Джулия Эллис - Эдем
— Даже думать не хочу, — тревожно признался Майкл. — Восстания — это то, чего больше всего боятся плантаторы Юга. Но в Эдеме всё будет нормально, — пообещал он. — Не волнуйся.
— Знаю, — быстро сказала Викки.
— Мы не боимся наших негров, но рабы соседей нас беспокоят. Я не побоялся бы остаться один в Эдеме, даже если в радиусе сорока миль нет ни одного белого. В Эдеме я чувствую себя в такой же безопасности, как в лондонском Тауэре.
— Но ведь у Фремонта что-то случилось, — напомнила Викки.
— Подозреваю, что отношения между Фремонтами и их рабами в корне отличаются от отношений между большинством семей Юга и их неграми, — прямо сказал Майкл. — Ты встречалась с Фремонтами. По-настоящему сильных восстаний не было с 1823 года. В позапрошлом году ходили слухи о восстании рабов на всём Юге. Большинство оказались ложными. Но из-за них было убито много невинных негров. Весь ужас восстаний в том, что в большинстве южных штатах приняты законы, запрещающие обучать рабов чтению и письму. Они не смогут понять книг аболициониста.
Майкл вернулся к разговору о деле Дина Фостера, к разговору, который, как она полагала, должен уменьшить её страх.
— Из-за подобных инцидентов, что произошли сегодня на плантации Фремонта, — грустно признал Майкл, — тяжелее привлечь к суду виновного белого.
Когда свернули на дорогу в Эдем, Викки почувствовала непривычную тревогу.
Когда экипаж подкатил к месту остановки, в галерее рядом с Сарой Викки увидела Барта в инвалидном кресле с дробовиком на коленях. На ступенях сидел мрачный Алекс, разговаривая с Джеком Лемартайном. Рядом лежало его ружьё. Когда Майкл быстро поднялся по лестнице, Барт спросил:
— Вы видели что-нибудь по пути?
— Ничего. Что случилось?
— Шестнадцать чёрных ублюдков разграбили дом Фремонта, вот что случилось, — резко сказал Барт. — Их собственные полевые рабочие. Мистер Фремонт сейчас в Билокси. Они зверски избили Мэри Фремонт, изнасиловали младшую дочь и сбежали с серебром, деньгами и оружием.
— Мы с Алексом вынуждены участвовать в охоте, — неохотно сказал Майкл.
— Нет, — возразила Сара, — мы слишком близко от плантации Фремонта, хочу, чтоб вы были здесь, пока не поймают рабов. Вы не можете оставить больного отца и трёх женщин здесь одних.
— Несколько лет в этих местах не было беспорядков, — мрачно сказал Джек.
— Не могу поверить! — содрогнулась Сара. — Мэри жестоко избита. И бедная девочка…
— Это могло случиться с любым из нас, — жёстко сказал Барт.
— Нет, сэр, — возразил Майкл. — Это случилось с Фремонтами из-за того, как они обращаются с рабами. К сожалению, я слышал про это.
— Это правда, — твёрдо сказал Джек. — Мэри Фремонт не отдаёт себе отчёта в том, что говорит, но угрожает рабам чем-то ужасным. И время от времени надзиратели слишком быстро пускают в ход кнут.
— Мы портим рабов, и они убегают, — с горечью сказал Барт. — До сих пор ничего не известно об этом проклятом Тите. Бог знает, какие разговоры он вёл среди других. Никогда не знаешь, о чём они думают. Я не доверяю ни одному из них, даже маленькому Джефферсону. Любой из них может бросить палку дальше меня.
— Не волнуйся о Тите. — Только сейчас они сообразили, что в дверном проёме стоит Эва. — Он слишком высокомерен. Считал, что слишком хорош, чтоб быть рабом. Он не донимал остальных.
— Мы пообещали за него награду в четыреста долларов, — злобно отпарировал Барт. — Кто-нибудь вернёт его.
— Не получится, — категорически сказала Эва. — Вот увидишь.
Алекс перевёл на неё холодный взгляд, лицо затвердело. Эва весело улыбнулась.
— Запомни, на Юге восстания не редкость, — с презрением сказал Барт. — В прошлом веке в Санто-Доминго была кровавая резня белых. Пять лет спустя, прямо в Ричмонде, раскрыт заговор рабов по уничтожению города. Ричмонд выставил небольшую регулярную армию для защиты столицы. И затем в 1822 году в Чарльстоне появился негр-плотник. Он выиграл в лотерею полторы тысячи долларов и купил свободу, а затем организовал заговор, чтобы захватить город.
— Папа, это не доказано, — напомнил ему Майкл.
— Слава Богу, что какой-то раб сообщил об этом хозяину, — продолжил Барт, игнорируя замечание Майкла. — И тридцать пять рабов были повешены, а тридцать четыре сосланы.
— Не было никаких доказательств, — воскликнул Майкл. — Это была чистейшая истерия.
— Хочешь сказать, что восстание Нэта Тёрнера в Вирджинии — истерия? — возразил Барт. — Это случилось всего через год после событий в Чарльстоне. К этому проклятому Тёрнеру хозяин относился слишком хорошо, и что он сделал? Собрал банду рабов и устроил бойню. Нажравшись персикового и яблочного бренди, они убили более шестидесяти белых.
— С тех пор каждый раз, когда рабы бросают косые взгляды, — сухо сказал Алекс, — кто-нибудь вопит о восстании.
Сара решительно поднялась.
— Нет необходимости всем сидеть здесь всю ночь. Викки, Эва, пошли спать. В Эдеме ничего не случиться. Мы в полной безопасности.
— Мы останемся здесь, — сказал Барт, и Викки решила, он наслаждается ситуацией. Он получит дикое удовольствие, застрелив раба. — Если кто-то появиться, то встретит радушный приём.
— В моей комнате спит Нэнси, — сказала Сара, когда она с Викки и Эвой поднималась по лестнице. — Около постели положила дубину, решив защищать меня от любого нападения.
— Ничего не случится, — скучающим голосом сказала Эва. — Те рабы, наверное, уже далеко отсюда. — Она подавила зевоту. — Что здесь делает Джек?
— Я послала за ним, — призналась Сара. — Хотела, чтоб он убедился, что вечером пересчитал всех.
— У него есть вести от Клодин?
— Ничего, — коротко ответила Сара.
Но Викки помнила, он знает, что Клодин сбежала с Жанной Колиньи. Возможно, они отправились в любимый город Клодин — Квебек Сити. Странно, подумала Викки, если Клодин и Жанна поехали в страну, где любой раб может быть абсолютно уверен в свободе.
Викки позволила Моник, явно напуганной новостями о восстании, спать у себя в комнате на соломенном тюфяке. На лбу выступил пот. Снаружи о сетку неистово бьются москиты. Из галереи, где прохладно от дующего с реки освежающего бриза, слышится приглушённый гул голосов.
Слишком взвинченная, чтоб лежать в кровати, Викки встала, удостоверилась, что Моник спокойно спит, натянула платье и совершенно бесшумно покинула комнату.
Майкл вопросительно посмотрел на неё, когда появилась в дверях, и сочувственно спросил:
— Жарко внутри?
— Пожалуй, — согласилась она, — всё равно не могу уснуть.
