Элейн Барбьери - Опасные добродетели
Онести внимательно посмотрела на Уэса. Лицо его пылало страстью, а в глазах отражалась любовь. Однако боль девушки не затихала.
Джереми попросил у нее прощения. Она всегда была готова простить, потому что любила его. Разве он не знал?
Уэс сказал, что они предназначены друг для друга, но произошло много такого, что отдалило их. Слишком ли велико расстояние между ними?
Порыв ветра разметал пряди волос Онести, сбросив их на лицо, и первые крупные капли дождя упали на землю. Уэс пригладил волосы девушки, задержав ладонь на пучке. Дождь забарабанил сильнее, когда он тихо прошептал:
— Волосы темные, как сердце дьявола…
Онести закрыла глаза, испытав горькую радость от этих знакомых слов. Она услышала в них отзвуки другого голоса, голоса из детства. Голос был полон любви… той самой любви, которая сейчас так отчетливо звучала в словах Уэса.
О да, это была любовь!
Девушка открыла глаза. Дождь разыгрался не на шутку. Онести увидела в его тяжелых каплях слезы прощения, которые смывали боль прошлого, очищали ее душу от горечи и освобождали от непомерной тяжести.
Сквозь пелену дождя неожиданно пробился яркий луч солнца. «Это улыбается Джереми», — решила она. Сердце ее готово было разорваться.
Онести ощутила пылкую страсть Уэса, когда он крепко обнял ее, и, не выдержав, протянула ему свои губы и обвила его шею руками, замкнув круг, где прошлое и будущее сливались воедино.
Эпилог
«Мистеру Чарльзу Вебстеру,
Банк Колдуэлла,
Колдуэлл, Канзас.
Дорогой мистер Вебстер,
сообщаю, что Эмили Вебстер, Ваша дорогая жена, скончалась. Мне выпала честь написать Вам ее последнее письмо и находиться рядом с ней до самого конца. Мы были подругами, и она часто рассказывала о Вас с такой любовью, что я сочла необходимым сообщить о ее последних днях.
Эти дни были наполнены любовью к Вам и состраданием в связи с тем, что Вам пришлось перенести ради нее. Перед смертью она просила передать, что, если Всемогущий примет ее в Царствие Небесное, она будет молить его скрасить Ваш путь на земле и даровать такую же радость, какую она испытывала всю жизнь благодаря Вашей любви. Она просила также, чтобы Вы не горевали, а, наоборот, радовались, что Господь наконец призвал ее к себе.
Я хотела бы поблагодарить Вас за то, что мне предоставилась возможность познакомиться с дорогой Эмили. С ней моя жизнь стала более содержательной. Я всегда буду помнить ее.
Ваша Ч. Лоуренс».
Молодая женщина промокнула написанное, затем аккуратно сложила лист и сунула его в конверт. Она достала носовой платок и вытерла слезы. Ей было девятнадцать лет, и теперь она осталась совсем одна. Обе старые девы, две сестры, воспитывавшие ее в строгих правилах, но с любовью, умерли одна за другой с интервалом в несколько месяцев. Они были так близки, что Лоуренс и не ожидала ничего иного.
Тетушка Пенелопа, старшая из сестер, уговаривала ее принять предложение местного священника, который недавно уехал миссионером в Африку. А тетушка Генриетта, более передовая, убеждала оставаться независимой и добровольно помогать беднякам. Но Лоуренс лелеяла совсем другую мечту.
Эмили поддерживала ее и посоветовала связаться с мистером Вебстером, когда она решила отправиться на запад для достижения своей цели. Эмили утверждала, что Лоуренс достаточно назвать мистеру Вебстеру свое имя и он сделает все от него зависящее, чтобы помочь ей.
Лоуренс дотронулась рукой до медальона на шее. Это был не простой медальон. Она достала из него прядь волос и, погладив, осторожно положила назад. Волосы были ярко-рыжими.
Лоуренс резко встала, приняв решение.
— Черт бы побрал этого бродягу!
Высокая и стройная, одетая по-ковбойски Бутс Корриган внезапно подняла лошадь на дыбы, не обращая внимания на ее протестующее фырканье, и рванулась вперед за отбившимся от стада бычком. Она тихо выругалась, преследуя довольно крупное животное гораздо дольше, чем предполагала. Бычок был хитрый и громко ревел, бегая зигзагами по залитой солнцем равнине, а Бутс гонялась за ним с улыбкой, пока тот не убежал довольно далеко от основного стада и не начал валяться в скрывающей его красноватой пыли.
— Ах ты так! — воскликнула Бутс и, решительно стиснув зубы, пришпорила лошадь, когда бычок, заметив ее, снова начал бегать. Пустив лошадь во весь опор, девушка низко пригнулась к седлу. Она почувствовала уже приближение победы, взмахнула над головой лассо и бросила петлю.
«Опять промах!» — мелькнула мысль.
Продолжая мчаться и проклиная все на свете, она вскрикнула, неожиданно сама оказавшись в петле. Избавиться от нее не удалось. Петля затянулась, и Бутс вылетела из седла, с глухим стуком ударившись о землю. Она еще не пришла в себя, как мужчина в одежде из оленьей кожи внезапно бросился на нее.
— Кайова! — вскрикнула девушка.
Бутс не могла шевельнуться: нападавший прижал ее к земле, приставив к горлу нож. Она почувствовала его напрягшееся мускулистое тело. Индеец сорвал с ее головы шляпу, разметав светлые волосы, и воскликнул:
— Женщина!
Однако в его голосе не было гортанных звуков, характерных для индейцев. Напротив, голос звучал почти как…
Мгновенно вскочив на ноги, мужчина поднял ее, ухватившись за перед рубашки, и, приставив нож к животу, потребовал:
— Скажи, что ты сделала с ним!
Бутс посмотрела в лицо нападавшего: загорелая кожа… резкие черты лица… черные до плеч волосы, стянутые повязкой… а глаза… зеленые…
— Скажи!
— Я не знаю, о чем ты говоришь!
Кончик ножа прошел сквозь рубашку. Она увидела выступившую кровь и услышала грозное предупреждение:
— Спрашиваю в последний раз.
Внезапно раздался выстрел, и тело индейца дернулось, сраженное пулей. Бутс увидела выражение его глаз, и по спине ее пробежал холодок, когда он рухнул на землю к ее ногам.
Она поняла, что никогда не забудет тех жутких слов, которые он прошептал, прежде чем глаза его закрылись:
— Я запомню…
Золотистые лучи солнца нарушили полумрак небольшой комнаты отеля. Они коснулись узкой кровати и лежащей на ней нежно обнимающейся пары. Губы Уэса скользили по округлой груди Онести, а она страстно вздыхала. Плоть к плоти, сердце к сердцу — так они провели много часов, занимаясь любовью, которая становилась все глубже и чувственнее с каждым днем. Они держали путь в Сан-Антонио, но их путешествие затянулось из-за страсти, которую нелегко было утолить.
Онести и Уэс обменялись клятвами неделю назад. Уэс не мог поступить иначе.
Вымывшийся и чисто выбритый Сэм гордо выступал в роли шафера. Онести никогда не любила старика так сильно, как в тот момент, когда он обнял ее дрожащими руками, а затем пристально посмотрел на Уэса своими круглыми, как бусинки, глазами. Сэм поздравил его и одновременно предостерег, напомнив, чего можно ожидать от старой рассерженной гремучей змеи, если Уэс будет плохо обращаться с Онести.
