Нэн Райан - Солнце любви
На закате Дуг Кроуфорд со своими молодцами покинул Орилью. После их отъезда Эми еще долго стояла в сумерках одна, молча вознося молитвы Богу, умоляя его простить ее грехи и сохранить обоих людей, которые были ей дороги.
Следующие дни были для Эми долгими и мучительными. Вести из Мексики поступали медленно, но в конце концов до Сандауна дошел слух, что повстанческая армия Хуареса заняла исходные позиции и ожидает нападения французских отрядов. Затем последовало кровопролитное сражение. Город Чиуауа был взят. Но обе стороны понесли тяжелые потери.
Эми не оставалось ничего иного, как взволнованно шагать взад и вперед и ждать. Магделена прекрасно ее понимала. Она тоже не находила себе места от беспокойства. Но однажды ясным сентябрьским утром женщины услышали цокот копыт, ударяющихся о гравий. Обе вылетели на крыльцо и остановились, держась за руки; тем временем одинокий всадник мчался по обсаженной пальмами подъездной аллее.
— Педрико! — выкрикнула Магделена и, выпустив руку Эми, кинулась ему навстречу. Они-обнялись, а потом направились к Эми, которая все это время неподвижно стояла на месте, пытаясь унять сильно бьющееся сердце и дрожь в коленках.
Не в силах произнести ни слова, она подняла к лицу Педрико тревожный вопрошающий взгляд. Педрико взял ее за руку:
— Мне очень жаль сообщать вам это, сеньора Эми… Капитан Дуглас Кроуфорд убит во время последней кавалерийской атаки. Он погиб как герой.
Эми покачнулась, но устояла на ногах. Почти шепотом она спросила:
— А Луис?
— Пропал без вести, — сообщил Педрико. — Капитан пропал без вести.
Эми заметно побледнела, и Магделена обняла ее за талию. Педрико поспешил продолжить:
— Очень много людей полегло, но гораздо больше захвачено в плен. Мы еще можем надеяться… можем верить, что…
— Да, конечно, — без особой убежденности согласилась Эми. — Мы можем надеяться. Но теперь, если вы меня извините…
— Подождите, сеньора, — остановил ее Педрико. Он вынул из внутреннего кармана перепачканной форменной куртки замшевый мешочек, сложенный в форме конверта. — Перед началом сражения капитан поручил мне передать вам вот это, если… если…
В замшевом конверте оказалось завещание, составленное за несколько часов перед тем, как Луис вступил в бой. Все, чем владел Луис, — бесценные сокровища, полученные им от матери, принцессы ацтеков, и имущество, которое досталось ему в результате разумных вложений капитала, выполненных его кастильскими кузенами, — все это он завещал Эми. Все — за исключением небольшой части земель Орильи. Если Эми согласна, гласило написанное от руки завещание, Педрико Вальдес должен унаследовать дальний юго-западный угол огромной равнины Санленд — Солнечной Земли.
Педрико был так глубоко тронут этой заботой, что лишился дара речи. Эми легко коснулась щеки пожилого мексиканца и сказала:
— Я жалею только о том, что не подумала об этом сама, Педрико.
— Gracias, сеньора…
— Тут не за что благодарить, — возразила Эми и повернулась к Магделене: — Мэгги, пожалуйста, скажи девушкам, пусть уложат мои саквояжи. Я еду в Новый Орлеан за Линдой.
Спустя два дня Педрико и Магделена стояли на платформе частной железнодорожной ветки Орильи и провожали Эми в дорогу.
Магделена хмурилась, и Эми попыталась ее подбодрить: — Тебе не о чем тревожиться, Магделена. Поездом я доеду до Галвестона, оттуда на пароходе через Мексиканский залив, а в Новом Орлеане меня встретят на пристани тетя Мэг и Линда.
— Дайте мне обещание, что вы с Линдой скоро вернетесь, — потребовала Магделена.
— Конечно, вернемся, и очень скоро. Ну а теперь пора отправляться, — решительно заявила Эми, оперлась на предложенную ей проводником руку и по приставной лесенке поднялась в вагон.
Когда паровоз набрал скорость и поезд скрылся из виду, Педрико повернулся к Магделене и без долгих околичностей выпалил:
— Магделена, может быть, тут не слишком романтичное место для такого разговора и время не самое удачное, но я все-таки спрошу: не окажешь ли ты мне честь стать моей женой?
Приземистая седеющая женщина подняла глаза на стройного кавалериста с седой шевелюрой:
— Ах, Педрико, ты уверен, что действительно этого хочешь? — Она окинула взглядом горизонт. — Ты теперь землевладелец, важный барин. Ты можешь взять в жены настоящую леди.
Единственный глаз Педрико весело блеснул. «Важный барин» взял руку Магделены, поднес к губам и поцеловал:
— Моя дорогая Магделена, для меня ты всегда была самой настоящей леди.
