Адель Эшуорт - Украденные чары
— Мадлен полагает, если я скажу тебе, что ты самый лучший любовник на свете, то ты сразу же простишь меня. Этот прием всегда безотказно действует на мужчин.
Джонатан снова сделал большой глоток виски, чтобы скрыть свое замешательство.
— В самом деле? Мне даже страшно спросить, чему она еще научила тебя.
— Думаю, лучше тебе этого и не знать, — торжественно объявила Натали, поднесла бокал шампанского к своим губам и тоже сделала глоток, а затем решительно добавила — Я и в самом деле считаю, что ты замечательный любовник.
От этих слов у него потеплело в груди.
— Ты прощена. — И, хитро улыбнувшись, он добавил. — Но ведь тебе не с чем сравнить, моя дорогая Натали.
Девушка не обратила ни малейшего внимания на его слова и сделала еще глоток шампанского, затем облизнула свои подкрашенные губы и продолжила:
— Я приняла одно решение относительно нас.
— Я очень внимательно слушаю, сделай милость, просвети меня.
Она закрыла глаза и тихо прошептала:
— Я решила стать твоей любовницей…
— Что?
Натали протянула руку и положила ее Джонатану на грудь.
— Я хочу просыпаться в твоем городском доме и надевать шелковый халат по утрам, а затем пить кофе с тобой на кухне.
Ее глаза по-прежнему оставались закрытыми, а выражение лица — бесстрастным, поэтому молодой человек не мог решить, серьезно она говорит или шутит. От удивления он просто потерял дар речи.
Затем ее ресницы поднялись вверх, и Натали посмотрела сквозь них на Джонатана. Выражение ее лица сделалось озорным и одновременно радостным.
— Но я отказываюсь носить халат, оставшийся от твоей прежней любовницы. Надеюсь, ты еще не успел забыть ее? Такое высокое симпатичное существо с длинными темными волосами. Как же ее звали?
Джонатан крепко сжал губы, чтобы не рассмеяться. Весь этот переполненный душный зал, жаркие политические дебаты — все вдруг отступило на задний план и сделалось тусклым и не важным. Джонатан перестал замечать вообще что-либо, стоя рядом с Натали.
— Что-то не припоминаю, — нахмурив брови, прошептал он.
Она наклонила голову набок и слегка ухмыльнулась:
— Что ж, умный ответ.
— Я тоже так думаю.
Девушка снова улыбнулась. Джонатан взял ее за локоть и ближе притянул к себе, ее юбка плотно прилегла к его ногам.
— А теперь хочешь я расскажу тебе, что именно мне запомнилось тем утром? — задумчиво спросил он, ощущая тепло ее тела сквозь юбку.
Ее брови удивленно приподнялись вверх.
— Думаю, ничто не могло задеть твое самолюбие больше, чем разговор двух женщин о тебе на кухне за чашкой кофе.
— Ничего подобного. Такое случается со мной каждую неделю, — поправил он девушку, театрально вздохнув.
— Не сомневаюсь.
Джонатан стал нежно водить пальцами по ее локтю.
— Чаще всего я вспоминаю твое персиковое платье с глубоким вырезом, подчеркивающим твою великолепную грудь. Еще я помню, как ты глупо порезалась о саблю. Какой ты была милой, восхитительной, как умоляюще смотрела на меня и просила, чтобы я сделал нечто совершенно лишенное здравого смысла — увез тебя во Францию. Но больше всего мне запомнился момент, когда моя собака уткнулась носом между твоих стройных бедер. Тогда я очень испугался, но с огромным удовольствием поменялся бы с Колючкой местами.
Ее щеки покрылись нежным румянцем, а губы превратились в тонкую полоску.
— Ты невозможен.
— А ты очень красивая, — хрипло прошептал Джонатан. Натали смутилась и провела рукой по лбу, а затем отрицательно покачала головой:
— Мадлен красивая, а у меня много веснушек и такие непослушные волосы, что то и дело выбиваются из прически.
Джонатан удержался от шутливого ответа, потому что ему вдруг пришла в голову неожиданная мысль. Сейчас молодой человек неожиданно получил возможность кое-что объяснить девушке, и он постарается этим воспользоваться. Ей пора понять одну простую, но важную вещь.
Пытаясь успокоиться, Джонатан снова сделал глоток виски, затем, поставив бокал на стол, внимательно посмотрел Натали в глаза и постарался более ясно сформулировать свою мысль.
— Натали, я считаю Мадлен самой красивой женщиной, какую я когда-либо встречал в своей жизни.
Его признание явно смутило и огорчило Натали. Затем, не дав ей время что-либо возразить, Джонатан снова заговорил, придавая каждому слову особенное значение:
— И ты права, она не такая, как ты. Она экзотическая и недосягаемая. Ты же как раз, наоборот, близкая и дающая наслаждение. Она из тех, кому мужчины всю жизнь посвящают стихи. Ты же принадлежишь к тем женщинам, которых мужчины хотят обнимать и ласкать. Она царственная и элегантная. Ты забавная и непосредственная. Ты та женщина, которую я хотел бы видеть в своей постели, чтобы заниматься любовью и получать удовольствие. А из нее я бы сделал чучело и посадил в своем кабинете, чтобы любоваться во время работы.
Девушка весело рассмеялась, и Джонатан удовлетворенно посмотрел ей в глаза.
— Ты из тех женщин, которые потеют.
Она чуть не задохнулась от приступа смеха и возмущения.
— Я не потею. Лошади потеют.
Его рука скользнула от ее локтя к ладони. Натали не стала возражать, когда Джонатан слегка сжал ее пальцы.
— Я просто имею в виду, что ты настоящая, — объяснил он, чувствуя, что начинает волноваться. — Мадлен — кукла. Когда она смотрит на меня, я вижу перед собой удивительную красоту, которую можно сравнить разве что с бесценной картиной. На нее просто приятно смотреть. Твой взгляд заставляет меня почувствовать разгорающийся в груди огонь и желание доставить тебе радость и удовольствие.
Его голос стал тихим, а взгляд напряженным.
— Когда ты смотришь на меня своими удивительными глазами, в которых написано, что ты хочешь меня, мое сердце начинает бешено биться, и единственное мое желание — обнять тебя и целовать, прижимать к своему телу, утешать, когда тебе плохо, и радоваться вместе с тобой, когда тебе хорошо.
Натали вдруг почувствовала какую-то неловкость и попыталась освободить свою руку. Но Джонатан не выпустил ее. Крики вокруг них становился все громче, воздух в комнате пропитался дымом от сигарет, после изрядной доли ликера мужчины стали вести себя весьма непринужденно и шумно. Дом графа Арля являлся не слишком подходящим местом, чтобы вести политические споры, но учитывая необычность цели, которая привела сюда всех этих людей, их поведение выглядело вполне уместным. Натали поняла, что должно было сейчас произойти.
Наклонившись, Джонатан аккуратно взял у нее из руки бокал с шампанским и поставил его рядом на стол.
— Мадлен — чудесная женщина, — прошептал он. — Но ты самое главное в моей жизни. Ты понимаешь это?
