Зита Кристиан - Золотые узы
Аурелия вытерла лоб сестры тряпочкой, смоченной в чистой воде, которую принес Клейтон. Она бодрствовала у постели больной, перебирая в памяти грустные воспоминания их с Виолеттой детства. Не такое будущее они рисовали в своем воображении! Правда, Аурелия предполагала, что ей придется пожертвовать любовью во имя образования и карьеры. Это предположение сбылось, но жертва далась гораздо тяжелее, чем она могла себе представить. Виолетте, по общему мнению, была уготована счастливая жизнь с обожающим и исполняющим каждую ее прихоть мужем. У нее будет роскошный дом, где она развесит свои вышивки и акварели, и у нее родятся херувимы-дети.
– О чем ты думаешь? – пробормотала Виолетта, открыв глаза. Она хотела улыбнуться, но не смогла. Аурелия погладила ее по голове.
– Да ни о чем особенном. Как ты себя чувствуешь? Виолетта облизала запекшиеся губы и с трудом проглотила слюну.
– Конец.
– Что ты, Виолетта…
Умирающая взглядом заставила ее замолчать.
– Да, я знаю. Всю жизнь я чувствовала себя драгоценностью, которую без конца полируют замшей и выставляют напоказ. За что меня ценили? За красивые прически, нарядные платья и изящную фигуру. – Виолетта посмотрела на свой вздувшийся живот, и по ее щекам снова покатились слезы. – А я только и хотела, чтобы меня любили и принимали такой, какая я есть. Иногда я мечтала, что тоже стану умной и смогу учиться в колледже. Буду уверенной в себе и независимой – как ты. И если надоем мужу, обойдусь и без него.
Аурелия была потрясена. Виолетта завидовала ее одиночеству, которое принимала за независимость, а она, старшая сестра, завидовала тому, как все балуют Виолетту, окружают любовью и вниманием. Господи, все эти годы каждая из них мечтала о том, что другой причиняло боль!
Вдруг Виолетта, набравшись сил, приподнялась.
– Где моя дочка?
– Не волнуйся – она в хороших руках.
Зачем Виолетте знать правду? Ей и так хватает горя и боли. Она вдруг попросила:
– Покажи мне серебряные пряжки Наны. Те, которые помогают не терять мужество.
– У меня их уже нет. – Аурелия тяжело вздохнула. – Одну я отдала моему другу, у которого меньше мужества, чем у меня. А другой я заплатила за очень важную услугу.
– Бедная Нана! У тебя нет ее пряжек, а у меня нет ее кольца. – Виолетта посмотрела в открытую дверь, на спину сидевшего на ступеньке Клейтона. – Я отдала кольцо ему. Но ты это знаешь, да? Поэтому ты и здесь.
– Клейтон, – попросила Аурелия. – Дай мне на минутку кольцо.
– Я бы дал, но у меня его больше нет. Аурелия смотрела на его усталое, осунувшееся лицо, ожидая объяснения.
– Я заплатил им за то, чтобы найти тебя.
– Ты хочешь сказать, Виолетту. Клейтон покачал головой:
– В полиции мне сказали, что твою сестру надо искать во Вшивом поселке.
– Тогда зачем ты отдал кольцо? Рано или поздно ты бы ее нашел.
– Я так и собирался сделать, но та женщина в баре сказала, что ты ушла со Скалли. Здесь ведь даром ничего не узнаешь. Я боялся за твою жизнь. Мне очень жаль, что так получилось. Прости меня.
– И ты меня прости, Клейтон. – Аурелия повернулась к сестре: – Ох, Виолетта, если бы я тогда в дансинге сказала тебе, что за человек Скалли…
– Я знала, что он за человек. Я всегда видела мужчин насквозь. – Она помолчала. – Нана знала, что мне пряжки не понадобятся. Я слишком глупа, чтобы бояться. Нана знала, что ты найдешь любовь и без кольца. – Виолетта посмотрела на Клейтона и сказала, едва справляясь с одышкой: – Он ведь тебя любит, правда? А ты любишь его. Я это чувствую.
– Отдохни, любимая! – прошептала Аурелия, видя, что сестре становится все хуже и что скоро наступит конец.
Перед самым восходом солнца, когда небо позолотилось в предвестии нового дня, когда проснулись и запели птицы, Виолетта застонала. Ее лицо исказилось от боли. Она попыталась подтянуть к животу ноги и резко вскрикнула:
– Аурелия! Как больно!
– Знаю, дорогая, знаю, – беспомощно сказала Аурелия, поправляя на ней одеяло.
– Дай мне чего-нибудь. Я знаю, что у тебя есть. Пожалуйста!
– Я и так дала тебе слишком много. Если дам еще, это тебя убьет.
– Аурелия! Пожалуйста!
– Я же говорю: это убьет тебя! – Аурелия подложила руки под худенькие плечи сестры и прижала ее к груди.
Когда она опустила Виолетту на подушку, та посмотрела ей в глаза.
– Я же все равно умру, – прошептала она, глядя, как по щекам Аурелии катятся слезы. – Я ведь умираю? Сколько мне осталось жить?
Аурелия хотела ответить, но не могла проговорить ни слова.
– Я доживу до завтра?
– Нет.
На лицо Виолетты вдруг снизошло умиротворение.
– А моя девочка?
– Я держала ее в руках. Она была такой хорошенькой.
– Я не хочу дожить до завтра.
Виолетта отвернулась. Только по слабым вздрагиваниям ее плеч Аурелия поняла, что сестра плачет.
На столе стояла жестяная кружка и настойка опия. Аурелия отлила порцию на глаз. Один глоток – и боль прекратится, но Виолетта, быть может, больше не придет в сознание. Аурелия только что нашла свою сестричку. Как не хотелось с ней расставаться.
– Помоги мне! – крикнула Виолетта. – Больно! Больно!
Отбросив мысли о себе, Аурелия приподняла голову Виолетты и поднесла к ее губам кружку.
– Осторожнее. Так, еще глоточек.
Боль еще не утихла, но Виолетта уже чувствовала, что через несколько мгновений все пройдет. И, словно осознав, что наступает ее последняя минута, она схватила Аурелию за руку:
– Только никому не говори о том, что я сделала в Сиэтле. И про Доусон. Поклянись, что не скажешь.
– Не проси меня об этом, Виолетта. Клейтону нужен свидетель.
– Но правда убьет маму и папу. Пожалуйста, не говори!
Аурелия не знала, что делать. Она не сумела уберечь Виолетту от горя и страданий, но может хотя бы уберечь от грязи ее память. И нежно прошептала:
– Хорошо, не скажу.
Виолетта спросила, с трудом преодолевая смыкавший ее веки сон:
– Обещаешь?
– Обещаю. – Аурелия поцеловала сестру в лоб. – Я люблю тебя, Виолетта.
Она держала сестру за руку до последнего ее вздоха.
Клейтон выкопал две могилы: для Виолетты и ее ребенка.
После похорон прошло шесть недель. Каждый день он вместе с Аурелией поднимался на тихий пологий склон и стоял поодаль, пока Аурелия на коленях предавалась горю. Клейтон пытался ее утешать, горько сожалел, что все так обернулось, но она только кивала головой и отворачивалась. Было очевидно, что Аурелия с показной холодностью отстраняет его от себя, но он надеялся, что это пройдет. И хотя Клейтон рвался поскорее вернуться в Сиэтл, он не желал уезжать без Аурелии.
И вот могилы заросли красным огневиком, первым растением, которое появляется в этих суровых краях на вскопанной земле. Август подходил к концу, каждую ночь можно было ожидать жестоких заморозков. Скоро могилы укроет снег.