Глава 44
Стоя у поручней на палубе колесного парохода «Прекрасная креолка», Эми рассматривала оживленную, заполненную народом набережную Нового Орлеана. На пристани собралась многолюдная толпа встречающих. Улыбающийся негритенок, сидя наверху высокой кипы мешков с хлопком, вдохновенно играл на банджо. Стоящие вокруг люди хлопали в ладоши и притопывали ногами. Настроение у всех было праздничное.
Эми напряженно вглядывалась в улыбающиеся лица; она начала махать рукой и кричать, когда заметила на дощатом причале свою красивую темноглазую дочку: девочка прыгала от радости, и лицо у нее сияло. Ее розовое хлопковое платье вихрем закручивалось вокруг смуглых коленок, темные волосы рассыпались по плечам, и можно было подумать, что Линда подросла на целый фут с того времени, как уехала из Орильи.
Продолжая махать рукой и посылать воздушные поцелуи, Эми перевела взгляд на хорошо одетую женщину, стоявшую рядом с Линдой, и ахнула. Тетю Мэг почти невозможно было узнать. Мэг всегда была бледной и изящной, но женщина, чья рука в перчатке лежала сейчас на плече у Линды, была не просто бледной, а мертвенно-бледной и худой как щепка. Волосы, которые виднелись из-под маленькой модной соломенной шляпки — волосы, которые так долго сохраняли свой удивительный золотистый оттенок, — теперь были сплошь седыми.
Это ничего не значит, сказала себе Эми. Что ни говори, прошло уже несколько лет с тех пор, когда она в прошлый раз приезжала повидаться с обожаемой тетушкой. Мэг Салливен просто постарела, как постарела и она сама.
Издавая пронзительные гудки, взбивая лопастями колес обильную белую пену, пароход подвалил к предназначенному для него причалу, и через минуту, сбежав по длинным дощатым сходням, Эми угодила прямо в объятия своей ликующей дочки.
Затем они проехали в карете по длинным бульварам Крезент-Сити, и по пути все говорили одновременно. Когда экипаж остановился перед домом тетушки Мэг, время было уже обеденное. С тех пор как скончалась старая Стелла, Мэг не стала никого нанимать на ее место, поэтому она сняла шляпку, бросила ее на столик в вестибюле и объявила, что пойдет приготовит мясо, а мама с дочкой пусть пока побудут вдвоем.
— Подожди, — сказала Эми, дотронувшись до исхудалой руки Мэг. — Тетя Мэг, у тебя немножко усталый вид. Разреши мне заняться обедом: я научилась готовить…
— Ну уж нет, — возразила тетушка с теплой улыбкой. — Мы с Линдой всю неделю придумывали, какой устроить обед к твоему приезду.
При этом она подмигнула Линде.
И пока хрупкая хозяйка дома готовила вечернее застолье, Эми сидела в уютной гостиной и внимательно выслушивала восторженные рассказы своей разговорчивой дочки о 344 самом захватывающем летнем сезоне в ее жизни.
Позднее, когда Линду уложили спать, Мэг, присевшая к столу, чтобы выпить в обществе Эми чашку крепкого чая, взглянула на свою драгоценную гостью и сказала:
— Эми, дорогая, ты сейчас такая красивая, какой я тебя еще не видела.
— Ох, ну что ты, тетя Мэг!
— Нет, правда. Подожди, когда мы с тобой виделись в последний раз? Три года тому назад… вы с Линдой приезжали погостить. — Мэг задумчиво приглядывалась к Эми. — Ты всегда была хорошенькой, но теперь… знаешь… ты… — Она тихонько засмеялась и выразилась более решительно: — Дорогая, ты выглядишь точь-в-точь как полагается выглядеть женщине, познавшей прекрасную тайну любви. Я так счастлива, что ты… — Она внезапно смолкла и прижала руку к груди: — Эми, родная, в чем дело?
— О, тетя Мэг… Я… я… — Эми покачала головой.
— Что, девочка моя? — Мэг отставила чашку, быстро перешла к софе и пристроилась рядом с Эми. — Расскажи мне, что тебя тревожит.
Эми рассказала. Рассказала правду. Рассказала о лете, которое провела с Луисом Кинтано. О том, что любит его и любила всегда. О том, что Линда — дочь Луиса. О том, как мучит ее сознание своей ужасной вины перед Дугом Кроуфордом.
К ее немалому облегчению, ее добродетельная и чопорная тетушка не выразила порицания, не пустилась читать мораль и даже не выглядела шокированной. Вместо этого она обняла Эми и, выказав бесконечную доброту и понимание, сумела найти такие слова утешения, которые были сейчас нужнее всего.
— Мне так стыдно, — рыдала Эми.
— Дорогая моя, не стыдись. В истинной любви нет ничего позорного.
