Бренда Джойс - Самозванка
— Здравствуй, — поздоровалась Катарина.
— Прости, что не приветствую тебя стоя, — ехидно, но с явным страданием ответил Джон.
— Мы так давно не разговаривали с тобой, Джон. Позволь, я присяду возле тебя.
— Конечно, устраивайся где тебе удобнее.
— Как ты поживаешь, Джон? — с улыбкой спросила Катарина, не рассчитывая на ответную любезность.
— Неплохо. На следующей неделе я отправляюсь в Европу принимать грязевые ванны под Женевой. Говорят, они творят чудеса.
Катарина готова была крикнуть, что, даже если чудес не произойдет, ей все равно. Но она молча перебирала складки зеленой юбки.
— Ну а ты как? — наконец спросил Джон. — Неужели теперь модно ходить в черных шляпках летом?
Только теперь Катарина осознала, что одета безвкусно, что зеленый, черный и белый плохо сочетаются друг с другом. Она стянула с головы черную шляпку и выпалила:
— Твой брат только что сделал мне предложение.
— И ты его приняла? — не моргнув глазом, спросил Джон.
— А ты совсем не удивлен? — заподозрила неладное Катарина.
— А чему тут удивляться? Блэйк должен жениться. Ты для него превосходная партия.
— Но он любит Виолетту, и нам всем это известно. Он очень обижен на нее.
— Она его бросила. Он получил формальный развод. Он человек гордый и не станет возвращать ее. Катарина, он избавится от этой любви. В любом случае, — помолчав, добавил он, — ты ему в этом можешь помочь.
— Я не могу выйти за него замуж.
— Почему? — изумился Джон.
Катарина не верила своим ушам. Несколько недель назад она доходчиво объяснила ему почему.
— Это… неприлично.
— Это очень прилично. Катарина, это лучшее предложение, на которое ты можешь рассчитывать, если тебя смущает выбор. Тебе уже двадцать четыре года. Давно пора бы выйти замуж. Я не сомневаюсь, что ты примешь предложение Блэйка.
— Скажи, ты действительно хочешь, чтобы я вышла замуж за Блэйка? — пронзительно спросила Катарина, словно вкручивая свой вопрос в уши Джона.
— Ну конечно. Я мечтаю стать добрым дядюшкой твоим и Блэйка детям. Честно говоря… именно я подал эту идею Блэйку. Мы обсудили такую возможность совсем недавно.
Катарине стало трудно дышать. Больше оставаться рядом с Джоном она не могла. Какой она была дурочкой, что помчалась к нему!
— Катарина! Не делай глупостей. Блэйк будет превосходным мужем, а ты прекрасной женой. Прости, если огорчил тебя, — Взгляд его стал жестоким. — Но мне ваш будущий брак очень по душе. Ты должна принять предложение Блэйка.
Катарина искала и не находила слов. Последняя надежда рухнула. Мечты ее развеялись как дым. Она покачала головой, развернулась и исчезла.
— Ты что… собираешься отправиться в театр? — не верил своим глазам Ральф.
Виолетта стала толще раза в три и была вынуждена постоянно отпускать платья. Но, как это ни странно, беременность шла ей на пользу, и она похорошела: кожа у нее стала гладкой, голубые глаза приобрели глубину и понимание жизни. Виолетта прекрасно знала, что большинство дам, будучи в положении, предпочитают не выходить на улицу.
— Почему я должна сидеть дома, если лорд Фэрроу не возражает, чтобы я пошла с ним?
— Но это неприлично, — настаивал Ральф.
— Скажи, Ральф, а что ты делал сегодня? — в свою очередь задала вопрос Виолетта.
— Я немного погулял.
— А я думаю, что ты весь день просидел со своими собутыльниками в какой-нибудь пивной.
— А тебе какое дело, дорогуша?
Ральф вел себя последнее время очень странно. Он стал заядлым выпивохой. Видела его Виолетта редко, а если и встречала на улице, то в компании дурно одетых и плохо пахнущих бродяг, которых она презирала и боялась.
— Это все потому, что ты скучаешь по Англии? — допытывалась она.
Ральф пробормотал что-то нечленораздельное. Даже стук в дверь не прервал их разговора.
— Тогда… это из-за ребенка? — стараясь сдерживать себя, поинтересовалась Виолетта.
— Да, из-за ребенка и из-за него. — Ральф махнул рукой в сторону двери, за которой стоял, несомненно, Фэрроу, — он приехал за Виолеттой, чтобы отправиться с ней в театр.
— Мне очень жаль, что ты не даешь мне спокойно жить, — сказала Виолетта, направляясь к двери.
— Мы с тобой жили спокойно, пока ты не захотела заделаться леди, — пробубнил Ральф. — Виолетта, он такой же, как все, как Блэйк. Он воспользуется тобой и бросит, как обглоданную кость.
Виолетта нахмурилась и отворила дверь. За порогом стоял улыбающийся Фэрроу, и она, не удержавшись, улыбнулась в ответ.
— Вы так красивы сегодня, — сказал Фэрроу и нежно поцеловал ее в щеку. Он безучастно кивнул Ральфу и спросил: — Вы готовы?
Виолетта собиралась кивнуть, но в это время Ральф вынул из кармана конверт и, помахав им перед носом своей подруги, сказал:
— А вот что мы получили сегодня.
Молодая женщина выхватила конверт, обрадованная тем, что письмо было от Катарины Деафильд. Конверт был вскрыт.
— Ты вскрыл письмо! Ты просил кого-то прочитать его тебе?
— Это ошибка, — ответил Ральф. Оба они знали, что он лжет.
Виолетта решила, что Ральф зашел слишком далеко. Извинившись перед Фэрроу, она начала читать. Чтение не составляло для нее труда. Теперь Виолетта свободно читала и книги, и газеты, но то, что она обнаружила в письме, заставило ее нахмуриться. Ей казалось, что кто-то острым ножом водит ей по сердцу.
— Что там такое? — заволновался Фэрроу, заметив, как изменилось ее лицо.
— Катарина выходит замуж за Блэйка. — Виолетта была явно расстроена.
— Да, я слышал об этом, — помедлив, ответил Фэрроу.
Виолетта почувствовала, что уплывает в темный туман, который окутывает ее с головы до ног.
Блэйк вошел в библиотеку собственного клуба, и все головы тотчас повернулись в его сторону. Блэйк в свою очередь принялся искать глазами Дома Сент-Джорджа, которого и обнаружил сидящим около камина с газетой в руках. Пробираясь поближе к другу, Блэйк то и дело выслушивал поздравления по поводу предстоящей женитьбе на Катарине Деафильд. Известие о помолвке было опубликовано во всех городских газетах.
Блэйк опустился на стул возле Дома, который тотчас отложил газету в сторону. Он только что вернулся с женой и детьми с Континента.
— Ка-а-кие новости! — пропел Дом, но взгляд его оставался настороженно-внимательным. — Впрочем, я не удивлен. Полагаю, что твой брак с Катариной был неизбежен. Прими мои поздравления, Блэйк.
— Неизбежен. Ну и слово ты выбрал. Видишь ли, я знаю Катарину почти так же хорошо, как себя самого.
— Я знаю, — кивнул головой Дом. — А что с Джоном?
— Все доктора, которые обследовали его, подтвердили, что он никогда не встанет на ноги. Он несчастен и очень изменился. Я не узнаю собственного брата. Он редко посещает клуб, почти не выходит из дома. Он начал поговаривать о том, чтобы провести остаток жизни в провинции, в Хардинг-Холле. Он становится затворником, и это меня очень беспокоит.
