Роберта Джеллис - Меч и лебедь
— Есть еще кое-что, Роберт. Саймон при смерти.
— Нортхемптон умирает? Он ранен?
— Он просто стар. Он продержится еще немного, но в таком состоянии не сможет заниматься воспитанием детей. Будешь ли ты руководить Джеффри и возьмешь ли Ричарда в свое поместье? — Рэннальфу во что бы то ни стало нужно было заручиться словом своего старого друга. Он знал, что, если Лестер пообещает, он станет защищать мальчиков до конца.
— Я бы сделал это и без твоей просьбы, Рэннальф, но ты говоришь так, как будто уже умер. Ты ведь не так стар, как Нортхемптон.
— Но мне еще придется сражаться. Юстас не позволит Стефану заключить перемирие, которого он так хочет.
— Ты уже исполнил свой долг и даже больше, Рэннальф, и ничем не обязан Стефану.
— Не оскорбляй Стефана при мне. Я хочу сражаться. Мне это нужно. Бесполезно переубеждать меня.
Лестер вздохнул.
— Рэннальф, ты знаешь, куда дует ветер, но понимаешь ли, с какой силой? Почему леди Уорвик так хотела избавиться от тебя?
— Она думает, что Стефан отказался от меня и Юстас ищет малейшую возможность нанести удар.
— Ты не должен никому говорить о том, что я скажу тебе. Ты ничего не можешь предотвратить.
— Я умру за Стефана, но никого не потащу за собой.
— Я послал письмо Генриху и в удобное для нас время присягну ему. — Уверенный, что Рэннальф о многом догадался, Лестер почувствовал облегчение. — Если мои вассалы не окажут сопротивления, Генрих легко продвинется на восток. Вернемся к Гундреде, я уверен, что она сдастся.
— Но Уорвик сейчас со Стефаном!
— Уорвик ничего об этом не знает, а если ему скажут, он не поверит. — Лестер покачал головой. — Он не сможет остановить ее. Она сделает это ради детей. Ты говоришь, что Нортхемптон умирает? Его сын после смерти отца тоже присягнет на верность Генриху. Кто остается?
Когда потрясение прошло, Рэннальф выдавил:
— По правде говоря, чем быстрее, тем лучше. Меньше крови прольется.
— Бога ради, Рэннальф, это займет совсем мало времени. Ты не можешь спокойно переждать в Слиффорде?
— Нет, не могу. Говорю тебе, я жажду крови. Возможно, Кэтрин пойдет по пути Гундреды. Это спасло бы Джеффри и Ричарда.
Лестер во все глаза смотрел на Рэннальфа и был поражен его злобным тоном. Что-то происходило с его молочным братом. Рэннальф никогда не позволял обсуждать свои дела, никого не впускал в свою личную жизнь. Приходили к нему радость или горе, он переживал это в одиночку. Всегда было так.
— Если ты жаждешь крови, это твое личное дело. Но почему ты не можешь ограничиться Бигодом? Рэннальф, послушай меня, через несколько недель я смогу переговорить с Генрихом. Ему не нравится Бигод, как и Стефану. Сражайся с Норфолком, и все еще будет хорошо.
Взгляд Рэннальфа был холоден и тверд, как серые стены замка.
— Не возрождай во мне надежд, Роберт. Это жестоко. Если Стефан позовет меня, я приду. Я пришел бы и к тебе, если бы это была твоя предсмертная битва.
Теперь Лестер все понял и спорить больше не пытался. Он убеждал Рэннальфа остаться с ним, но Рэннальф понимал, какое смятение вызовет перемена в привязанностях Лестера. Несмотря на свое нежелание, Рэннальфу надо остаться дома, где он сможет подавлять восстания своих вассалов и защищать свои границы от Норфолка.
