София Каспари - Лагуна фламинго
Она выглянула наружу, удивляясь тому, что кто-то пришел к ней в гости в столь поздний час, и испуганно вскрикнула:
— Филипп!
— Ты рада меня видеть, Ирмелинда?
— Я… — Она не могла отвести глаз от его изуродованного лица. — Ко мне редко приходят гости.
— Вот как?
Ирмелинда попятилась, и Филипп последовал за ней в комнату. Женщина не останавливалась, пока не приблизилась к печке.
— Значит, сегодня особый день. Но буду краток. Птичка мне нащебетала, что ты кое-что знаешь о Мине.
— Нет… — пролепетала Ирмелинда.
Она вздрогнула, когда Филипп замахнулся.
— Не лги мне! Ненавижу лживых баб.
Он продолжал теснить ее к печи. Ирмелинда почувствовала, как в ее душе поднимается волна паники. Она слышала о женщинах, у которых загорались платья оттого, что они стояли слишком близко к огню. Они сгорали заживо. Какая ужасная смерть!
«Я не хочу сгореть заживо!»
— Ну, меня не интересует, где твой сын. Мне интересно, где моя сестра. — Филипп указал на свое лицо. — Ты знаешь, кто в этом виноват?
Ирмелинда, дрожа, покачала головой.
— Она.
— Мина? — удивленно переспросила женщина.
— Да, Мина.
«Я должна что-то сказать, пусть даже я не верю ему, — подумала Ирмелинда. — Иначе я загорюсь. А он будет стоять и смотреть, как я сгораю заживо». И не успела она опомниться, как слова сами сорвались с ее губ.
— В День Независимости, двадцать пятого мая… — пролепетала Ирмелинда.
— Двадцать пятого мая? Что случится двадцать пятого мая? — Филипп оттащил Ирмелинду от печки и прижал острие огромного ножа к ее горлу. — Говори, женщина!
— Они… Они хотели встретиться… Мина… и мой сын…
Ирмелинда полностью утратила контроль над собой. Она почувствовала, как что-то теплое стекает по ее ногам. Женщина даже не поняла, как это произошло, но ее мочевой пузырь опорожнился. На полу образовалась лужа.
Наконец Филипп ее отпустил. Ирмелинда могла бы сбежать, но она словно окаменела и была не в силах сдвинуться с места.
— Ты и правда думала, что я тебя убью? — засмеялся Филипп. — Понимание того, что ты предала Мину и своего сыночка, что ты никогда не узнаешь, что я сделаю с ними… Это станет для тебя достойным наказанием. Мысли об этом покажутся тебе хуже смерти.
Глава 7
— Эй, Блум!
Услышав голос прораба, Франк остановился. Повернувшись, юноша подошел к Рыжему Мику — так его все называли.
— Нужна помощь на другой стройке.
Франк кивнул. Он знал, что неподалеку строилось новое высотное здание, а Франк славился тем, что не боялся высоты. Он мог забраться на самый верх, и при этом не испытывал никакого головокружения. Ему было не страшно. Иногда Франк задумывался о том, было ли так всегда, но вспомнить не мог.
— Так ты пойдешь? — уточнил Мик. — У меня нет работников лучше тебя. Возьмешься за это дело — получишь на следующей неделе два выходных.
— Да ладно, и без них обойдусь, — отмахнулся Франк.
Ему уж точно выходные были не нужны. Когда Франк работал, мысли не угнетали его, и потому он не любил отдыхать.
Вторая стройка находилась минутах в десяти ходьбы. Франк прошел мимо нищих, которых прогонят, как только дома сдадут под ключ. Из бараков доносилась ирландская музыка. Рыжий Мик тоже был ирландцем, но любому, кто отважился бы произнести это вслух, грозила драка. Ирландцев-католиков тут не любили. Все считали их нищим и ленивым народом, грязными пьяницами.
Дойдя до стройки, Франк доложил о своем прибытии десятнику, и тот сразу же отправил его на верхний этаж, оплетенный лесами.
Там Франка уже ждал Джек, индеец из Лакоты, с которым Франк в последнее время подружился.
— Да это же наш wasi’chu, бледнолицый, который не боится упасть! — ухмыльнулся индеец.
— Привет, Джек.
Больше они не разговаривали. Следующие несколько часов, пока не сгустились сумерки, мужчины молча работали. Наконец Джек отложил молоток и уселся на балку, словно на лавочку в парке. Юноша достал из сумки солонину и принялся ужинать, запивая мясо водой.
— Собираюсь навестить семью, — поделился он с Франком. — Моя жена скоро родит пятого ребенка.
Франк устроился рядом с Джеком и посмотрел на улицу. Подступала ночь.
«Да, было бы хорошо, если бы и у меня была семья. Но Мина… Мина мертва, и я должен с этим смириться».
Франк рассеянно достал из кармана куртки кусок хлеба.
Внизу сновали какие-то люди. Отсюда, с высоты, они казались крохотными.
Вдруг что-то отвлекло Франка от мыслей.
По улице шла худенькая девушка. На ней был серый платок и простое платье. Франк был уверен, что заметил прядь рыжеватых волос. И ее походка… Черт побери, он знал эту походку!
«Мина! — завопил голос в его голове. — Это Мина!»
— Мне пора! — бросил он Джеку и помчался к лестнице.
— Наш wasi’chu всегда торопится, — рассмеялся индеец.
Уже через минуту Франк был на улице. Он увидел, как девушка свернула за угол, и побежал за ней. В последний раз он бегал так быстро, когда был ребенком.
Свернув за угол, Франк сначала подумал, что потерял ее, но вскоре снова заметил в толпе. «Мина!»
Она не шла — она пританцовывала, и его сердце билось в такт ее шагам.
Франк вновь пустился бежать. В домах по обе стороны улицы зажегся свет.
Теперь юноша был уверен, что не ошибся. У девушки были рыжеватые волосы, еще ярче, чем раньше.
— Мина! — позвал он.
Но она не слышала.
— Мина! — На этот раз Франк крикнул громче.
Девушка вздрогнула. Похоже, она не знала, останавливаться ей или идти дальше. Франк воспользовался ее замешательством и сумел ее догнать.
— Ми…
Но он не договорил. Это была не Мина. Опять.
— Простите, мисс. — Он почувствовал, что краснеет. — Я принял вас за другую.
Если вначале девушка испугалась, то теперь на ее губах заиграла улыбка.
— С кем имею честь? — насмешливо уточнила она.
— Франк Блум. — Его губы тоже расплылись в улыбке. Что-то в выражении ее лица его рассмешило. — Я строитель. Из Германии.
— Кэти Магвайр, — представилась девушка. — Я ирландка.
Франк улыбался от уха до уха. Ирландка? Похоже, девушка решила его проверить.
Полчаса спустя они вместе пили портер в пабе, принадлежавшем отцу Кэти. Вокруг царил невероятный шум. Франк уже давно такого не слышал. Играли музыканты, посетители — мужчины и женщины — смеялись, кричали, пели и танцевали.
Вначале Франк испытывал огромное разочарование оттого, что это оказалась не Мина, но теперь юноше стало легче.
