Моника Маккарти - Неукрощенный
Изабель заглянула в это холодное и непреклонное лицо. Глаза блестели сталью, рот превратился в узкую линию над упрямой челюстью.
– Ты должен мне поверить, я рассказала бы все, если бы только была уверена, что ты не разорвешь помолвку. Я хотела рассказать в ту ночь, когда ты лежал раненный, но испугалась. Боялась, что не простишь меня.
– Ты была права, – произнес он с каменным выражением лица. Ничего не промелькнуло у него в глазах.
– Ты признался, что любишь меня, Рори. Тогда почему не хочешь выслушать?
Он рассмеялся, рассмеялся безжалостно.
– Наверное, ты догадалась, что я лгал. Мне было жалко тебя. Жалко оттого, что твоя семья так явно пренебрегает тобой. Я был благодарен за все, что ты сделала для Маргарет. И ты тогда очень нуждалась в благодарности. Кстати, когда я это говорил, мне казалось, я умираю.
У нее дернулась голова, словно он наотмашь ударил ее. Это неправда! Он должен любить ее. Это не могло быть просто жалостью. Или могло? Правда ранила. Он умело выбрал оружие и знал, как ей сделать больно. И все равно она знала, что их связывало нечто.
– Если хочешь, можешь отрицать, что любишь меня, но после счастья, которое соединяло нас эти несколько месяцев, ты не можешь быть ко мне равнодушен.
– Нас связывала похоть, Изабель. Не путай ее с человеческими отношениями или каким-нибудь более глубоким чувством. – Он нарочито нагло оглядел ее с ног до головы, как рассматривают лошадь на ярмарке. – Ты исключительно красивая женщина с роскошным телом, чего греха таить. Полагаю, не случайно Слит выбрал именно тебя мне в невесты. – У него торжествующе вспыхнули глаза, когда она смутилась. – Очень удачный выбор. С первого взгляда мне захотелось затащить тебя в постель, как и любую другую красивую женщину. Но красота приедается. Мне уже порядком надоел наш временный договор. Твое вероломство только ускорило неизбежное.
Красивая оболочка. Вот как он к ней относился. Это было все, что он видел.
Может, ничего другого в ней и не было.
Оглушенная горячностью его отказа, она вдруг ощутила, как его слова убивают мечту о счастье, оставляя в сердце зияющую пустоту. И все равно она не хотела умирать, отказывалась сдаваться.
– Позволь мне объяснить, пожалуйста, Я согласилась помочь дяде только из-за того, что он мог выступить вместе с моим отцом против Маккензи. Если бы я отказалась, он не стал бы поддерживать отца. – Отчаяние, которое прозвучало в ее голосе, было ответом на окончательное решение, прозвучавшее в его словах. Она умоляюще схватила его за руку.
Рори резко оттолкнул от себя Изабель.
– Я давал тебе время объясниться. Это время ушло. Я предупреждал, что не потерплю обмана. Поэтому теперь нам нечего обсуждать. Ты шпионила. Водила за нос меня и мою семью. – Он сделал паузу, ловя ее взгляд, чтобы не осталось никакого недопонимания. – Для меня ты умерла.
Вот тут всем нутром, всем своим разбитым сердцем она наконец поверила ему. Выражение его глаз не вызывало сомнений. Он был горцем. А горцы не прощают и не забывают предательства.
Достоинство, гордость – все было забыто. Ей хотелось рухнуть перед ним на колени и умолять выслушать ее и понять. Словно парализованная, она наблюдала, как их будущее утекает у нее меж пальцев. Мольбы были бессмысленны, с таким же успехом можно было умолять скалу. Никогда еще так горячо ей не хотелось понимания, как в этот миг. «Пожалуйста, не отсылай меня! Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь, хоть слово!» – кричало ее сердце.
– Я разрываю нашу помолвку.
«Нет, только не это!» Все для нее закончилось. Так просто. И так глупо! Словно и не начиналось. Осталась только жгучая боль в груди, в том месте, где пару часов назад сердце взмывало от счастья.
Изабель смотрела, скованная ужасом, как он развернулся и вышел вон. Дверь грохнула позади него, добавив восклицательный знак к его словам. Она рухнула на пол рядом с шалью Бесси, уничтоженная ненавистью, которая исходила от него.
Опустив голову на руки, запустив пальцы в волосы, она в отчаянии стиснула голову. Как такое могло случиться? Изабель чувствовала, как ее душу насильно вырывают из тела, так же окончательно и бесповоротно, как он вырвал ее из своей жизни. Ее надежды и мечты о будущем были растоптаны. Она скользила во тьму.
– Бедняжка моя, – только и сказала печально Бесси, когда Изабель, захлебываясь в слезах, поведала ей, что произошло.
Но у Бесси не было никакого волшебного слова, которое могло бы помочь.
Она взяла Изабель за подбородок, приподняла ей лицо и вытерла бегущие ручьями слезы.
– Я знаю, это будет трудно выслушать. Но мне кажется, что лучший выход для тебя – уехать сейчас, как приказал Рори. Он в ярости и может сделать, что угодно. Гордость для горца – это главное в жизни. Обманув его доверие, ты не только разбила ему сердце, но нанесла урон его отношениям со своими людьми. Время – самое лучшее лекарство. Тебе нужно трезво подумать, как заставить его понять тебя. А ему требуется время, чтобы забыть эту боль.
Изабель понимала, что она права, но как ей вынести отъезд? Все, кого она любила, оставались здесь. Даже Бесси.
Словно зная, о чем думает Изабель, Бесси предложила:
– Я могу поехать с тобой. Роберт меня поймет.
Тронутая самоотверженностью любимой наперсницы, Изабель схватила ее за руки и расцеловала.
– Бесси, дорогая моя, сейчас твоя жизнь в Данвегане. Я ни за что не попрошу тебя уехать со мной. То было моим решением. Я знала, на что шла, соглашаясь с планом дяди. Просто мне в голову не приходило, что можно так много потерять.
Утонув в теплых любящих объятиях няньки, Изабель позволила себе расслабиться и выплакать свое горе. Она рыдала безутешно – как могут рыдать только те, кто по-настоящему любил и в одночасье все потерял. Она плакала, пока не кончились слезы, не в силах сдержать позывы к рвоте в конце. Бесси обеспокоенно наблюдала за ней.
Время прошло очень быстро. Изабель стояла у окна и смотрела, как темные тучи заволакивают небосвод, как оранжевое солнце начало свой медленный спуск за западную кромку горизонта. Почти стемнело. Она понимала, что нужно паковать вещи, но вместо этого продолжала стоять у окна. И ждала.
Изабель почти не отдавала себе отчета, что Бесси начала сборы. Подобрав разбросанную одежду, она отобрала ту, что нужно было забрать с собой, а остальную, за которой пришлют позже, сложила в кофр возле кровати. Но Изабель так и продолжала глядеть за окно в ожидании, когда с последним проблеском солнца погаснет ее надежда на счастье.
Занятая своим горем, Изабель не сразу услышала стук в дверь. Нет, не теперь. Ей не удавалось заглушить рыдания, сотрясавшие тело, поэтому открывать отправилась Бесси.
