Джейн Кренц - Обольщение
— Вы не так красивы, как она, — оценивающим взглядом окинул ее фигуру Уэйкот.
— Да, понимаю, она была необыкновенно хороша.
— Но изумруды помогут вам стать похожей на нее. — И он опустил драгоценности в корзину.
— А как насчет ужина, милорд? — осведомилась Софи. — Вы не против, если я приготовлю еду для нашего пикничка? Уэйкот высунулся в открытую дверь:
— Темнеет.
— Совсем темно.
— Тогда я разведу огонь. — Он улыбнулся, весьма довольный собой.
— Превосходная мысль, иначе мы замерзнем. И если вы снимете с меня плащ и веревки, я быстро приготовлю трапезу.
— Развязать вас? Сомневаюсь, что это было бы правильным, моя дорогая. Рановато. Наверняка вы кинетесь в лес при первой же возможности. А этого я допустить не могу.
— Ну, пожалуйста, милорд. — Софи кротко опустила глаза, изо всех сил пытаясь казаться испуганной и павшей духом. — Я только приготовлю по чашке чаю да немножко хлеба с сыром.
— Пожалуй, мы с этим справимся.
Все тело Софи напряглось, когда Уэйкот приблизился к ней. Она стояла не шелохнувшись, пока он-развязывал веревки и снимал с нее плащ. Она глубоко вздохнула, когда последний виток упал, но так и не двинулась с места.
— Спасибо, милорд, — спокойно сказала она и шагнула к очагу, бросив взгляд на открытую дверь.
— Не спешите, моя дорогая. — Уэйкот встал на одно колено, просунул руку под кайму ее тяжелой юбки и схватил Софи за лодыжку. Он быстро обвязал одним концом веревки ногу над ботинком, затем поднялся на ноги, держа второй конец веревки в своей руке.
— Ну вот, я себя обезопасил, теперь вы у меня как собачка на поводке. А сейчас к делу: я буду наблюдать, как жена Рейвенвуда обслуживает меня, готовя чай.
Софи сделала несколько осторожных шагов к очагу, проверяя, не собирается ли Уэйкот развлекаться, дергая за веревку и желая уронить свою пленницу. Но он только подошел к очагу и развел огонь. Потом плюхнулся на ложе, держа конец веревки в руке и опершись подбородком о кулак.
Софи чувствовала на себе его пристальный взгляд, когда изучала содержимое корзинки. С радостью затаила дыхание, достав чайник, и облегченно вздохнула: он с водой.
Тени за дверью становились гуще, Вечерняя прохлада проникала внутрь. Софи провела руками по складкам юбок, пытаясь вспомнить, в каком пакете травы, которые так ей нужны сейчас. Она сделала шаг к двери и сразу почувствовала, как веревка дернула ее за ногу.
— Кажется, пора закрыть дверь, — решил Уэйкот, вставая с ложа и пересекая комнату. — Мы же не хотим, чтобы вы простудились.
Когда дверь на свободу захлопнулась, по телу Софи пробежала волна ужаса. Она закрыла глаза и повернулась к пламени очага, чтобы скрыть от Уэйкота свой страх. Этот человек виноват в смерти ее сестры. Она не позволит страху овладеть ею. Только сохранив спокойствие, она сможет отомстить.
— Чувствуете слабость, дорогая? — удивленно спросил Уэйкот.
Софи снова подняла глаза и посмотрела невидящим взором на пламя:
— Немного, милорд.
— Элизабет не дрожала бы, как кролик. Она всегда относилась к нашим свиданиям как к занятной игре. Элизабет любила такие игры.
Софи не обратила внимания на его слова и, повернувшись спиной к своему пленителю, занялась пакетиком чая из корзины. Она благодарила небеса за столь пышные фалды юбок. Они служили ширмой, за которой ее руки искали пакетик с травой.
