Жаклин Монсиньи - Флорис-любовь моя
— Да свершится воля Господня! Да свершится воля Господня!
А Брат-Полено уже вопил своим трясучкам:
— Сестры мои, защитим рыцарей Христовых!
К великому изумлению Большого Тома и людей с Нового моста, на помощь им пришли растрепанные полубезумные женщины с обнаженной грудью, в разорванных юбках. Трясучки кусали и царапали разбойников из Сен-Медара с криком:
— Умрем во славу Христа!
Благодаря нежданной подмоге, люди с Нового моста смогли перевести дух. Однако бандиты вскоре обратили в бегство толпу истеричек, которых продолжал понукать взгромоздившийся на крест Брат-Полено:
— Умрите, сестры мои, умрите!
Тем временем Флорис привел в неистовство своего противника ложными выпадами и подсечками, но ему никак не удавалось нанести удар, тогда как Однорукий ухитрился ранить его в бедро. Боли Флорис не чувствовал, ибо сердце его переполняла ненависть.
— Э, э! — насмешливо скалился Однорукий, удивленный выносливостью Флориса. — Никак не ухватишь этого гаденыша!
Флорис улыбнулся. Ли Кан всегда учил его использовать ошибки разгоряченного противника. А Однорукий начинал заметно нервничать. Он подпустил Флориса слишком близко к себе, и юноша удвоил осторожность, подстерегая удобный момент. К несчастью, время шло, и люди с Нового моста уже выдыхались под напором превосходящих сил. Им нужна подмога, но сначала Флорис должен разделаться с Роньона. Казалось, Большому Тома и его друзьям, а значит, и Флорису, суждено погибнуть: у юноши не оставалось на сей счет никаких сомнений — даже если бы он убил Однорукого, с ним расправились бы оставшиеся бандиты. И тут раздался голос, хорошо знакомый Флорису, — тот самый голос, что звучал всегда, если Флорису грозила опасность:
— Держись, Флорис, мы здесь!
Юноша вздохнул с облегчением и крикнул не оборачиваясь, словно все время ждал этой подмоги:
— Адриан, защити людей с Нового моста.
Однорукий Роньона завопил в бешенстве:
— Я прикончу и тебя, змееныш, и твоих дружков.
Флорис снова улыбнулся, чем окончательно вывел Однорукого из себя. Ли Кан внимательно следил за своим учеником.
— Осторожнее, Майский Цветок, слишком близко не подпускай.
— Если хочешь, барин, мы его сами прихлопнем, — крикнул Федор, взмахнув саблей.
— Нет! — прохрипел Флорис. — Оставьте его мне, он мой.
Ли Кан и Федор с улыбкой переглянулись — ученик ничем не уступал своим учителям.
— Что это еще за болтовня? — завопил Однорукий. — Ну, змееныш, я тебя сейчас к земле пришпилю!
Грегуар, притащившийся вслед за Федором и Ли Каном, воздел руки к небу и простонал:
— Господи, опять начинается! А как спокойно мы жили в Мортфонтене! — И добавил громко: — Господин шевалье, умоляю вас быть осторожнее.
Флорис расхохотался. Внезапно в присутствии своих друзей он почувствовал себя непобедимым. А Грегуар просто бесподобен: даже в аду он не отступился бы от правил хорошего тона! Федор, сощурив свой единственный глаз, пробормотал:
— Мы не нужны барчуку, его защищает царь.
Ли Кан кивнул, сделал знак обоим спутникам, и все трое устремились за Адрианом, который пробивался к Большому Тома с его людьми. Федор был на седьмом небе от счастья, поскольку давно уже томился бездействием. Теперь он без устали взмахивал своей ужасной саблей, обращая в бегство бандитов, содрогавшихся при одном взгляде на этого ужасного казака. Ли Кан с приятной улыбкой пригвождал своих противников к могильным плитам — в каждой руке он держал по кинжалу. Грегуар палил из пистолета, большей частью не попадая в цель, но эти выстрелы наводили на врагов страх. После возвращения из России Грегуар не слишком преуспел во владении оружием, однако он настолько доверял своим друзьям и молодым господам, что повсюду бесстрашно следовал за ними, хотя жизнь, полная риска и приключений, — не для него. Адриан, со своей стороны, искусно действовал шпагой, нанося ощутимый урон бандитам, чья агрессивность явно уменьшилась. Некоторые уже предпочли раствориться во мраке, другие начали отступать. Это заметно приободрило Большого Тома и людей с Нового моста.
— На помощь! — взвизгнула Зузу-Негритянка.
Адриан в мгновение ока пронзил разбойника, который почти задушил несчастную девку. Не дожидаясь благодарностей, он бросился выручать Черкешенку, изнемогавшую в схватке с отвратным нищим.
— Я здесь! — зарычал Адриан.
Благоразумный нищий испарился мгновенно, а Черкешенка, упав в объятия Адриана, наградила его долгим поцелуем. Адриан вгляделся в девушку: она была очень красива со своими темно-рыжими волосами и матовым цветом лица. Глаза его блеснули, и он поклонился со словами:
— Мадам, сейчас я тут разберусь еще кое с кем и вернусь к вам. Подождите меня.
Несчастная застыла в изумлении, восхищенно глядя на Адриана, а тот ринулся на помощь Большому Тома. За несколько минут все было кончено: разбойники из Сен-Медара разбежались, а победителям осталось только заняться своими ранеными — убитых, к счастью, не было. Мондор извлек свои мази, чтобы заняться перевязкой. Трясучки либо сбежали с кладбища, либо попрятались за могилами. После ужасной резни полное спокойствие воцарилось в Сен-Медаре. Только Флорис и Однорукий Роньона продолжали биться при свете луны. Флорис обрел хладнокровие. Его темные кудри прилипли ко лбу, бедро и плечо кровоточили, но он ощущал в себе сверхчеловеческую силу. Казалось, будто сражается юный бог. Он перепрыгивал с могилы на могилу, умело укрывался за крестами, а затем вновь бросался на противника, совершенно ошеломленного этими молниеносными перемещениями. Постепенно все люди с Нового моста окружили их, наслаждаясь великолепным зрелищем.
— Убей его! — завопил Большой Тома.
— Осторожнее, Флорис! — крикнула Прекрасная Роза, ибо Однорукий нанес удар, целясь в горло. Зрители трепетали от возбуждения. Большой Тома шепнул Адриану:
— Навалимся на эту гадину разом. Надо помочь твоему брату.
Адриан поднял брови.
— Это еще зачем? Флорис придет в бешенство.
Однако сам Адриан тревожился. Флорис дрался отлично, но противник его, казалось, не ведал усталости, а мощью превосходил быка. Внезапно все люди с Нового моста ахнули: Флорис, поскользнувшись на плите, рухнул навзничь. Однорукий бросился на него, и оба стали кататься в пыли, вцепившись друг в друга намертво. Всего в нескольких сантиметрах от своего лица Флорис видел крючок Однорукого, который норовил выколоть ему глаза. Раненой рукой юноша пытался перехватить кинжал Роньона, направленный в горло. От зловонного дыхания бандита подступала тошнота.
— Тебе конец, паршивый мальчишка! — прорычал Роньона.
Флорис уже думал, что погиб, как вдруг на плечи Однорукого обрушился темный комок. Это спрыгнул с креста Жорж-Альбер, которому, в отличие от Адриана, были чужды понятия о чести — обезьянка, бросившись на помощь хозяину, вонзила зубы в затылок Роньона. Тот, взревев, вскочил на ноги, силясь освободиться от неожиданного врага, но Жорж-Альбер оказался цепок. Флорис, поднявшись, крикнул:
