Селеста Брэдли - Шпион
Филиппа села. Он молча наблюдал, как она заворачивается в покрывало и выходит из комнаты. Некоторое время он размышлял над ее словами, но так и не понял, что она хотела сказать.
Глава 33
На следующее утро Джеймс понял, что совершил ошибку. Он сделал Филиппе предложение, однако не использовал те магические слова, которые могли бы ее убедить. Теперь, ожидая ее пробуждения, он ходил по коридору у двери в ее комнату.
К нему подошла Агата со свертком в одной руке и яблоком в другой. С озорной улыбкой она протянула ему яблоко.
– Хочешь? Миссис Белл только что прислала целую корзину из Эпплби.
Джеймс содрогнулся.
– Не надо, Агата. Ты же знаешь, что от одного только запаха яблок у меня пропадает аппетит.
Усмехнувшись, она надкусила сочный фрукт.
– Ты много теряешь, Джеймс. Такие хрустящие, сладкие.
Дверь в комнату Филиппы отворилась. Джеймс повернулся так стремительно, что Филиппа опешила.
– Доброе утро, Агата, доброе утро, Джеймс. Ты… что-то хотел?
Джеймс бросил взгляд на сестру, надеясь, что Агата поймет его намек и оставит их наедине. Агги, прищурившись, хитро поглядывала на брата и на Филиппу. Потом, усмехнувшись, обратилась к Филиппе:
– Мы с Джеймсом пришли, чтобы проводить тебя на завтрак, Флип.
– Очень рада. – Филиппа кивком указала на дверь своей комнаты. – Робби еще спит, Джеймс. Разбудить его?
– Нет, но я… если можно?
Пропуская его, она сделала небольшой шажок в сторону, намеренно не освободив дверной проем, чтобы он мог почувствовать тонкий аромат ее духов, который, казалось, исходил даже от его постели, хотя проснулся он один.
Робби раскинулся на постели Филиппы. Подушка сбилась, покрывало съехало до самого пола, но парнишка, улыбаясь во сне, крепко спал. Джеймс улыбнулся и, протянув руку, погладил мальчика по щеке. Робби пошевелился, затем приоткрыл глаза.
– Отстань, я сплю.
– Это точно, сынок. Только не пытайся своим храпом свалить штукатурку с потолка, – произнес Джеймс с легким смешком.
– Уф… – Робби закрыл глаза и повернулся на бок. Джеймс поцеловал мальчика в лоб и на цыпочках отошел от кровати. Повернувшись, он увидел, что Филиппа и его сестра наблюдают за ним. Агата выглядела очень довольной, чего нельзя было сказать о Филиппе.
– В чем дело, Флип?
Она быстро покачала головой.
– Просто… просто очень приятно видеть вас вместе.
Джеймс улыбнулся ей.
– Ты могла бы наблюдать эту картину всю жизнь.
– Каким образом? – удивилась Филиппа.
Агата пробормотала что-то вроде «давно пора, тупица» и вышла в коридор, оставив Джеймса и Филиппу со спящим Робби.
Джеймс взял Филиппу за руку.
– Прошлой ночью, когда я попросил тебя остаться, я упустил самое важное, верно?
Она закусила губу.
– В самом деле?
Он наклонился к ней.
– Поэтому ты и отказалась?
Филиппа кивнула. Подняв на него свои сверкающие зеленые глаза, она легко погладила его по щеке.
– Просто я не поняла, чего ты хочешь. Может быть, объяснишь?
– Я пришел к тебе, чтобы просить твоей руки.
– Понятно. – Филиппа нисколько не удивилась. – С чего это вдруг?
– Ты танцевала для меня, а прошлой ночью ты меня любила! Мы стали любовниками. Я джентльмен, а ты леди. После всего, что между нами было, я просто обязан на тебе жениться!
– А-а… Нет, большое спасибо.
– Нет?
– Нет.
Она повернулась, собираясь выйти из комнаты. Джеймс схватил ее за руку.
– Но существуют определенные правила…
– К черту правила! Мне уже двадцать лет, Джеймс. Замужество – это на всю жизнь. Неужели ты хочешь приговорить меня к шестидесяти годам сосуществования с человеком, которому я совершенно безразлична?
– Как ты можешь так говорить! Конечно, ты мне не безразлична!
Сердце Филиппы учащенно забилось.
– Не безразлична?
Неужели она ошибалась, не веря в его чувство?
– И Робби тебя любит. – Он улыбнулся ей. Эта мальчишеская улыбка на его мужественном лице растопила ее сердце. – У вас есть привязанности, мисс Этуотер, нравятся они вам или нет.
Возможно… возможно… она хочет слишком многого, слишком быстро. Возможно, если она выйдет за него замуж, он полюбит ее так же, как она любит его. Филиппа шагнула к нему. Возможно, она сможет научить его любить…
– Джеймс! – В комнату, размахивая газетой, почти вбежал улыбающийся Стаббс. – Тот парень, которому леди Уинчелл писала, забрал наконец эти письма. Фиблс сейчас следит за этим уродом!
Джеймс выпустил руку Филиппы и взял у Стаббса газету. Он читал заметку, и глаза его разгорались дьявольским блеском. Филиппа отступила, ощутив жаркое пламя одержимости, достигшей высшей степени накала.
– Наконец-то мы поймали тебя, лживая тварь. – На лице Джеймса отразилась ненависть.
Хотя Филиппа знала, что эти слова относятся к Лавинии, пламя его гнева опалило и ее. Лишь недавно он испытывал к этой женщине безумную страсть, а ведь еще древние говорили, что от любви до ненависти один шаг.
Джеймс, даже не попрощавшись, поспешно покинул ее, казалось, искреннее предложение руки и сердца моментально сгорело в огне его одержимости. Филиппа с грустью в глазах смотрела, как он и Стаббс торопливо идут по коридору.
– Он опять уходит?
Тоненький голосок раздался с кровати. Филиппа обернулась, дорогие ее сердцу голубые глаза глядели на нее из вороха простыней.
– Видимо, да.
Робби моргнул.
– А я думал…
– Я тоже думала, милый. – Она вздохнула. – Я тоже надеялась.
Ее сердце болезненно сжалось. Наивно было полагать, что любовь Джеймса Каннингтона к Филиппе Этуотер сильнее его ненависти к Лавинии Уинчелл.
Филиппа успокоила Робби, и мальчик снова уснул. Филиппа направилась на кухню, хотя ей сейчас было не до еды. Агата, болтая с Куртом, ждала ее, присев на высокий табурет у разделочного стола.
Курт с большой симпатией относился к Агате.
Увидев Филиппу, женщина вскочила.
– Ну как?
– Джеймс отправился с мистером Стаббсом, чтобы выдвинуть обвинение против леди Уинчелл.
Агата широко раскрыла глаза, потом прищурилась.
– Он все испортил! Я так и знала, что он провалит это дело, так и знала.
Филиппа почему-то сочла своим долгом вступиться за Джеймса.
– Если вы имеете в виду его предложение, то он ничего не испортил. Он был очень вежлив.
Агата, ахнув, в испуге прикрыла рот рукой.
– О нет! Только не вежлив. – Ее раздражение утихло и сменилось сочувствием. – Филиппа, мне так жаль.
Филиппа гордо вскинула голову.
– Чепуха. Я ему отказала.
– Разумеется! И совершенно правильно сделали! Подумать только, он снова помчался выполнять роль мышки для кошки Лавинии!
