Кристина Додд - Первый любовник Англии
Королева Елизавета взглянула на трех женщин так, будто только сейчас заметила их появление.
— Леди Джин, леди Энн, леди Хонора, как я рада вас видеть. — Она сделала повелительный жест, и фрейлины упорхнули. — Что с вашим лицом, дорогая леди Хонора?
— Неужели оно стало таким уродливым? — Леди Хонора обеспокоенно потрогала свой шрам.
— Нет-нет, что вы! — Королева замахала руками. — В конце концов какая разница? Вы же не молоденькая девушка, жаждущая внимания мужчин, и я не девочка, чтобы рыдать над жестокостями мира. Кстати, кто-нибудь из вас помнит покойного короля, моего отца?
Меланхоличный тон королевы обеспокоил женщин, и они обменялись тревожными взглядами.
— Король Генрих был славный монарх, Ваше Величество, — ответила леди Хонора. — Однако всю свою жизнь я прожила под солнцем вашего правления.
— А вы не помните правление моей сестры, во время которого я чуть было не лишилась жизни? Или короткое пребывание на троне леди Джейн Грей? Или моего брата Эдуарда? Да, конечно, вы слишком молоды, чтобы помнить моего отца и то, как он обошелся со мной.
— Конечно, я не помню короля лично, — ответила Джин, — но наша мать была при его дворе.
— Я помню вашу матушку. — Казалось, Елизавета немного оттаяла. — Она ведь тоже была одной из моих фрейлин в те далекие времена, когда меня называли просто леди Елизаветой.
— Она часто рассказывала об этом, мадам, — вмешалась Энн. По ее голосу было видно, что память о матери вызывает в ней самые теплые чувства.
И Джин, и Энн, конечно же, знали, что король Генрих VIII держал своих дочерей в ежовых рукавицах. Трудно было найти более жестокого деспота, всю свою жизнь переживающего, что оба его ребенка — дочери. Если они угождали ему, то король еще мог терпеть их присутствие, иначе попросту прогонял с глаз долой. Так, леди Елизавета была изгнана из дворца, едва ей исполнилось двенадцать, и частенько терпела нужду и голод в постоянном страхе за свою жизнь, поскольку знала, что случается с теми, кто вызывает неудовольствие короля Генриха. Ее мать, например, была обезглавлена.
— Свет надежды и гордости мелькал в его глазах, — сказала королева, словно разговаривая сама с собой, — когда он говорил о своей дочери. Я полагала, что он восхищался мной не только за то, что я королева, но и за то, что в первую очередь женщина… Да, именно так. Ведь он восхищался всеми женщинами.
Явно сбитая с толку, Энн спросила:
— Вы говорите о короле Генрихе?
— Нет, дорогая, — рассмеялась Елизавета, — конечно, не о Генрихе. О некоем человеке, заслуживающем моего прощения за все то, что он сделал для меня, и презрения за то, как он обошелся со своей дочерью.
— Боюсь, мой отец всегда был безразличен к моим желаниям, — сказала леди Хонора, вспоминая отца и двух покойных мужей.
— Да, ваш отец ничего не сделал для вас, — согласилась Елизавета. — Наверное, все мужчины холодны к своим дочерям.
— Нет, конечно, — живо возразила Джин. — Нас, например, отец очень любил и относился к нам с уважением.
— А наш брат просто обожает своих дочерей, — кивнула Энн.
— Тони любит женщин и будет прекрасным отцом. — Джин решила, что пора подготовить королеву к неожиданному известию о чудесном воскресении наследницы лорда Сэдлера, если, конечно, она снова найдется. — А помните, с какой любовью лорд Сэдлер относился к своей дочери, крошке Розалин? Он же носил ее на руках и сдувал каждую пылинку.
— Да, — кивнула королева. — Я помню лорда Сэдлера. Это был самый достойный лорд, когда-либо живший на этом свете. Кстати, поползли слухи о появлении его наследницы. — Елизавета метнула на женщин короткий пронизывающий взгляд. — Вам что-нибудь известно на этот счет?
— Да, она жива, — ответила леди Хонора. — Как-то раз моя тетушка нашла на дороге маленькую девочку, взяла на воспитание, и из ребенка получилась настоящая леди. — Хонора очень не любила лгать, но уж если начинала, то шла напролом. — К несчастью, я не смогла узнать наследницу, когда встретилась с ней в Одиси.
— В Одиси? — Королева потеребила нить жемчуга на своей шее. — Почему же вы не привезли ее сразу ко мне?
— Простите, мадам, но я не могла бы представить ее ко двору, не убедившись, что она действительно пропавший ребенок.
— И что же вас убедило?
— Ее постоянно преследовали призраки давно минувших дней. — Энн решила прийти на помощь леди Хоноре, но высказала свою мысль довольно неуклюже.
— Энн имеет в виду, что Роузи… — начала вторая сестра.
— Роузи? — встрепенулась королева, глядя на Джин. — Вы назвали ее Роузи?
— Это сокращенное имя от Розалин.
— Да, это сокращенное имя я уже слышала. — Похоже, что утро, начавшееся так отвратительно, обещает превратиться в более интересный день. Чем дальше — тем больше. — Елизавета улыбнулась. Эта улыбка была хорошо известна всем придворным и наводила на них ужас. — Садитесь, дамы. Когда надо мной кто-то стоит, это действует мне на нервы. Что оставалось делать? Джин села напротив королевы. Энн и леди Хонора расположились по обе стороны Джин. Со стороны они походили на прилежных учениц, взирающих на строгую учительницу.
— Расскажите мне поподробней, что за призраки преследовали Роузи, — приказала королева, указывая пальцем на Джин.
— Во-первых, леди Розалин вдруг обнаружила, что знает все поместье, несмотря на то, что никогда в нем не была, — покорно ответила Джин, — причем помнит его таким, каким оно было во времена лорда Сэдлера. Во-вторых, некоторые из старых слуг уверены, что узнали в ней пропавшую наследницу.
— А помнит ли она своего отца?
— Вот он-то как раз и являлся ей, как привидение, — со страхом прошептала Энн.
Джин открыла было рот, чтобы пояснить, что имеет в виду сестра, однако королева взмахом руки приказала ей замолчать.
— Про разного рода привидения ваша сестра рассказывает интереснее, чем вы. Итак, — обратилась она к Энн, — к ней являлся дух Эдуарда?
— Только в ее видениях.
— А как выглядит эта Роузи?
— О! Она прекрасна. — Энн поняла, что нависшая было над ними гроза миновала, и теперь говорила с удовольствием. — Она скромна, любезна в обращении и быстро схватывает все, чему мы ее обучаем. Кроме того, Роузи талантлива, у нее обаятельная улыбка и прекрасные глаза.
— Талантлива? — Этот вопрос королева задала с самым невинным видом.
— Да, — простодушно откликнулась Энн, — она великолепная актриса.
Джин толкнула локтем сестру так, что та едва не свалилась со скамьи. На лице королевы мелькнуло удовлетворение.
— Если я правильно поняла, Роузи так хорошо знала поместье, что это убедило вас в ее наследных правах? — Голос Елизаветы был полон скептицизма Она разыгрывала недоверие, и леди Хонора попалась на удочку.
