Марша Кэнхем - Таинственный всадник
— Это Капитан Старлайт! — крикнул он, и от страха глаза его стали круглыми, как у совы. — Это Капитан Старлайт! Не стреляйте! Не стреляйте! — Потом он бросил оружие на дорогу, словно оно было раскаленным докрасна и обжигало до мяса.
Тайрон смотрел на узкую дверь.
— Эй, пассажиры! Я не из числа терпеливых. Не заставляйте меня просить дважды.
Дверь отлетела в сторону, и молодой человек лет двадцати выбрался из коляски. Его лицо было таким красным от негодования, что это было видно даже при тусклом свете лампы. Его спутница, столь же юная девушка в вечернем платье, рыдала от ужаса.
— Я требую, чтобы вы позволили нам проехать, — заявил молодой человек громко и настойчиво. — Мы с женой не сделали вам ничего дурного.
— Вы находитесь на моей дороге, — сказал в ответ Тайрон. — Этого уже достаточно. Но я закрою глаза на нарушение с вашей стороны, если вес вашего кошелька покажется мне весьма убедительным.
— В-вы невоспитанный человек, сэр!
— Я сегодня просто не засну, оттого что узнал о себе такую новость.
— М-мой кошелек в карете. Я… я должен взять его.
Тайрон махнул дулом пистолета в знак согласия и покачал головой: молодой дурачок вместо кошелька храбро взялся за пистолет. И когда отважный юный муж схватил оружие, Тайрон снова выстрелил, и вспышка пороха в темноте ночи была похожа на взрыв.
— Ты не убил его, надеюсь? — спросил Дадли, уводя Тайрона от окна.
— Нет, я не убил его, я только ужалил его пальцы. Но я заставил юнца вручить мне кошелек с четырнадцатью шиллингами. Его жена все время плакала и просила его повиноваться мне, только бы я позволил им проехать целыми и невредимыми. Они были совсем еще дети, а я размахивал оружием и напугал их до полусмерти за четырнадцать шиллингов.
Тайрон сделал большой глоток и снова вернулся к окну. В чем он не признался Дадли, так это в том, что он чуть не вернулся и не возвратил несчастный мешочек. Он отъехал уже довольно далеко, но перед глазами все еще стояло лицо женщины-ребенка, искаженное страхом, и он вдруг представил себя старым человеком с репутацией негодяя, который пугает беспомощных молодых влюбленных.
Ему надо было давным-давно бросить это занятие. Ему надо погрузить все на корабль — купить его специально для этого — и искать приключений в другом месте, если именно это ему необходимо.
Если именно это ему необходимо?
Он вор, он бандит с большой дороги, еретик, который живет от одного вдоха до другого, он наживается и процветает на обмане! А что взамен? Уютный, удобный дом, теплый очаг, жена и — и семь хныкающих ребятишек, которые цепляются за ноги?
— Господи Иисусе, — пробормотал Тайрон, глядя в темноту. Мысли о респектабельной жизни никогда не привлекали его. Он не заглядывал далеко в будущее. Только когда он стоял в тени и наблюдал за полуобнаженной француженкой, шедшей по дорожке лунного света, чтобы прижать руку к оконному стеклу, что-то незнакомое всколыхнулось в нем. Взгляд ее был полон печали и одиночества, и он почти забыл, почему оказался там. И когда он поцеловал ее, он даже не вспомнил, что должен уехать.
Его внутренний голос предупреждал об опасности уже тогда, но он отмахнулся от него. Он предупреждал его и сейчас, но, швыряя полупустой стакан в камин, Тайрон Харт прекрасно понимал, что и на этот раз он проигнорирует любые предостережения здравого смысла.
Дадли спокойно смотрел на расколовшийся стакан, на внезапную вспышку пламени — в том месте, где коньяк попал на горящие поленья.
— Что потребовал Рос? — спросил Дадли. Сейчас это было самым главным.
— Драгоценные камни, жемчуг. Меня.
Дадли пропустил мимо ушей первые слова Тайрона. Он сосредоточился на главном.
— Тебя?
— И полное признание в письменной форме, иначе он натравит подручных Винсента на Рене и ее брата.
— А в обмен?
— Они втроем уедут беспрепятственно, полностью прощенные. К ним ни у кого не будет никаких претензий.
— Ты ему веришь?
— Не дальше расстояния, на котором я могу учуять его. Но если я соглашусь на это, то ему придется принять и мои условия: время и место для обмена, судопроизводство с чиновником по моему выбору, который обязуется проследить за выполнением условий соглашения, даже если полковник их нарушит.
— Рос никогда не пойдет на это.
— Если он так страстно хочет меня заполучить, то пойдет. Я убедился, он просто сгорает от желания.
Дадли запустил пальцы в шевелюру и взъерошил ее, но вдруг замер, соображая, и одна прядь упала ему на глаз.
— Что ты хочешь этим сказать: «Если я соглашусь на это…»?
— Я на самом деле не вижу никакого другого выхода. Выбора нет, не так ли, Роб?
— Мы сами можем нанять кое-кого, и когда Рос покажется, мы захватим старика и он увидит только пыль из-под копыт…
— И далеко бы мы уехали? Старик, мальчик, две женщины, одна из них беременная, я не в лучшей форме и ты…
— Калека?
Тайрон нахмурился.
— Я не собирался этого говорить. Но ты должен признать, что мы стали бы легкой добычей — такую компанию путешественников узнали бы сразу.
— Хорошо, но что-то же мы можем сделать!
— Я дал слово.
— Что?
— Я дал Росу свое слово. Если он выполнит все мои условия, то я выполню его условия.
У Дадли сверкнули глаза. Он ткнул пальцем в сторону Тайрона.
— Ты плохо соображаешь, вот в чем проблема. Две недели назад ничего подобного не случилось бы. Ты бы расхохотался Росу в лицо и проделал бы дырку в его тощей груди.
— Две недели назад ты уже смеялся. Помнишь, чего тебе хотелось больше всего? Услышать от меня: «Однажды кто-то залезет мне под кожу и я не смогу вытряхнуть ее оттуда». Хорошо, я признаю — это случилось. И добавлю: единственное, о чем я думаю сейчас, — как вызволить ее и как обеспечить ей безопасность.
— За счет своей свободы? Ценой собственной жизни?
— Я дал ему слово, — упрямо повторил Тайрон. — К некоторым вещам в жизни я относился слишком легко до недавнего времени.
Дадли молчал, потрясенный, и молчание затянулось.
— Самое неподходящее время проявлять благородство. Как ты думаешь, что произойдет, если мисс д'Антон узнает о твоих планах? Что она скажет, когда узнает, что ты собирался натворить?
— Она не узнает, — спокойно заявил Тайрон. — Не сейчас, во всяком случае. Или никогда. Я хочу, чтобы ты дал слово, Робби. Я не хочу, чтобы она сомневалась в том, что мы будем завтра пить за счет Роса.
— Но…
— Она молода, красива. Она выживет. Я для нее всего лишь безумное увлечение, игра с огнем, и она переживет это. Сомневаюсь, чтобы из этого что-то вышло. Я даже не ожидал, что она… она…
— Полюбит тебя, такого грубого, подлого негодяя, — сухо закончил Дадли.