Но Софи охватила настоящая паника, когда, бросив взгляд вниз, обнаружила, что вместо нужных ей трав вынула цветы фиалки. Она торопливо запихала их обратно в карман.
— А почему вы не продали изумруды? — поинтересовалась Софи, стремясь отвлечь внимание Уэйкота. Она уселась на скамеечку перед очагом, расправила юбки, а пальцы уже вцепились в другой пакетик.
— Это было бы довольно трудно сделать. Я же говорил вам, что каждый хороший ювелир в Лондоне был предупрежден и следил за появлением изумрудов на рынке. Даже продавая камни по одному, я шел бы на риск. Их огранка уникальна и легко узнаваема. Но, откровенно говоря, Софи, у меня нет никакого желания продавать их.
— Понимаю. Вам нравится то, что вы стащили их у графа Рейвенвуда. — Софи уже возилась с другим пакетиком, открыла его, смешала с чаем, после чего занялась чайником.
— Вы весьма прозорливы, Софи. Странно, но я почувствовал, что вы, и только вы, по-настоящему поймете меня. И напрасно потратили время на Рейвенвуда, как и Элизабет.
Софи налила кипяток в чайник и молилась, чтобы из заваренной ею смеси получилось крепкое снотворное. Она, вся напрягшись, сидела на скамейке, ожидая, когда заварится чай. Подумав, что чай будет горчить, она лихорадочно соображала, как смягчить горечь трав.
— Не забудьте сыр с хлебом, Софи.
— Да, конечно.
Софи потянулась к корзине, взяла булку грубого хлеба, потом обнаружила маленькую сахарницу. Руки задрожали, когда она коснулась изумрудов.
— Но здесь нет ножа для хлеба, милорд.
— Вы считаете, я настолько глуп, чтобы дать вам в руки нож, Софи? У вас есть руки.
Она наклонилась и разломила хлеб руками. Затем, аккуратно снабдив каждый кусок хлеба большим куском сыра, разложила на тарелки. Налила в чашки чай и сказала:
— Все готово, лорд Уэйкот. Вы желаете трапезничать у огня?
— Принесите еду сюда. Обслужите меня, точно своего мужа. Представьте, что мы в гостиной Аббатства. Покажите мне, какой гостеприимной хозяйкой вы можете быть.
Собрав все свои силы, Софи понесла ему чашку чаю.
— Боюсь, я много положила сахару. Надеюсь, чай не будет слишком сладким.
— Я люблю сладкий чай. — Уэйкот выжидающе смотрел на нее, пока она раскладывала перед ним еду. — Садитесь рядом, моя дорогая. Сегодня нам понадобятся силы. У меня есть приятные планы для нас обоих.
Софи медленно села, пытаясь, насколько возможно, отдалиться от Уэйкота.
— Скажите мне, лорд Уэйкот, а вы не боитесь того, что сделает с вами Рейвенвуд, когда узнает, как вы меня оскорбили?
— Ничего не сделает. Ни один человек, находясь в здравом уме, не осмелится мошенничать с Рейвенвудом в карты или обманывать его в бизнесе. Но все знают, что он и пальцем не пошевелит, чтобы рисковать своей шеей из-за дамы. Он уяснил, что нет ни одной женщины, ради которой стоит схлопотать пулю. — Уэйкот прожевал кусочек сыра и отхлебнул чаю. Поморщился:
— Слишком крепкий.
Софи на миг закрыла глаза.
— Я всегда завариваю такой для Рейвенвуда.
— Да? Ну что ж, в таком случае я выпью.
— А почему вы сомневаетесь, что мой муж может вызвать вас на дуэль? Он ведь дрался из-за Элизабет.
— Даже с двумя. Ну, во всяком случае, так говорят. Но это было в первые месяцы после свадьбы, когда он еще верил, что Элизабет любит его. После второй дуэли, должно быть, понял, что никогда не сможет ни завладеть духом Элизабет, ни драться из-за нее с каждым мужчиной. И оставил попытки мстить за честь женщины.
