Фиби Фиджеймс - Серебряный ангел
— Прекратите, прекратите же! — выпалила она со слезами в голосе. — Отойдите! Вы меня смущаете! Вы заставляете меня… нервничать! По-вашему, я круглая дура, да?!
Приподняв подбородок девушке, Таггарт смахнул с ее лица слезинку и нежно погладил по щеке.
— Нет, — прошептал он. — Никогда, ни одной минуты я не считал вас дурой, Брайди.
И, не давая времени на ответ, поцеловал ее. Нежность и страсть, в равной мере, были в том поцелуе. И опять, потеряв голову, Брайди растворилась в лавине чувств и ощущений, накатившей на нее вдруг. Это было неподвластно ее недавним бесповоротным решениям быть непреклонной, не катиться по наклонной плоскости… Она, как в бреду, едва слышно прошептала: «Прошу вас» и «О, Таггарт!»
Сколько прошло потом — минута, вечность — когда до нее дошло, что она лежит обнаженная? Под высоким звездным небом. В призрачном свете луны. В объятиях Тага. Тоже обнаженного. На лице его играли отсветы пламени догорающего костра, отчего оно казалось необычным, обжигающе страстным.
Словно в том сне, пригрезившемся ей в ночь пожара, почувствовала Брайди, как осторожные мужские руки раздвигают ее ноги, ощутила на своем животе твердость мужской плоти и услышала нежный шепот:
— Я не причиню тебе боль, Брайди. Я никогда не причиню тебе боль.
И потом, очень медленно и осторожно он вошел в нее. Не доверяя его обещанию, девушка невольно напряглась, но боли не почувствовала. Не прошло и мгновения, как она забыла обо всем на свете и страстно прильнула к Тагу, привыкая постепенно к ритму его движений. Брайди чувствовала, как в ее теле начинает разгораться и разливаться волнами приятное, щекочущее тепло, которое с каждой минутой становилось все более и более обжигающим. Она ощущала во всем теле такую легкость, что казалось, будто она парит над землей, парит вместе с ним, с любимым. Как будто они, два человека обратились вдруг в одно, трепещущее и живое, существо. И тут, вдруг, ее с головой накрыла волна сладострастия. Брайди напряглась всем телом и из горла ее вырвался торжествующий крик, эхом отозвавшийся в каньоне.
Вслушиваясь в затихающие постепенно отголоски эха, Таггарт тихо простонал и, уронив голову ей на плечо, затих.
— Брайди, — прошептал он тихо. — Брайди.
ГЛАВА 20
Таггарт разбудил Брайди с первыми лучами солнца, хотя ему очень не хотелось этого делать. Во сне она была еще красивее. Нежной свежестью веяло от ее тонкого лица. Белая, очень белая кожа; чуткие, вздрагивающие веки; легкие тени, дремлющие под длинными ресницами… Жаль было ее будить.
Но кофе был уже готов, и лошади оседланы. На огне стояла маленькая кастрюлька с длинной ручкой, в которой поджаривались ломтики бекона.
— Брайди, пора вставать.
Девушка почти тотчас открыла глаза и улыбнулась ему.
— Ты уже приготовил кофе?
— И не только кофе? — сказал Таг и ласково улыбнулся в ответ.
Она хотела было сесть, но вдруг, покраснев, снова спряталась под одеяло, натянув его на себя до самого подбородка. Нервно откашлявшись, Брайди спросила:
— А где моя одежда?
Он с трудом удержался, чтобы не поцеловать ее.
— Возле тебя, любимая.
Повернувшись на бок, она принялась шарить рукой по одеялу, на котором лежала.
— Благодарю, — произнесла она, к удивлению Таггарта, довольно холодно. От улыбки Брайди, с которой она пробудилась, не осталось и следа.
Не глядя не него, она вытащила из вороха одежды что-то из шелкового белья и, скрывшись под одеялом, принялась натягивать это на себя.
— Ты могла бы просто встать и одеться, — заметил Таг, делая вид, что очень занят переворачиванием бекона. — Мне кажется, мы переступили ту грань, когда надо стесняться.
— Нет, я… — Снова, не взглянув на него, Брайди схватила еще какой-то предмет дамского туалета и опять спряталась с этим под одеялом.
Таггарт покачал головой и отвернулся, чтобы девушка не заметила его усмешки. «Господи, — подумал он. — Днем Брайди опять превращается в строгую чопорную даму. Даже не верится, что ночью эта леди становилась вдруг маленькой дикаркой. Интересно, помнит ли она, что исцарапала мне всю спину и искусала плечи?.. Что ж, когда закончится, наконец, эпопея с Серебряным Ангелом, перевезу Брайди в свой дом, выброшу в коридор всю ее одежду, запру дверь спальни на ключ и заставлю ее ходить голышом, по меньшей мере, неделю, прежде чем она получит назад свои кружевные панталончики».
Таггарт сожалел, что он не художник. С каким наслаждением он писал бы портрет Брайди, сидящей на диване в его гостиной, на фоне его любимых предметов старины! Он любовался бы красотой в самых разных ее проявлениях. С одной стороны, плоды человеческого мастерства, красивые вещи, принадлежащие ему, а с другой стороны — создание божье, живое, удивительное по красоте, не продающееся и не покупающееся, но теперь тоже ему принадлежащее.
— Вот теперь можешь смотреть, — услышал он шорох откидываемого одеяла и голос Брайди. Она выбралась из-под одеяла и заправляла рубашку в брюки. — Бекон выглядит довольно аппетитно. А где мои ботинки? — Спросила, стараясь, чтобы голос ее звучал непринужденно, однако, лицо ее было опущено вниз. Она стыдливо посматривала на Тага из-под ресниц.
— Вон там, — ответил он, показывая в ту сторону вилкой. «Почему, интересно, с лица ее исчезла улыбка?» — Но прежде чем надеть, вытряхните их. — Уловив насмешливый взгляд девушки, прибавил. — Туда могли заползти скорпионы.
На лице Брайди появилась недоверчивая гримаса, но она сделала все же, как советовал Таг.
За завтраком Слоан продолжал с тревогой посматривать в сторону каньона. Он плохо спал в эту ночь, сторожа сон Брайди, хотя и очень устал за день. Каждая треснувшая ветка, каждый порыв ветра заставляли его тут же просыпаться.
Он чувствовал, что Ник рыщет где-то поблизости. И с ним был кто-то еще: с маленьким размером ноги и более легкий по весу, чем сам Мэллори. Таггарт пришел к этому выводу, благодаря следам, которые оставили после себя предшественники. Здесь были два человека и три лошади, одна из которых, по всей вероятности была вьючной, так же, как и у них с Брайди.
Возможно ли, чтобы Ник взял себе в проводники ребенка? Это казалось неправдоподобным, потому что в Потлаке было не так уж и много детей, да и вряд ли Мэллори доверил бы свое будущее ребенку.
А может быть с ним была женщина? Таг сразу же подумал о Консуэле, но тут же отбросил эту версию. Зачем бы ей было нужно с ним ехать? Да, конечно, она обозлена на Слоана, но не настолько безумна, чтобы ехать с Мэллори. Но, может быть, она решила, что, оказывая помощь Нику, отомстит таким образом Таггарту? Нет, на нее это не похоже. Консуэла, скорее, пристрелила бы обидчика или сбросила бы ему в колодец дохлого скунса [20] — это больше бы отвечало ее стилю.
