Дженнифер Хеймор - Соблазнительное предложение
– Я не хочу сделать тебе больно, – выдохнула Эмма.
– Ты и не сделаешь, – пообещал Люк. – А теперь вбери меня в себя. Прямо сейчас.
Она опустила руку, направляя его, и оба застонали, когда стальная длина его естества проникла в ее роскошное тело.
– Боже, Эм. Ты такая горячая. Такая тесная. Такая упругая, – бормотал Люк, закрыв под натиском ощущений глаза.
Ее жаркие ножны поглотили его. Эмма наклонилась вперед, и затвердевшие соски задели его грудь через тонкую ткань рубашки. Когда они прикоснулись к его собственным чувствительным соскам, Люк застонал от восторга. Он крепко сжимал ее бедра, приподнимая Эмму и снова опуская ее на себя. Даже оказавшись внизу, он сам задавал ритм и темп.
Эмма погрузила пальцы в его волосы и полностью отдалась движениям. Она сжимала его все сильнее, а он вторгался в нее, лаская своим телом самые ее чувствительные местечки.
Она сжималась все сильнее и сильнее, негромко постанывая и всхлипывая, когда он погружался в нее особенно глубоко. Боже, как он любит эти сладкие звуки!
И вдруг ее плоть сжалась вокруг его естества, и она достигал пика резко и жарко.
Проклятье! Это было такое наслаждение, что оно казалось чрезмерным! Люк вонзился в нее особенно яростно и тоже достиг вершины наслаждения, хрипло выкрикнув:
– Эмма!
Семя изливалось из него толчками, и это продолжалось и продолжалось. Люк не мог сдержать этих диких, неистовых толчков, удовольствие захлестнуло его целиком, и он полностью излился в Эмму.
Она обмякла на нем, и даже это заставило его содрогнуться. Она лежала на нем, придавив своим весом, но рана не болела – что служило еще одним доказательством полного выздоровления.
Они лежали неподвижно, лишь оба вздрагивали после пережитого удовольствия. Наконец Эмма пробормотала:
– Ты излился в меня.
Он повернул голову, задев губами ее ухо.
– Да. Это плохо?
Эмма чуть отодвинулась назад, чтобы посмотреть на него.
– Что ты, Люк. Это очень хорошо. Я… – Она покраснела и отвела взгляд.
– Скажи, Эмма.
Теперь она дышала ему прямо в шею.
– Я надеюсь, что ты будешь поступать так все время. Это так…
– Чувственно? – спросил он.
– Да. Чувственно. И… намного более того.
Он ее понял. Они сливались в экстазе много раз, но никогда вот так. То, что он в нее излился, казалось более важным, чем любой обет. Он словно дал ей безмолвную клятву. Обещание. Гарантию того, что она принадлежит ему и он будет заботиться о ней, что бы ни случилось. Люк надеялся, что Эмма понимает все это. Верил, что она понимает.
В дверь постучались.
Недовольно выдохнув, Люк крикнул:
– Что случилось?
– Ваша семья здесь, сэр, – ответил Болдуин.
– Вся?
– Да, – сухо подтвердил Болдуин. – Вся.
– Отлично. Проводи их в гостиную. Мы присоединимся к ним через несколько минут.
Но времени им потребовалось больше. Эмма одела его тщательно, обращая особое внимание на галстук и покусывая губу при каждой попытке уложить складки, как положено. Он сидел покорно, позволив ей суетиться, и только довольная улыбка то и дело трогала его губы.
Затем позвали Делейни, чтобы она помогла одеться Эмме, хотя Люк настаивал, что может сделать это сам, и отступил только после того, как Эмма пообещала подарить ему эту привилегию, когда повязки снимут окончательно.
И наконец, чистые, одетые и причесанные, они взялись за руки, и Люк поднялся с кресла, на котором просидел последние полчаса. Рана только слегка заныла. Он крепко прижал Эмму к себе, мечтая, чтобы она прижималась к нему вечно.
Семья дожидалась их в гостиной. Трент и Сара, Эзме, Сэм, Тео и Марк. Все они встали, когда вошли Люк с Эммой, и Марк зааплодировал. К аплодисментам присоединились и остальные, и Люк невольно смутился и покраснел.
– Господи боже, я же не ребенок, – пробурчал он. – В конце концов, я самостоятельно ходил больше четверти века.
– О, Люк! – воскликнула Сара, положив руки на округлившийся живот, и в ее голубых глазах засветилась улыбка. – Так хорошо видеть тебя в полном здравии!
Трент подошел и хлопнул его по спине. Сэм помог сесть на диван. Тео, самый младший из братьев, темноволосый, еще сохранивший облик мальчишеской невинности, спросил:
– Рана болит?
– Совсем нет, – заверил его Люк.
Началось чаепитие со сладкими булочками, испеченными кухаркой. Завязался оживленный разговор. Люк смотрел на них – на Эзме, самую младшую из всех, на братьев, на Сару и наконец на Эмму. Она тоже посмотрела на него с обожанием во взгляде – по-другому и не скажешь.
И это ему нравилось, потому что он, черт возьми, тоже ее обожал. И впервые все они собрались вместе. Он этого так хотел!
Люк с братьями и сестрой говорили о матери с куда меньшим напряжением, чем за все прошедшие месяцы. Эмма рассказала им о том, что узнала от Мортона, и темная туча, пугавшая их возможной смертью матери, больше не висела над ними, окутывая печалью.
– У нее все хорошо, – сказала Эзме. – Я правда в это верю.
Все согласились. Конечно, еще нужно отыскать ее и Стивена Лоуэлла, но Люку все равно казалось, что с его плеч свалился тяжеленный камень. Мать жива, и он надеялся, что она счастлива там, где сейчас находится.
– Я бы сказал, что отыскать ее – моя персональная миссия, – сказал Сэм. – Да только… – Он вздохнул и посмотрел в окно, выходившее на Кавендиш-сквер.
Все знали, что это значит. Завтра он отправляется куда-то с очередным заданием для Короны и не имеет ни малейшего представления, когда вернется в Лондон. Отказ от этого задания ради того, чтобы разыскать мать, будет расцениваться как измена родине.
– Мы будем искать сами, – заверил его Трент.
– Постоянно, – согласился Марк, а Тео только кивнул.
– Она жива, – сказал Люк, – а это самое главное. И я надеюсь, что этот цыган и есть то, что ей нужно.
Марк пожал плечами.
– Наша мать такая непредсказуемая. Может, сейчас она и хочет быть с ним, но я не удивлюсь, если в ближайшие дни она заявится в Айронвуд-Парк и рассыплется в извинениях за то, что заставила нас волноваться.
Эзме издала какой-то непонятный звук, и все взгляды обратились к ней.
– Если она это сделает, я задушу ее собственными руками.
– Я помогу! – поддержал сестру Тео.
Люк расхохотался. К его смеху присоединились и остальные, даже Трент.
Когда смех начал затихать, Люк глубоко вздохнул и встал. Остальные удивленно замолчали. Эмма негромко ахнула, когда их руки разомкнулись.
Люк поднял руку, призывая к тишине, хотя все и так смотрели на него.
