Кэндис Герн - Ярмарка невест
– Это чудесно.
Верити обняла Джеймса и положила голову ему на плечо. В течение нескольких минут она стала совсем другой женщиной. Мужчина, которого она обожает, считает ее красивой и желанной. Теперь гордость будет настоящей гордостью, а не маской, прикрывающей стыд.
– Спасибо тебе, Джеймс. Ты не представляешь, что это для меня значит. Я... – Верити чуть не сказала, что любит его, но замолчала до того, как слова у нее вырвались. Она не знает, что он чувствует по отношению к ней. То, что он хочет ее, еще не значит, что он ее любит. Если она признается ему в любви, а он нет, между ними возникнет неловкость.
Джеймс поцеловал ее в макушку.
– Я сделал это с удовольствием, мадам. – Он высвободился из ее объятий и сел. – А теперь, моя дорогая, нам надо многое обсудить. Иди под одеяло, здесь будет тепло.
Они опять устроились в постели, подложив себе под спину подушки и натянув одеяла на грудь. Джеймс под одеялом держал Верити за руку.
– Я рад больше, чем ты можешь себе представить, – сказал он, – тому, что ты хочешь вернуться в Пендурган, что ты нашла там свое счастье, несмотря на то как все началось. Но после признания твоего брака недействительным я бы не хотел втягивать тебя в новый скандал, требуя, чтобы ты жила там в качестве моей любовницы. Потому что я собираюсь провести еще много ночей, занимаясь с тобой любовью. Я думаю, что было бы лучше, если бы мы... поженились.
Сердце Верити замерло у нее в груди. Она не знала, сможет ли оно выдержать еще одно потрясение. Но такое... ах, такое она выдержит.
– Поженились?
– Да, если ты согласна. По-моему, это самое лучшее, что можно сделать, не правда ли?
Самое лучшее, что можно сделать? О, конечно!
– Думаю, ты прав, – сказала Верити, сдерживая свой восторг.
– Значит, ты выйдешь за меня замуж, Верити?
– Да, Джеймс, я выйду за тебя замуж.
Он повернулся и нежно поцеловал ее.
– Спасибо, моя дорогая. Я надеюсь, что ты об этом не пожалеешь. Ты же знаешь, что я не подарок.
Не подарок? Впервые в жизни она видела перед собой возможность нормально выйти замуж, может быть, даже иметь детей с мужчиной, которого любит. Для нее это был огромный подарок.
– Прежде всего я не так молод, – сказал Джеймс. – Ты знаешь, что мне тридцать восемь лет? Я слишком стар для такой красивой молодой женщины, как ты.
Верити улыбнулась и дотронулась рукой до его серебрящихся висков.
– Ты не слишком старый, – возразила она. – Просто ты слишком много лет считал себя убийцей.
– Если я и не убийца, то сумасшедший, потому что не могу контролировать приступы, которые у меня бывают. Я не имею права взваливать на твои плечи мужчину с поврежденным рассудком, Верити.
– Твой рассудок никогда не был поврежден, – сказала она. – Твой дух был сломлен невозможностью помочь людям, которыми ты командовал, или тем, кого любил, когда они нуждались в твоей помощи. Но в отличие от рассудка дух можно восстановить, Джеймс. Посмотри только, что ты сделал для меня сегодня ночью, показав мне, что я не ущербная и могу быть желанной, ты смыл с меня годы тайного стыда и чувства вины. Ты помог мне излечить мой дух, Джеймс. Позволь мне помочь излечить твой.
У него из горла вырвался странный сдавленный звук, и Джеймс притянул Верити к себе, крепко прижав ее к груди. Он долго держал ее так, не говоря ни слова.
– Спасибо, Верити, – сказал он наконец. – Спасибо, что веришь в меня. Я постараюсь, чтобы ты не пожалела о том, что вышла за меня замуж.
Джеймс поцеловал Верити, и поцелуй вновь всколыхнул волну обоюдного желания. Они снова занялись любовью, сначала медленно, потом неистово. Верити уснула в объятиях Джеймса, свернувшись рядом с ним в клубок, как котенок, довольная и умиротворенная.
Карета Джеймса въехала на посыпанную гравием дорожку, когда солнце уже садилось. Он опустил окно кареты и в изумлении смотрел на свое почти неузнаваемое имение: Пендурган преобразился в ярмарочную площадь. Джеймс едва мог поверить своим глазам.
Навесы и временные строения расползлись во всех направлениях, а люди – Боже милостивый, как много людей! – толпились везде, куда бы он ни посмотрел. Ярко горящие факелы придавали всему окружающему праздничный вид. Нет, это были не факелы. Что-то более крупное. Смоляные бочки? Зрелище было великолепное.
– Милая моя Верити, – сказал он. – Ты превзошла сама себя. Я буквально потрясен. Это чудесно!
– Правда?
Верити широко улыбнулась. Ее переполняли гордость и возбуждение. Все это она сделала для Джеймса. Он схватил ее и крепко прижал к себе. Чувства были настолько сильны, что слова казались слишком слабыми, поэтому он просто держал Верити в объятиях и надеялся, что она все понимает.
Когда карета приблизилась к большому помосту под каштанами, раздался чей-то возглас со стороны собравшихся вокруг столов, поставленных на лужайке у главного входа. За считанные секунды вокруг кареты собралось столько народу, что кучер вынужден был остановиться.
– Добро пожаловать домой!
– Прекрасный праздник, милорд!
– Лорд Харкнесс приехал!
Ник Трегоннин открыл дверцу кареты и вытащил лестницу. Бросив шляпу и плащ на противоположную скамью, Джеймс вышел, повернулся, чтобы помочь выйти Верити, и лишь после этого стал лицом к толпе мужчин и женщин, которые хотели с ним поздороваться. К нему тянулись руки со всех сторон. Зак Маддл и Гереис Палк, Эзра Нун и Нэд Третован, Дики Нанпин и Том Бедрутан и многие другие, Джеймс не мог уследить, кто именно, так как поворачивался то в одну, то в другую сторону, отвечая на радушные приветствия.
Ему жали руку, хлопали по спине, тянули к центру празднества. Джеймс шел в сопровождении толпы, как король со своей свитой. Это было удивительно. Эти добрые люди, которые ненавидели, презирали, даже боялись его в течение почти семи лет, сейчас обращались с ним как с вернувшимся героем. Огромную кружку эля ему в руку сунул не кто иной, как старый Артфул. Седой хозяин пивной поднял руку, призывая к тишине.
– Я хочу сказать тост за его милость, – заявил старик, – за то, что он снова устроил для нас этот прекрасный праздник, даже лучше, чем раньше. За лорда Харкнесса!
– За лорда Харкнесса! – подхватила толпа.
Джеймс поднял свою кружку вместе со всеми и смаковал хорошее, крепкое местное пиво. После этого он тоже поднял руку, призывая к тишине.
– Я хочу поблагодарить вас всех за то, что вы пришли, – сказал он. – Мне очень жаль, что я приехал так поздно, но теперь, когда мы здесь, я рад увидеть, что вас так много. Выпьем за то, чтобы продолжить традицию.
– За праздник! За праздник!
– И еще один важный тост, – добавил Джеймс и покосился на стоящую перед толпой Верити. – За миссис Озборн, так много работавшую, чтобы праздник удался.
