Колин Фолкнер - Предназначено судьбой
— Впервые вижу подобное.
— Ты думаешь, это пиратский корабль?
— Очень возможно. Ты только посмотри: низкая посадка, косые паруса, обтекаемый корпус.
— Кто же это может быть?
Дункан покосился на пистолет в ее руке.
— Есть у меня кое-какие предположения.
Они молча смотрели, как незнакомый корабль входит в бухту и бросает якорь возле «Королевской удачи».
— А вдруг это Индиго?
— Это не исключено. Джилли, вернулась бы ты в дом.
— Уилл — мой сын. Я тоже имею право защищать его. И еще я имею право знать столько же, сколько знаешь ты.
— Джиллиан… Смотри, они спускают шлюпку. — Он достал из кармана подзорную трубу. — Чтоб я провалился!
У Джиллиан бешено заколотилось сердце. Неужели какие-нибудь новости о Беатрисе? А вдруг пират позволил ей вернуться в колонии?
— Кто это? Индиго?
Тут она разглядела в шлюпке женщину в белом платье.
— Дункан! Это Беатриса? Он ее привез?
— Смотри сама. — Дункан передал ей трубу. — Можете идти в дом, — сказал он работникам. — В шлюпке только двое. Но приглядывайте за кораблем. Если откроют огонь — все сюда.
Джиллиан с трепетом поднесла к глазу подзорную трубу. А что, если это не Беатриса?
— Ой, не может быть! — прошептала она, улыбаясь. — Это она! Дункан, это Беатриса! — Она схватила его за загорелое плечо. — Он все-таки привез ее!
Дункан тоже улыбался, видя, как она счастлива.
— Ну вот, теперь мне можно не плыть на Ямайку.
Он забрал у нее пистолет и отдал одному из слуг.
— Пойдем, Джилли, встретим твою сестру. — И протянул руку.
Джиллиан подумала, что все равно будет любить Дункана, даже если они расстанутся. Другому мужчине в ее жизни места нет.
— Пойдем.
Взявшись за руки, они спустились на пляж. С моря дул соленый ветер, трепал им волосы, к ногам ластились зелено-голубые волны.
Джиллиан бросилась вперед, крича:
— Беа! Беа!
Тем временем шлюпка ткнулась носом в песок.
— Джил! — просияла улыбкой Беатриса. Она была в белом платье французского покроя, широкополой соломенной шляпе и закрывалась от солнца кружевным зонтиком. Бриллиантовые серьги посверкивали в ее ушах, а светлые волосы были уложены в замысловатую прическу.
Рядом с ней находился Индиго собственной персоной. Он предложил Беатрисе руку и помог ступить на берег. Сестры бросились друг другу в объятия.
Джиллиан смеялась, но Дункан видел, что она в любой момент может разрыдаться.
— Беа, ты ко мне вернулась!
— Не вернулась, а приехала в гости, — поправила Беатриса, целуя сестру в щеку. — Потом назад, на Ямайку.
— Назад? Но зачем?
— Рада вас видеть, — сказала Беатриса, обращаясь к Дункану.
Он кивнул, потом, слегка покраснев, приблизился к ней и поцеловал:
— Рад, что вы живы и здоровы, сестра.
— Судя по тому, как похудела Джиллиан, вы стали отцом, сэр, — заметила Беатриса, поправляя шляпку.
Дункан горделиво улыбнулся:
— Да, у нас красивый, здоровый мальчик.
— Я очень за вас рада.
Беатриса взяла за руку Индиго. Пират был тоже одет во все белое, да и шляпа у него была точь-в-точь такая же, как у Беатрисы.
— Познакомьтесь с моим мужем. — Беатриса застенчиво улыбнулась, а Индиго смотрел на нее во все глаза. — Господин Индиго Мульдуне.
У Джиллиан отвисла челюсть.
— Это твой муж? — пролепетала она. — Так вот почему ты говоришь, что приехала в гости? Но как ты могла выйти замуж за пирата? Ведь он пытался убить нас!
— Индиго больше не пират. Он искренне раскаивается в своих былых прегрешениях. Отныне он будет заниматься только выращиванием сахара. Все абсолютно законно, уверяю вас.
Однако Джиллиан все так же хлопала глазами, ничего не понимая.
— Мы плывем в Каролину. Королевский губернатор должен даровать моему мужу полную амнистию.
Дункан усмехнулся. Он слышал об этих так называемых «амнистиях». Стоили они недешево, но королевский губернатор действительно имел право даровать помилование, кому пожелает, — и за цену, которая покажется ему уместной.
— Должно быть, дорого придется заплатить? — насмешливо спросил Дункан.
— Разумеется, — с достоинством ответила Беатриса. — Но надо же возвращать свои долги обществу.
Индиго снял шляпу, поклонился и впервые открыл рот:
— Рад видеть вас, милорд, в добром здравии. Хочу воспользоваться этим случаем, чтобы принести свои глубочайшие извинения… Я ошибался — скажем так. Беатриса открыла мне глаза.
Дункан чуть не расхохотался. Все это было очень забавно, а забавнее всего было то, что Дункан верил в искренность этого прохвоста. Сразу было видно, что он любит Беатрису. Во всяком случае, эта парочка выглядела куда более счастливой, чем Дункан и Джиллиан.
— Разумеется, вы не сможете забыть то зло, которое я вам причинил. Но прошу вас простить меня, как подобает прощать доброму христианину, — продолжил Индиго.
Дункан грозно прищурился:
— Насколько благородны ваши намерения относительно Беатрисы? Или же она вам понадобилась только для того, чтобы получить амнистию?
Индиго обиженно развел руками:
— Вы видите перед собой нового человека, сэр. Я люблю ее. — Он поцеловал Беатрисе руку. — Слава Богу, я понял это вовремя. Еще чуть-чуть, и я совершил бы непоправимую ошибку, вступив в предосудительную связь с ее сестрой.
Он поцеловал Беатрису в губы.
Дункан вздрогнул.
— Что вы сказали?
— Я сказал, что, благодарение Господу, не успел вступить в плотскую связь с уважаемой Джиллиан. Признаться, искушение было велико. Не обижайтесь, сэр, но ведь все считали, что вы умерли. — Он не отрываясь смотрел на Беатрису. — Как я рад, что все сложилось именно так.
Джиллиан укоризненно посмотрела на Дункана, как бы говоря: «Вот, а ты мне не верил!»
Утратив дар речи, он смотрел на ее печальное лицо, читая упрек в ее глазах. Какую роковую ошибку он совершил! Возможно, это самая страшная ошибка в его жизни, а Дункан оступался не раз и не два. Он не поверил жене, а теперь выяснилось, что она говорила чистую правду. Дело не в том, что слова Джиллиан подтвердил пират — он мог и соврать. Но выражение лица у Индиго было такое, что Дункан понял — пират не лжет.
— Простите меня, — пробормотал Дункан, — но я должен поговорить с женой наедине. Поднимитесь на веранду, выпейте чего-нибудь прохладительного.
Беатриса взяла мужа под руку.
— Не беспокойтесь, мы немного погуляем по берегу. Соскучились по твердой земле.
Дункан повел Джиллиан в дом.
— Ну что еще? — раздраженно спросила она.
— Нужно поговорить.
