Мэри Пирс - Начало
Лицо мисс Телерра потемнело.
– Вы знаете, что школа может подать на вас в суд и отобрать зарплату, если вы не подадите заявление заранее.
– Как бы вы меня не запугивали, я все равно не вернусь сюда.
– Мисс Изард, вы с такой легкостью пренебрегаете своими обязательствами перед школой! И с такой же легкостью относитесь к деньгам, которые большинству людей достаются очень тяжело.
– Только не читайте мне нотацию. Я знаю, что такое бедность!
– Простите, мисс Изард, – холодно заметила мисс Телерра. – Но мне кажется, что вы сказали уж слишком много!
– Мне тоже так кажется, – прервала ее Бетони и пошла к двери. – Но вы должны знать еще кое-что. Я только что влепила пощечину Джулии Темпл!
Во время урока, когда она просматривала учебник ранней английской литературы, ей попалось на глаза стихотворение на староанглийском языке.
Малые птахи, что вьются у земли,
Пахарь, что на пашне с зари до зари,
Ветер, что несет струи небесных вод,—
Покуда я вдали,
Храни вас всех Господь.
Маленькие птицы на вспаханной земле! Она ясно представила их себе. Слова все время звучали в ее душе. Пахарь на пашне с зари и до зари. Все напоминало ей о доме. Она будет там через четыре дня! Господи, сохрани все это для меня. Подожди, и я вскоре буду дома!
В последний день официального прощания со школой они с мисс Телерра обменялись несколькими холодными словами. Гораздо теплее прошло расставание с Хорс и Крабб. Потом Бетони отыскала Флорри Смит и напоследок подарила ей несколько книг. На остальных в этой школе ей было наплевать. Так же холодно она распрощалась с обитателями Метлок-Террас.
– Я не вернусь сюда, – сказала она, расплачиваясь с миссис Брим.
– Прекрасно, мисс Изард, – ответила ей миссис Брим.
– Прощай, Руби, – сказала Бетони.
* * *Бетони все время торопила поезд, ей так хотелось, чтобы поездка уже была позади. Проезжая по серым замерзшим окрестностям Лондона, Бетони вдруг испугалась, что снова может опоздать – что ее дом и семья, и все, что ей дорого и принадлежало к ее прошлой жизни, может разрушиться в какой-то страшной катастрофе. Уверена ли она, что они все еще там, и живы и здоровы? Ее письмо, где она сообщала время прибытия, просто напросто было действием ее веры, и она молча и постоянно молилась. Пусть они дождутся меня… Господи, спаси и сохрани их!
Но вот поезд подъехал к станции в Чепсуорте, и она увидела отца, стоявшего и курившего трубку. Так же было и тогда, когда он провожал ее. Как будто прошедшие месяцы были всего лишь неприятным и долгим сном. По в тот раз у него было хмурое, потерянное лицо, теперь на нем сияла радостная улыбка. Тогда она хотела покинуть его, а сейчас ей показалось чудом, что ее отец существует на земле и приехал ее встречать. Его улыбка и улыбка Бетони были такими же теплыми, как лучи ласкового солнца.
– Я думал, что ты никогда не приедешь, – сказал ей отец. – Я даже не могу тебе сказать, сколько времени я уже жду тебя здесь!
– Поезд опоздал только на пять минут!
– Но мне они показались долгими часами.
Он поднял на плечо ее дорожный сундучок, и они пошли вместе вдоль платформы. Джесс забрал у нее билет и отдал его контролеру на выходе.
– Моя дочка вернулась из Лондона. Да, из самого Лондона. Вы слышите? Она работает там учительницей!
Все это казалось Бетони какой-то сказкой. Она слышала звук шагов на твердой, схваченной морозом земле. Лошадь легонько заржала, приветствуя Бетони, и сразу же начала тереться об ее руку своим мягким и влажным носом. Отец укутал ноги Бетони шерстяной клетчатой накидкой, и там еще лежала глиняная бутылка с горячей водой для обогрева. Она прижималась к сильному и теплому телу отца, а он, сидя прямо и чинно, важно вез ее домой через Хантлип, гордясь своей любимой дочкой. Все это казалось ей чудом, как будто она была долгое время слепой, и теперь вдруг прозрела. И еще. Раньше она была лишена обоняния – не чувствовала терпкого аромата чистого морозного воздуха зимы. Казалось, только сейчас к ней резко возвратились все чувства.
– В этом году ранняя зима, и все сразу замерзло, – сказал отец. – Но так даже лучше! Я всегда говорю: «Ранняя зима – скорая весна!»
Бетони пожалела, что сейчас не весна, что нет птиц на вспаханной земле, и люди не бросали семя во вспаханную почву. Потом ей вдруг захотелось, чтобы сейчас наступило лето, и чтобы яблони низко склонялись в саду под тяжестью плодов. Но ведь впереди ее ждут весна и лето – об этом напомнил ей отец, и ей стало легче мириться с холодом и туманом. И сама зима также была чудом. Все было именно так!
– Цветочек мой, сколько времени ты пробудешь дома?
– Я вернулась, отец, – ответила ему она. – Я пока никуда больше не собираюсь.
Она, конечно, обязательно куда-нибудь отправится, но не сейчас. Ей нужно будет съездить в Мидлинджер и сказать тетушке Джиг, что Джим умер. Потом она съездит в Рансели и познакомится с отцом Джима. Но сейчас ей нужно отдохнуть, и о многом поразмышлять, и набраться сил, чтобы жить дальше.
– Ты не станешь возвращаться? – спросил ее отец. – Почему, тебе разве там не понравилось?
– Нет, сначала нравилось, но потом… Многое произошло.
– Цветочек мой, расскажи мне все, – сказал отец.
– Потом, папа. Не сейчас. Я хочу радоваться тому, что вернулась домой.
Бетони видела, что отец разочарован. У него ведь было какое-то свое представление об ее будущем. Бетони прекрасно понимала, что ему хотелось бы, чтобы ее имя знали и восхищались ею в большом городе, а не только здесь.
Джесс исподтишка посматривал на свою дочь и хмурился: у него было чувство, что Бетони каким-то образом подвела его, что он ее не очень хорошо понимает. А поделиться с ним она не хочет. Радость встречи от этого несколько померкла. И для Бетони тоже.
Ее мать, услышав, что она вернулась насовсем, не стала задавать вопросов. Она вообще ее ни о чем не стала спрашивать. Просто глянула ей в глаза, и, видимо, прочитала в них ответ. Как всегда спокойная и холодноватая, Бет поприветствовала свою дочь и далее заговорила так, как будто та никуда и не уезжала. Это и было нужно Бетони: она почувствовала себя дома и в безопасности. Как хорошо и легко рядом с матерью.
«Конечно, так будет не всегда, – подумала она про себя. – Но сейчас мне так хорошо».
– Я написала тебе письмо, – сказала ей Дженни. – Это было два месяца назад, на твой день рождения, но ты мне ничего не ответила.
– Извини меня, Дженни, – сказала ей Бетони, – но видишь, я сама приехала сюда вместо ответа.
– Сегодня у нас на ужин рагу из кролика, – сказала мать. – Братья утром ходили Ловить кроликов, они помнят, что ты их так любишь.
