почему он так резко изменил свое решение!
Если, как подозревал Прескотт, сэр Ли был тем самым человеком, который загнал в угол шантажиста и располагал всеми компрометирующими сведениями, несомненно, он вполне был в состоянии умело использовать имеющуюся у него информацию, чтобы граф не причинил вреда Прескотту. Более того, сэр Ли наверняка сделал все, что в его силах, чтобы граф Вуттон-Баррет не повторил ошибок, которые совершил он сам, когда его собственная дочь вышла замуж против его воли. Оказывается, его дедушка не так прост, как кажется: он держит в своих руках нити многих интриг и сумел виртуозно пустить это в ход, чтобы повернуть ситуацию в пользу своего вновь обретенного внука. «Это не важно, что сэр Ли – мастер интриг и искусный манипулятор, – думал Прескотт. – Все хорошо, что хорошо кончается».
Прескотт пожал графу руку.
– Значит, мы понимаем друг друга, ваше сиятельство. Мне не нужны ваши деньги. Мне не нужны ваши связи. Мне не нужно от вас ничего, кроме вашей прекрасной дочери. Она – единственное сокровище, которое имеет для меня значение.
Кустистые брови Вуттон-Баррета поползли вверх.
– И так как ее счастье является для меня смыслом жизни, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы ничто не омрачало ее жизнь. И никто. В том числе и вы… И я не допущу, чтобы ее доброе имя, а также доброе имя ее семьи как-либо запятнали.
– Понимаю, – сказал Вуттон-Баррет. – Мне приятно это слышать. – Высвободившись из объятий дочери, граф засунул оранжевую ленточку в карман пиджака. – Но в таком случае мы подошли к самой сути проблемы.
– Какой проблемы? – затаив дыхание, спросила Эдвина. – Если ты не имеешь в виду созданное мною общество, то о чем может идти речь?
– О твоем добром имени.
– Сэр Ли официально признал Прескотта, – напомнила Дженел.
Джинни скрестила руки на груди:
– Он внук дворянина…
Неумолимый Вуттон-Баррет покачал головой:
– По-прежнему стоит вопрос о репутации Эдвины…
– Но отец!
– Это же смешно и нелепо!.. – возмутилась Дженел.
– Как вы можете так говорить?! – поддержала ее Джинни. – Нет ничего предосудительного в том…
– Перестаньте! – крикнул Прескотт, жестом останавливая их всех. – Лорд Вуттон-Баррет прав!
Все три женщины мгновенно повернулись к нему.
– Что?
– Отец Эдвины прав. – Прескотт убрал свою руку из рук Эдвины и посмотрел ей в глаза. – Не стоит порочить ваше доброе имя связью со мной.
Эдвина была так ошеломлена, что не могла ничего сказать.
– Но… но…
– Я люблю вас, Эдвина. Я слишком сильно вас люблю и не могу допустить, чтобы вы испортили свою жизнь из-за заурядного увлечения. Вы заслуживаете гораздо большего.
Прескотт опустился на одно колено, взял руку Эдвины и приложил ее к своему сердцу.
– Я мало что могу вам предложить. Но в конце концов, у меня есть имя…
– У тебя есть не только имя, сынок. – В комнату, опираясь на свою трость с золотым набалдашником, вошел сэр Ли. – У тебя есть деньги. Мои деньги принадлежат тебе. Все, до последнего шиллинга.
Глаза Прескотта расширились от изумления. Он был растроган щедрым жестом своего дедушки.
– Это очень великодушно с вашей стороны, сэр…
– И ни о чем не волнуйся. – Сэр Ли махнул рукой. – Не имеет значения, что я говорил тебе раньше. Я состоятельный человек. Я не афишировал свое состояние, пока не понял, что ты собой представляешь. Но все, что было моим, теперь по праву принадлежит тебе.
– Спасибо, сэр.
– И не надо меня благодарить. – Сэр Ли так и светился от счастья. – Я хочу, чтобы мое состояние досталось только тебе. Кроме того, я просто защищаю свои интересы.
– Свои интересы? – переспросила Дженел, удивленно приподняв бровь.
– Интересы моего внука и моих будущих правнуков, разумеется. – Сэр Ли указал тростью в сторону графа. – Моих будущих правнуков и будущих внуков Вуттон-Баррета.
Дети! При одной только мысли о детях, которые когда-нибудь будут у них с Эдвиной, сердце Прескотта радостно забилось.
Граф неуверенно переступал с ноги на ногу. Его лицо снова стало пунцовым. Он откашлялся и сказал:
– Ах, ну да!.. Я поставлен перед необходимостью решить вопрос с твоим приданым.
Эдвина и Прескотт переглянулись. Они оба не верили своим ушам.
– С моим приданым?
– Ну да. Не могу же я позволить, чтобы мои внуки росли на жалкое жалованье служащего министерства иностранных дел!
Сэр Ли улыбнулся еще шире. Вуттон-Баррет сделал широкий жест рукой:
– Итак, я решил дать за моей дочерью внушительное приданое, которое будет являться гарантией того, что она, а также ее дети – мои внуки – не будут ни в чем нуждаться.
