Ханна Хауэлл - Бесстрашный горец
– Поскольку моя сестра была твоей заложницей, рядом с ней не было никого из ее родственников, кто мог бы дать разрешение на ваш брак либо защитить ее от замужества по принуждению, я могу расторгнуть ваш брак.
Эван похолодел, однако не успел он и слова сказать, как рядом с ним раздался тоненький голосок:
– Вы не заберете мою маму!
Глянув вниз, Эван увидел Сайарана. Мальчуган хмуро смотрел на брата Фиоиы, и Эван невольно улыбнулся, несмотря на страх, который вызвали в нем слова Коннора.
– Нет, Сайаран, не заберет.
– Это мы еще посмотрим, – бросил Коннор и взглянул на мальчика. – Поскольку этот паренек никак не может быть ребенком моей сестры, могу я спросить, почему он называет ее мамой?
– Потому что он – мой сын, а она – моя жена.
– Да, – подтвердил Сайаран, – и она останется здесь, иначе я очень рассержусь.
– Тише, Сайаран, – приказала Фиона, оттаскивая мальчугана в сторону. – Все будет хорошо. Позволь мужчинам побеседовать, и если окажется, что они говорят всякие глупости, вот тогда мы их поправим.
– Как это любезно с твоей стороны, Фиона, – заметил Коннор.
– Я стараюсь проявлять терпимость, – проговорила Фиона и, не скрывая раздражения, продолжала: – Я теперь замужняя женщина и мать, и мне важно уметь не терять самообладания. Очень часто это может пригодиться, когда имеешь дело с мужчинами. – В глазах брата заплясали веселые искорки, однако Фиона понимала, что расслабляться еще рановато.
– Терпимость, говоришь? Я и не подозревал, что тебе известно это слово. – Коннор перевел взгляд на Эвана. – Все, что произошло, меня никак не радует, Я не был знаком ни с тобой лично, ни с твоим кланом, но то немногое, что мне удалось узнать, настраивает меня против вашей женитьбы. Говорят, что в твоем клане не раз происходили жестокие убийства, что среди твоих людей есть колдуньи, что вы враждуете почти с каждым кланом, живущим в двух днях пути от вас, и что вы настолько ненавидите Камеронов, что даже назвались Макфингелами.
— Все это клевета, – дружелюбно произнес Сигимор. Казалось, Коннор не обратил на его слова внимания, хотя губы его дрогнули.
– Фиона была для тебя лакомым кусочком, и мне хочется знать, как ты ее получил.
– Это касается только нас с ней, – смело ответил Эван.
– Если ты силой заставил ее жениться на тебе, я расторгаю ваш брак, – продолжал Коннор, не обращая внимания на грубость.
– Только попробуй!
– Хватит! – рявкнула Фиона, потеряв терпение. – Вы все-таки находитесь на свадьбе! Сэр Фингел женится на Мэб.
– Насколько мне известно, женитьба для сэра Фингела – дело привычное, – буркнул Коннор.
– И я не потерплю, чтобы вы своей перебранкой испортили праздник, – продолжала она, не обращая внимания на реплику брата, и с удовольствием заметила, что Илза и Джиллиан кивнули в знак согласия. – Я вышла за Эвана замуж добровольно. – Видя, что Эван собирается возразить, она зажала ему рот рукой. – Да, добровольно. И не пытайся нас развести. Может быть, ты и вправе это сделать, но я этого не потерплю!
– Не потерпишь?
– Нет. Он мой муж, я люблю его, и у нас будет ребенок. – Фиона почувствовала, что Эван вздрогнул всем телом. – По-моему, этого достаточно. Так что добро пожаловать в наш замок, гости дорогие, познакомьтесь поближе с его жителями и… – Фиона вскрикнула от неожиданности, когда Эван вскочил, подхватил ее на руки и устремился к двери. – Эван! – воскликнула она и, заметив ухмылки на лицах присутствующих и услышав шутливые возгласы, почувствовала, что щеки ее зарделись от смущения.
– Молчи! – приказал Эван внезапно осипшим голосом. – Не говори ни слова!
Поскольку братья не устремились за ними вдогонку со шпагами наперевес, Фиона сочла за лучшее замолчать. Когда они с Эваном были уже на пороге, она обернулась: все без исключения братья смотрели на них с ухмылкой, и в душу Фионы закралось подозрение. Что, если Коннор своим поведением попытался заставить Эвана во всеуслышание заявить о своих чувствах к его сестре? Но ведь сестра Коннора объявила всем присутствующим, что любит своего мужа, о чем Коннору уже было известно – она писала об этом в своем письме. Значит, попытка Коннора не увенчалась успехом. Правда, взглянув на мужа, Фиона в этом засомневалась. На лице Эвана застыло странное выражение – смесь восторга с изумлением. Коннор определенно добился от Эвана желаемой реакции. Оставалось лишь получить ответ на вопрос, почему подобная реакция привела Коннора в восторг, и Фиона не сомневалась, что скоро его получит.
– Молодец! – одобрительно бросил Сигимор, улыбнувшись Коннору.
– Спасибо, – отозвался тот и принялся за еду. – Я надеялся, что этот идиот и сам что-нибудь скажет, но и так вышло неплохо.
– Мой сын обожает ее, – сказал сэр Фингел.
– Похоже на то, – согласился Коннор, – но вы уж простите человека, который был для Фионы скорее отцом, чем братом, за то, что он хочет видеть ее счастливой. Из того, что она написала в своем письме, я понял, что Эван никак не осмелится признаться ей в своих чувствах. – Он подмигнул Джиллиан. – Иногда мужчину следует припереть к стенке, чтобы заставить что-то сделать для его же блага.
– Ты хочешь сказать, что не заберешь мою маму? – спросил Сайаран, забираясь на стул, на котором только что сидела Фиона.
– Не заберу, – ответил Коннор. – Думаю, твой отец стал бы против этого сильно возражать.
– Да. И я тоже. Значит, ты – мой дядя?
– Да, хотя, похоже, их у тебя и так предостаточно.
– Родственников много не бывает.
– Молодец, Сайаран, верно заметил, – проговорил Фингел и, повернувшись к Макенроям, спросил: – Видимо, вы захотите немного погостить у нас?
– По крайней мере до тех пор, как увижу сестру, – ответил Коннор и, усмехнувшись, поднял кружку с элем. – Думаю, пройдет некоторое время, прежде чем это произойдет. По тому, как он на нее смотрел, было видно, что они будут заняты довольно долго.
– И давно пора, – заметила Мэб и, когда все расхохотались, покраснела.
Не успела Фиона и слова сказать, очутившись в спальне, как оказалось, что она лежит, обнаженная, на кровати Эвана. Однако уже в следующую секунду все желание разговаривать у нее пропало: сбросив с себя одежду, Эван юркнул в постель и притянул ее к себе. Вскоре Фиона всецело отдалась страсти, которую он в ней вызвал. Эван довел ее своими исступленными ласками до умопомрачения, ни одна часть тела не осталась нетронутой, Каждое прикосновение, каждый поцелуй, казалось, говорили о том, что он ее обожает. Они одновременно достигли пика наслаждения, огласив спальню сладостными криками.
