Бертрис Смолл - Филиппа
И, выйдя из лохани, принялась снова вытираться.
Он взялся за котелок и, посчитав, что вода достаточно теплая, стал мыться, после чего жена принесла ему второе полотенце. Одетые в одни камизы, они собрали остальную одежду и направились к лестнице, ведущей на второй этаж, где были их покои.
— Позови Люси и прикажи всем ложиться спать, — прошептал он. Филиппа кивнула.
— Но помни, мы должны выехать на рассвете, — улыбнулась она, откидывая одеяло.
Потом позвала Люси и отпустила на ночь.
— Мы уезжаем рано, так что лучше лечь сейчас, — наставляла она. — Только убери сначала лохань.
— Конечно, миледи, и закрою кухонную дверь. Питер давно храпит в конюшне. Спокойной ночи, миледи, милорд.
Вскоре Филиппа услышала быстрые шаги на ступеньках.
— Иди ко мне, — сонно позвал Криспин.
Филиппа сняла камизу и забралась под одеяло. Он обнял ее и тут же захрапел. Но среди ночи проснулся, и она снова таяла в его объятиях; прежде чем сон вновь завладел ими.
— Мы не сможем любить друг друга в постели, пока не доберемся до Франции, — пробормотал он.
— Король и королева были бы шокированы твоим сластолюбием, — лукаво объявила она, хотя была согласна с мужем. В последнее время она стала менее благочестива и чопорна и честно признавалась, что ей доставляет удовольствие супружеская постель. Очевидно, королева так не считала, хотя никогда не говорила на эту тему. Как грустно! Филиппа желала каждой женщине получать такое же наслаждение от любовных игр с супругом.
На следующий день выглянуло солнышко, заставшее их уже на дороге в Кентербери. Чем ближе они подъезжали к городу, тем оживленнее становились дороги. Оказавшись в Кентербери, где должны были встретиться с остальными придворными, они остановились в маленькой гостинице «Лебедь», в которой лорд Кембридж предусмотрительно заказал для них комнаты. Но гостиница была так переполнена, что Питеру пришлось спать на сеновале конюшни вместе с другими слугами, а Люси кое-как втиснула в комнату господ раскладную кровать.
Император еще не прибыл, но королева ожидала племянника со дня на день. Филиппа немедленно доложила о своем приезде и была благосклонно встречена.
— Ты счастлива, дитя мое? — приветливо спросила королева.
— Очень, — кивнула Филиппа, — и готова служить вам, мадам.
— Когда мы вернемся, я освобожу тебя от службы. Вокруг меня много незамужних женщин, а ты, как твой отец и мать, была верна и предана дому Тюдоров. Однако теперь ты обязана исполнить долг перед мужем, подарив ему наследника. Никто не усвоил этого основного правила успешного брака лучше, чем я, дитя мое.
— Но, мадам, — запротестовала Филиппа, — я с радостью буду служить вам вечно!
Королева протянула руку и нежно коснулась щеки молодой женщины.
— Знаю, дорогая моя. Если мне и повезло в чем-то, так это в той любви, которую дарили мне ты и твоя добрая матушка. Но, подобно Розамунде, ты должна отныне жить собственной, а не моей жизнью. Я позволила тебе и твоему мужу поехать со двором во Францию в награду за твою верность, но когда мы вернемся, я попрощаюсь с тобой. Ты всегда будешь желанной гостьей при дворе, но твоя главная обязанность — произвести на свет детей.
— О, мадам, мое сердце разбито! — всхлипнула Филиппа. — Я никогда не вышла бы замуж, знай, что больше не смогу вам служить.
— Вздор! — тихо рассмеялась королева. — Ты не годишься в невесты Христовы, несмотря на страстные заявления в прошлом году. Как и твоя матушка, ты предназначена для жизни жены и матери. Для женщины нет лучшей судьбы, Филиппа. А теперь вытри слезы. Ты среди моих самых красивых дам, и я хочу, чтобы мы вместе встретили моего племянника.
— Как будет угодно вашему величеству, — покорно пробормотала Филиппа.
Вечером она долго и расстроенно жаловалась мужу на решение королевы.
— Мне очень жаль, — вздохнул он, — но королева считает, что так для тебя лучше. Нам очень повезло иметь такого друга при дворе. Если у нас родится дочь, когда-нибудь она тоже сможет служить королеве или принцессе Марии.
— Но нас все еще приглашают ко двору, — ответила Филиппа. — Мы ведь приедем к Рождеству, верно?
— Посмотрим, что будет, когда мы вернемся из Франции и навестим твою семью. Ты можешь к тому времени забеременеть, и непрерывные путешествия будут не для тебя. Я не вынесу, если с тобой что-то случится.
— Почему? — безжалостно бросила она. — У тебя останутся желанные земли.
— Потому что для меня ты имеешь такую же цену, как земли, — спокойно ответил он.
— Может, ты влюбился в меня? — удивилась она.
— Не знаю. Мы слишком недолго прожили вместе. Как по-твоему, ты могла бы полюбить меня, Филиппа?
Филиппа надолго задумалась, прежде чем ответить:
— Еще не уверена. Я видела, какой бывает любовь и как она может либо поднять человека в небо, либо причинить ужасную боль. Я думала, что люблю Джайлза Фиихью, но потом поняла, что ошибалась, ибо муки этой потери давно улетучились из моей памяти и сердца. Если бы я действительно любила его, такого не могло быть.
— А меня? Меня ты можешь полюбить? — допытывался он.
— Не знаю, — продолжала дразнить его она. — Мы слишком недолго прожили вместе.
— С тобой нелегко! — засмеялся он.
Филиппа хотела узнать, отправится ли маленькая принцесса Мария на свидание с дофином, своим нареченным, но от придворных услышала, что та останется в Ричмондском дворце под присмотром герцога Норфолка и епископа Фокса, которые будут вместе править государством в отсутствие короля. Принцесса попрощалась с родителями в Гринвиче, а оттуда отправилась в Ричмонд, в то время как они двинулись к побережью, добравшись до замка Лидс двадцать второго мая. Уже двадцать четвертого король со свитой оказались в Кентербери, а еще через два дня английский флот торжественной канонадой приветствовал императора Карла V, чьи корабли вошли в Дуврский пролив.
Криспин и Филиппа поскакали в Дувр, узнав, что кардиналу Вулзи сообщили о скором прибытии императора. Они стояли в собравшейся на пристани толпе, наблюдая, как император сходит на берег под балдахином из золотой парчи со своей эмблемой — черным орлом. Навстречу ему шагнул толстый надменный кардинал, почтительно кланяясь и широко улыбаясь. Слов его за шумом толпы слышно не было. Они знали, что кардиналу Вулзи поручено сопровождать императора в Дуврский замок, где ему предстоит провести ночь.
Назавтра был Духов день. Король, которого известили о прибытии племянника не так быстро, как кардинала, поспешно выехал в Дувр и успел приветствовать императора как раз в тот момент, когда тот спускался по лестнице. Генрих лично проводил его в Кентербери. По всему пути его следования вдоль дорог собирались англичане, чтобы радостными криками встретить императора и короля. Французов, по старой памяти, они не очень любили.