* * *Промокшие и замерзшие гонцы принесли Кэтрин новость о приезде графа. Часом позже она уже обнимала и целовала продрогшего мужа, держа его лицо в своих ладонях. Она так радовалась, видя его живым и невредимым, что не заметила, как наступила ночь. И только тогда она почувствовала, как холодно отвечал муж на ее ласковые объятия. — Рэннальф, ты еще сердишься на меня? — спросила она после неловкого молчания.
— Сержусь? За что? За отказ людей Соука и за то письмо? Нет, я все понял.
— Тогда что произошло? Где Джеффри? «Она беспокоится о Джеффри, — подумал Рэннальф, — хотя знает его так мало. Несомненно, она будет защищать его детей, как Гундреда Уорвик своих собственных».
— Джеффри снова с Нортхемптоном, — ответил Рэннальф. — Я думаю, Саймон умирает. Старшие сыновья сторожат его земли, а Джон слишком мал, чтобы заботиться об отце. Если Бигод нападет и мне будет нужен Джеффри, я вызову его, — уклонился Рэннальф от ответа на вопрос.
— Что случилось? — настаивала Кэтрин.
— Я устал, оставь меня в покое.
— Ты мой муж. Я должна все знать!
— Приказываю, оставь меня в покое, — резко сказал он.
— И не подумаю! Наступило время, когда честь стала слишком дорого стоить. Я не хочу стать нищей, изгоем. Ты думаешь, я глупая женщина и не понимаю, что происходит? Я написала Лестеру и получила ответ, у меня к тому же есть письма Гундреды Уорвик.
— Тогда поступай, как она! — прорычал Рэннальф. — Сделай даже больше. Вот нож и моя обнаженная грудь! Ударь и спаси себя от беды, которую я навлек на тебя!
Кэтрин с ужасом схватила нож и отбросила в сторону.
— Рэннальф, ты не должен!..
— У меня хватает грехов, и я не хочу вечного проклятья.
— Рэннальф, — страстно умоляла она, — ты нам нужен, нам всем. Я не хочу снова стать вдовой и быть проданной по высочайшему приказу. Неужели ты переложишь тяжелую ношу на плечи Джеффри? Подумай хотя бы о Ричарде!
Кэтрин вцепилась в него, но он отшвырнул ее и начал смеяться, все громче и громче, пока вся комната не задрожала от его смеха.
— Никому я сейчас не нужен, никому из вас, — выдохнул он и перевел дыхание. — Ты закрыла дорогу к жизни для меня, Кэтрин, — ты!
— Я? Господи, что ты говоришь?! Я люблю тебя!
— Да, я верю, но ты все равно не нуждаешься во мне. Ты доказала это, когда удержала своих вассалов от участия в войне и так все устроила, что не мог придраться даже Юстас. Видишь, я называю их твоими вассалами. Ты можешь остаться вдовой, но никто не получит тебя без твоего желания. И мне не нужно бояться за своих детей. Ты защитишь Ричарда от самого дьявола, если понадобится. Моя смерть освободит тебя и Джеффри, чтобы переметнуться к Анжуйцу. Генрих будет благосклонен к тебе ради памяти твоего отца. Я не нужен никому, кроме умирающего короля.
Кэтрин упала, и Рэннальф сделал движение, пытаясь ее удержать. Он даже и подумать не мог, что она притворяется, пытается оттянуть время, чтобы еще раз попробовать переубедить Рэннальфа. Длинные ресницы дрожали, слезы градом катились из глаз.
— Ты не любишь меня, — прошептала она. — Ты не можешь и не должен говорить со мной о смерти. Если ты умрешь, я тоже умру от горя.
— Никто еще не умирал от горя, — устало сказал Рэннальф, думая, что и его, и Стефана давно бы похоронили, если бы такая боль могла убивать.
— Ты жесток и эгоистичен. Ты считаешь, что нет ничего страшнее смерти. А если ты попадешь в плен или тебя сошлют? Тогда мои владения будут конфискованы, как и твои. Джеффри не перейдет к Анжуйцу. Он потратит свою жизнь, пытаясь освободить тебя, или станет нищим в чужой стране.
