Джози Литтон - Вернись ко мне
— Выродок! Именно выродок — и больше никто, потому что наш отец был женат только один раз — на моей матери! На моей, а не на твоей или Кимбры! Моя мать владела его сердцем и душой!
— Помогай ему Бог, если это так, — пробормотал Хоук. — Но мне кажется, что ты ошибаешься.
— И, кроме того, — продолжала Дора, — я не причиняла никакого зла твоей жене.
Ложь. Она прекрасно знает, что она сделала.
— Ты не помнишь? — спросил Альфред.
— А что мне помнить? — Дора показала на священника, который съежился под ее взглядом. — Вот этот затемнил мой разум! Он играл на моем одиночестве и моей преданности Богу. Он обманул меня лживыми обещаниями.
— Это все сделал отец Элберт?
— Я не делал! — воскликнул священник. Он резко повернулся к Альфреду: — Клянусь, господин, гибелью моей бессмертной души!
Король поднял руку, призывая его замолчать.
— Отвечай мне, леди Дора. Это дело рук отца Элберта или твоих?
— Моих рук? Разве ты не слышал, что я сказала? Разумеется, не моих! — Она гневно отвернулась.
Король встал со своего места и устремил на Дору грозный взгляд:
— Отвечай мне, женщина! Не лги своему королю!
Однако Дора уже уползла в скорлупу своего честолюбия.
Она выглянула оттуда холодная, расчетливая и весьма довольная тем, что вызвала гнев и раздражение.
Разговор был закончен, заключенных увели. Остальные остались в зале, чтобы обменяться впечатлениями.
Кимбра была бледна, но держалась мужественно. Она с сочувствием посмотрела на Кристу: — В ней гнездится страшная болезнь. Это просто чудо, что ей не удалось убить тебя.
— Она была очень близка к этому, — тихо сказала Криста. Хоук обнял жену и привлек к себе. Супруги повернулись к Рикке.
Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Никогда раньше Рикка не ощущала на себе такого пресса отрицательных эмоций и злобы, и дай Бог, чтобы не ощущала впредь.
— Дора безумна, — сказала она. — Мне никогда раньше не приходилось пытаться отличить правду ото лжи у сумасшедшего. Но когда она говорила о своем отце, о том, что он не мог любить больше никого, кроме ее матери, она искренне верила в это, и это дало мне возможность оценить остальное. Дора лгала, когда говорила, что не помнит того, что причинила Кристе. Проблема в том, что она так и не ответила на вопрос вашего величества о том, кто виновен в случившемся — она или отец Элберт.
— Верно, не ответила, — устало сказал Альфред. — Я могу напомнить ей об этом, даже подвергнуть пытке. Но что это нам даст?
— Дора настолько пропитана ненавистью и гневом, что я сомневаюсь, способна ли она испытывать какие-нибудь чувства и даже боль, — заметила Кимбра и передернула плечами.
— Кроме того, — добавила Рикка, — я знаю, что отец Элберт говорит правду. Он действительно был в ее руках игрушкой. Он боится ее.
Альфред был настроен скептически, как и другие мужчины.
— Может, он всего лишь искусный лжец.
— Нет, — тихо возразила Рикка, — это не так. Король немного помолчал и спросил:
— Ваш отец мог бы воспользоваться услугами такой женщины, как Дора?
— Не знаю, — призналась Рикка. — Он презирает всех женщин. Я даже сомневаюсь, что ему может прийти в голову такая мысль: вовлечь женщину в какое-то дело не в его правилах. Но возможно, я ошибаюсь. Дора придерживается таких взглядов и вполне способна выполнять его волю. Может, по этой причине он не стал обращать внимания на то, что она женщина.
— Нам не дано этого узнать, — с сожалением сказал Альфред. Он посмотрел на Дракона. — А без этого я не могу привлечь Вулскрофта к суду.
Вулф придвинулся к брату, положил руку ему на плечо:
— Спокойно…
— Спокойно? Как я могу быть спокойным, если мужчина, который стремится убить мою жену, останется на свободе? — Повернувшись к королю, разгневанный лорд Лансенд заявил: — Не думайте, ваше величество, что союз между нами означает, будто норвежцы будут страдать от рук саксов и не будут думать о компенсации. Клянусь Одином, этому не бывать!
— Боже упаси, чтобы я этого хотел! — воскликнул Альфред. — Но какая польза будет союзу, если меня свергнут с трона лорды, которые сочтут, что один из них умер по прихоти викинга?
Двое мужчин смотрели друг на друга, глаза их сверкали. Рикка почувствовала, что может разразиться беда.
— Нас ввергла в это Дора, — воскликнула она, — и, возможно, мой отец. Будем благоразумны и не станем жертвами их замысла. — Она в отчаянии повернулась к мужу и взмолилась: — Мой господин, я люблю тебя всем сердцем! Каждый миг пребывания с тобой мне дорог, но я готова этим пожертвовать, если это приведет к миру между народами. Ничто другое не может иметь большего значения.
Дракон ничего не ответил. Он как-то странно смотрел на жену. О других она не думала. В этот момент для нее существовал только он. Ей казалось, что она теряет опору, но в этот раз не падает, как тогда со скалы, а взлетает и парит.
— Что ты сказала? — переспросил викинг.
— Лишь то, что нет ничего важнее мира между нашими народами! Я прекрасно понимаю твою злость. Тебе нанесли тяжелое оскорбление, но прошу, подумай, что ты делаешь. Если ты выступишь против моего отца, это значит, что он победил!
Дракон медленно потряс головой, словно желая прочистить ее. Он не спускал взгляда с Рикки, как моряк не спускает взгляда со штурвала в свирепый шторм.
— Оскорбление? Ты думаешь, я хочу убить твоего отца из-за того, что он оскорбил меня? Женщина, пойми, я чуть не потерял тебя! Ты хоть имеешь представление о том, что это значит для меня?
Глаза Рикка округлились, когда Дракон шагнул к ней и крепко схватил за плечи. Он приподнял ее над собой и почти закричал:
— Проклятие, женщина, я люблю тебя! Плевать мне на оскорбления для меня главное — чтобы ты была невредима и…
— Любишь? — ошеломленно переспросила Рикка.
— Чтоб тебя Локи забрал, леди, ты не та женщина, с которой легко договориться, ты это знаешь? Ты сильная, мужественная, упрямая, в тебе нет места смирению. А твоя оболочка, твое тело… Ну ладно, не буду об этом! Скажу лишь, что ты прокралась в мое сердце, и я лишен всякой воли, чтобы выгнать тебя оттуда, так что даже и не думай о смерти! Я запрещаю тебе это! Ты говорила, что любишь меня?
О Господи, подумала Рикка, похоже, у нее и в самом деле есть крылья. Могучие, сильные крылья, которые уносят ее так высоко, как ей только хочется.
Она улыбнулась, обхватила лицо мужа ладонями и прижалась губами к его рту. И крепко поцеловала на глазах у всех присутствующих. Поцелуй длился довольно долго, и она почувствовала, что задохнулась. Однако она все-таки сумела проговорить:
— Я люблю тебя, господин! Больше жизни и даже больше свободы. Ты для меня самое дорогое на свете!
